Сделав паузу. Верховный Жрец тяжело глянул в глаза молодому
губернатору, вынуждая того признать слухи, которые витали в городе, но
никогда не обсуждались. МОЛИН МОГ ПРОСЛЕДИТЬ СВОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ОТ БОГА, А
КАК НАСЧЕТ ТЕМПУСА? ЦЕРБЕР НОСИЛ ЗНАК ВАШАНКИ, НО БЫЛ ПРОИЗВЕДЕН НА СВЕТ
ДАЛЕКО ЗА ПРЕДЕЛАМИ ХРАМА.
- Кто мы такие, чтобы направлять волю богов? - ответил Принц, отводя
взгляд и уклоняясь от прямого ответа.
Молин выпрямился во весь свой высокий рост - на несколько пальцев
выше Принца - золотая тиара едва не съехала ему на лоб.
- Мой Принц, мы и есть проводники, единственные настоящие проводники
его воли. Без посредничества руководимого долгом жречества, узы традиции
между Вашанкой - да славится его имя - и последователями бога будут
безвозвратно нарушены. Храмовые ритуалы, предписанные самим богом, являют
собой баланс между небесным и смертным. Всякий, кто уклоняется от
ритуалов, какими бы высокими мотивами он не руководствовался, кто не
отзывается на зов жречества, когда это необходимо... ведет бога и его
последователей к неотвратимой гибели!
На замершего в благоговении Принца глянула в лице Молина вся
испытанная жреческая каста. Верховный Жрец сознательно свел случай к
строжайшему выполнению ритуалов. Во многих документах можно было найти
свидетельства проявленного Вощанкой неудовольствия, если он не был
правильно умиротворен. Вся система ритуалов предназначалась для того,
чтобы смирять капризное и голодное божество.
Толпа за окном загомонила в полный голос, не давая продолжить
разговор: объявлялись указы дня. Завтра на рассвете повесят еще двоих.
Кадакитиса передернуло, когда он услышал, что его именем прикрывают
жестокие наказания, которые Империя налагала на преступников. Принц
шарахнулся от окна, заметив, как на подоконник приземлился огромный черный
ворон, мрачно уставившийся на смолкших собеседников. Принц прогнал его
обратно к виселицам.
- Я посмотрю, что смогу сделать, Молин. Мне надо поговорить с
советниками.
- Мой дорогой Принц, во всех делах, имеющих отношение к духовному
благоденствию Имперского Присутствия в Санктуарии, ваш единственный
надежный советник - я.
Молин немедленно пожалел, что не сумел сдержаться. Хотя Принц и дал
ему устное заверение, жрец Вашанки был уверен, что цербер Темпус будет
знать обо всем еще до заката.
Этот Темпус просто чума, язва, возмутитель порядка вещей. Сын
Вашанки, настоящий его сын, вне всякого сомнения, но абсолютно не
признающий ограничений ритуалов и положения сословий. Пусть даже часть
слухов о нем правда, но суметь пережить расчленение на столе Керда... В
это нельзя поверить. Темпус не мог полностью оторваться от влияния касты.
"Ну, - подумал через секунду Молин, - ведь я тоже его настоящий сын.
Пускай Принц нетерпеливо бежит к нему с новостями, пусть он советуется с
Темпусом. Даже если они и замыслят что-то против меня, я все равно возьму
верх."
Поколения за поколениями жрецов растили подлинных сынов Вашанки. Бог
больше не был похож на прежнее охочее до крови существо. Вашанку можно
было ограничить в действии и в конце концов, семья со стороны Молина
больше, чем у Темпуса.
Без тени беспокойства Молин смотрел на удаляющегося Принца. Ворон
снова устроился на подоконнике, как делал всегда. Птица нетерпеливо
каркала, пока жрец вместе с рабом готовили ему пищу: живых мышей в вине.
Жрец наблюдал, как ворон полетел над крышами Лабиринта, следя за ним
взором даже после того, как жена несколько раз окликнула его.

4
Сейлалха застыла подобно статуе, пока угрюмого вида женщины
оборачивали ее изумрудно-зеленой материей. Они наверняка не раз укололи бы
ее своими шпильками и булавками, но шелк требовал величайшей осторожности
в обращении. Отступив назад, они показали рабыне, что та должна
повернуться.
При малейшее движении Сейлалхи вокруг вздымались облачка прозрачной
ткани. Ощущение прохладной материи было настолько непохоже на грубые
привычные одеяния, что на миг Сейлалха отвлеклась от чтения хитрого языка
жестов ее наставниц, пока те обсуждали свое творение.
Праздник грядет, иначе они не одели бы ее так, и вскоре она выступит
во время танца перед богом. Луна над ее кельей превратилась в тонущий во
тьме узенький серп месяца.
Взяв инструменты, женщины принялись играть. Не дожидаясь, пока в
музыку вступят барабаны, Сейлалха начала танец, и свободные края материи
кружились вместе с ней. Она плыла вместе с рваным ритмом музыки, отдаваясь
целиком каждому повороту и наклону, глубоко в душе понимая, что
бессмысленный набор движений и есть ее единственный, неповторимый призыв к
свободе.
Когда Сейлалха закружилась в заключительных бурных порывах танца,
взметнувшийся вверх изумрудно-зеленый шелк слился с разметавшимися
волосами и обнажил ее тело, удерживаясь лишь заколками на шее и талии. И
когда девушка склонилась в глубоком поклоне, шелк плавно опустился,
скрывая ее тяжелое усталое дыхание. Молчали даже всегда поправлявшие ее
ненавистные барабанные палочки.
Освободив волосы, Сейлалха грациозно поднялась. Молчаливые наставницы
будто приросли к месту, не в силах молвить хотя бы слово. Больше никогда
отныне не будет она тренируемой ученицей. Хлопнув в ладоши женщинам,
Сейлалха подождала, пока ближайшая из них не подошла к ней, чтобы снять
шелк и проводить девушку в умывальню.

5
Стояла кромешная тьма, и даже света двух десятков свечей не хватало,
чтобы процессия в безопасности прошла вдоль узких, предательских улочек
Санктуария. Молин Факельщик вместе с пятью другими иерархами избавили себя
от шествия и поджидали их в относительно удобном месте, на каменных
ступенях по-прежнему недостроенного Храма Вашанки. Поодаль от жрецов был
воздвигнут огромный круглый шатер, внутри которого можно было слышать, как
немые женщины настраивают свои инструменты. Когда на площади замерцали
свечи, музыка смолкла и Молин, как всегда осторожный со своим сложным
головным убором, взобрался на небольшое возвышение рядом со входом.
Закутанная в меха и золото Сейлалха держалась обеими руками за край
открытой платформы, пока набранные из гарнизонных солдат шестеро
носильщиков преодолевали грубо отесанные ступени. Ее неожиданно поволокло
в сторону, так что роскошный наряд едва не оказался на земле, но умение
танцовщицы спасло ее от дурного предзнаменования. Десять преступников из
числа горожан, накачанные одурманивающими зельями до почти
бессознательного состояния, плелись следом - безразличные к прошлому и
настоящему и не ведающие, что ожидает их в недалеком будущем. Их белые
одежды были испещрены следами от бесчисленных падений на скользких улицах,
но ни один серьезно не пострадал.
Замыкавший процессию Принц Кадакитис, в маске из литого золота и
обсидиана, прокладывал себе дорогу в шатер. Принц бросил взгляд на Молина,
когда проходил мимо, но маски на лицах у обоих сделали невозможной всякую
попытку заговорить. Для Молина было достаточно, что Принц сам вошел в
шатер. Жрец закрыл матерчатую дверь и прикрепил три перекрещенных копья у
входа.
Церберы выстроились По периметру, образовав внешнее кольцо. В
церемонии участвовали все, за исключением Темпуса, который, к вящей
радости Молина, остался исполнять обязанности во дворце. Пускай он даже
ослушается, на церемонию ему не попасть. Церберы обнажили мечи, готовые
покончить со всяким, кто попытается войти или покинуть шатер до восхода
солнца. Голосом, который гулко разносился среди незавершенных стен. Молин
напомнил воинам их обязанности.
"Те десять, которые пали от руки Вашанки, покрыты позором и остаются
непочитаемы до сего дня, сами их имена позабыты ныне. Но призрак бога куда
сильнее духа смертного человека. Снова почувствуют они свою смерть и
сойдутся на этом месте, ища слабого или неразумного смертного, дабы взять
над ним верх и обратить против своего брата. Ваш долг проследить, чтобы
этого не произошло!"
Начальник церберов Зэлбар прокричал следом свой краткий приказ.

6
Женщины и переодетые в женские платья евнухи, что обычно сторожили
Сейлалху, выступили вперед, чтобы снять с ее плеч тяжелый плащ. Качнув
складками тяжелых одеяний, Сейлалха прищелкнула пальцами. Занавес из
красивой ткани отделил музыкантов от прочих участников драмы, однако звуки
их инструментов были знакомыми и странно обволакивающими. Ковер, на
котором она танцевала всегда, лежал почти в центре шатра, а за ковром
возвышалась гора подушек, куда дородные "женщины" и проводили рабыню.
Одетых в белое людей уже поджидал заставленный яствами низкий столик,
куда они поспешили, отталкивая на ходу друг друга. Стоявший отдельно от
них человек в маске, который явно чувствовал себя скованно в роскошном
наряде, был отведен к особому столику, где были лишь хлебец, вода и
тяжелый короткий меч.
Вот и бог, подумала Сейлалха, когда с его лица сняли маску. Мужчина
не отличался крепким телосложением, но какой же горожанин откажет себе в
удовольствии сладко есть и спать на мягкой постели. По крайней мере, на
нем не было видимых изъянов.
Богочеловек даже не взглянул на Сейлалху, уставившись взором в самый
темный угол шатра. Глядя на его непонятные движения, Сейлалха
почувствовала страх. Скользнув с ложа, она встала в первую фигуру танца,
ожидая, что музыканты начнут играть.
К ее удивлению, прозвучала барабанная дробь и евнухи грубо водворили
ее обратно на ложе. Сейлалха отвела их руки, уверенная, что ей не посмеют
причинить боль, но в этот миг внимание всех собравшихся в шатре оказалось
направленным на пришельца, более походившего на бога, который появился из
темноты, держа в левой руке кинжал.
Незнакомец оказался высоким мужчиной крепкого телосложения,
избороздившие лицо складки выдавали грубость и необузданность натуры. Тот,
кого Сейлалха ошибочно приняла за воплощение бога, тепло обнял пришельца.
- Темпус, я начал бояться, что ты не придешь.
- И вы, и он получили мое слово. Факельщик осторожен и не доверяет
мне, так что я не смог последовать вслед за вами, мой Принц.
- Она красивая... - улыбнулся Принц, взглянув в первый раз на рабыню.
- Вы передумали? Лучше бы, если да... пускай даже сейчас. Ее красота
для меня ничего не значит. Из всего этого для меня важно лишь то, что
ритуал требуется соблюсти и сделать это надлежит мне.
- Да, ты единственный, кто совершит его... хотя она выглядит более
соблазнительной, чем это показалось мне с первого взгляда.
Облаченный в женское платье старший евнух подошел, чтобы разъединить
говоривших, ударив палкой пришельца по плечу. Сейлалха, способная читать
язык движений, замерла от ужаса, когда жестокий мужчина повернулся,
поколебался всего долю секунды и погрузил клинок евнуху в грудь. Узревшие
это прочие "женщины" завизжали и застонали от ужаса, когда мертвый евнух
пал на утоптанную землю. Даже одетые в белое люди прекратили еду,
напоминая трясущихся от страха овец.
- Все будет так, как я говорил вам, мой Принц. Я имею в виду не
только десять, но и остальных; если кровопролитие вам не по душе,
отправляйтесь прямо сейчас. Мои люди ждут вас, а я тем временем довершу
дело моего отца.
- Что насчет Зэлбара? Я ничего не знал об этом, пока Молин не
обратился к церберам.
- Они не заметили меня, так что, думаю, не увидят и вас.
Тот, кого называли Принцем, растворился в темноте, в то время как
оставшийся мужчина вытащил кинжал из трупа.
- Наше Императорское Высочество не тот человек, чтобы принимать
участие в кровопролитном и жестоком ритуале, - громко сообщил он каждому.
- Принц попросил меня взять на себя роль моего отца. Осмелится ли
кто-либо из присутствующих оспаривать мое право выступить от лица Вашанки
и моего Принца?
Вопрос был чисто риторическим, ибо окровавленный труп казался весомой
заявкой на право быть человекобогом. Схватив лежащее на подушках тяжелое
покрывало, Сейлалха отбросила его прочь. Она жила верой в то, что ее жизнь
была стрелой, стремившейся к этой ночи, а танец станет спасением, но
теперь вера оказалась поколебленной, когда на глазах рабыни охранявшие ее
годами евнухи корчились от страха, а сидевшие за столом приняли отчаянную
попытку укрыться в безопасном месте.
Неприятно улыбнувшись, богочеловек направился к столику, где забросил
в рот хлебец, осушил кувшин с подсоленной водой и поднял ужасного вида
меч. Мужчина чуть вытянул руку с мечом и все с той же неприятной улыбкой
двинулся к исполненным страха жертвам.
Невзирая на принятые снадобья, они завизжали и бросились по углам,
когда он набросился на них. Самый умный и наименее накачанный зельем
скользнул через перегородку к музыкантам. Человек-бог разил своих
"братьев" при тусклом свете свечей с мрачной решимостью, говорившей о его
полном поглощении действом. Отбросив в сторону свободной рукой визжащих
женщин, незнакомец нанес последний удар окровавленным мечом. Разделавшись
с жертвами, он принялся рубить врагам головы, кладя их на залитый кровью
пиршественный стол. Глаза не в силах были наблюдать, как один за другим в
шатре появлялись обезглавленные трупы.
По-прежнему склонившись над подушками, Сейлалха обмотала вокруг себя
шелк, держа свободные концы руками так, что превратилась в статую цвета
морской волны, ибо ткань не могла скрыть ее красоту, как и обуявший
девушку панический ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36