– воскликнула она с такой искренностью в голосе, что первая часть ее фразы была едва ли не мгновенно позабыта.
Интерьер дома, выполненный большей частью из ценных пород дерева и декорированный вечнозелеными растениями, произвел на Нию не менее сильное впечатление, чем само строение. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, как провели они вторую половину дня и вечер.
Сначала они побродили в лесу среди зеленого полумрака бесконечных, казалось бы, владений Дэниэла, начинавшихся за домом. Они гуляли и беседовали о пустяках, но о пустяках, весьма для них значимых, поскольку разговор имел непосредственное отношение к прошлой жизни каждого из них. Дэниэл, к примеру, установил, что Ния любила кататься на лыжах по пересеченной местности, есть артишоки и читать журналы о путешествиях. Ния, в свою очередь, узнала, что Дэниэл любил плавать на каноэ по Чарлз-ривер, слушать концерты симфонической музыки на открытом воздухе и лакомиться импортным мороженым.
На обед они приготовили совместными усилиями жареные бараньи отбивные, рассыпчатую печеную картошку и свежую зеленую фасоль в масле. Все это щедро орошалось на протяжении всей трапезы отличным красным вином. Единственное, что на время заставило их прервать пиршество, был звонок от Харлана Маккея, которого, впрочем, Дэниэлу довольно быстро удалось нейтрализовать. Но настоящий подарок Ние был преподнесен после обеда, когда Дэниэл повел ее смотреть свой кабинет.
Эта комната показалась ей самой чудесной и необычной в доме. Она меньше всего рассчитывала увидеть подобный кабинет в доме профессионального баскетболиста. Но, с другой стороны, Дэниэла Стрэйхена никто не назвал бы обычным спортсменом. Ния пришла к этому выводу давно, и то, что ей довелось увидеть, лишь подтвердило сложившееся у нее мнение. Дэниэл Стрэйхен был необыкновенной личностью.
Кабинет был отделан деревянными панелями из старого дуба, вдоль стен шли встроенные книжные шкафы, занимавшие пространство от потолка до пола. На полках в изобилии книги, журналы, подшивки научных статей и дайджестов, и ни одно из этих изданий не имело отношения к баскетболу.
– Ты, судя по всему, серьезно относишься к этому собранию, – не то сказала, не то спросила Ния, окидывая взглядом толстые пачки всевозможных отпечатанных на ксероксе материалов, громоздившиеся у него на письменном столе.
От изумления ее лицо раскраснелось и теперь напоминало цветом закатное небо. Еще раз осмотрев бесконечные ряды стоявших на полках книг, она сказала:
– Нет, это не кабинет человека, который занимается психологией от случая к случаю. Подумать только, у тебя подшивки бюллетеней и журналов по психиатрии за последние десять лет! Здесь их больше, чем мне приходилось видеть за всю мою жизнь – и еще столько же! Ну, и какова же глубина твоих познаний в этом предмете? – подозрительно спросила она, поворачиваясь к Дэниэлу. Похоже, он довольно долго и успешно водил ее за нос. – Я хочу узнать, на какую научную степень ты рассчитываешь в ближайшем будущем?
Когда он, как обычно, посмотрел на нее сверху вниз, то ей показалось, что он сделался еще выше ростом. В его голосе звучала типичная для него сдержанная скромность:
– Я работаю над докторской диссертацией по специальности «Клиническая психология».
Ния, пораженная до глубины души, лишь замотала головой от охватившего ее восхищения.
– Нет, ты совершенно невероятный тип!
– О чем ты, Ния? Ничего невероятного здесь нет. Я просто намерен освоить азы профессии, чем, кстати, занимается большинство выпускников различных университетов в течение года после выпуска.
– Но ведь у тебя уже есть профессия…
– Весьма эфемерная, детка, если учесть, что успехи в ней большей частью зависят от физического здоровья, а тело – как это ни прискорбно – стареет. Ну и еще – огромную роль в моем деле играет просто элемент удачи. Когда тело начинает восставать против тебя за то, что ты ежедневно подвергаешь его чрезмерным нагрузкам и риску получить травму, ты уходишь на тренерскую работу. Когда твоей удачливости приходит конец и трибуны начинают скандировать твое имя без всякой почтительности, ты уходишь в отставку. Все это, – он обвел широким жестом комнату, – и есть моя отставка. И одновременно мое будущее.
Ей было о чем подумать в ту ночь, когда Дэниэл, соблюдая до мелочей ритуал проводов, отвез ее на машине домой и потом без лишних слов удалился. В этом человеке, который и без того уже заслужил с ее стороны полнейшее уважение, открывались такие глубины, о существовании которых она даже и не помышляла. Каждое его упоминание о будущем вызывало у нее болезненное сжатие сердца. Если бы она только могла относиться к нему как к случайному знакомому… Но, увы, после каждой их встречи ей все труднее было ограничивать свои чувства подобными рамками.
Он подарил ей два билета на воскресный матч после того, как она рассказала, с каким пиететом относится к нему Кристофер Дейли.
– Ну, пусть он подвезет тебя в спортивный комплекс. А уж в обратный путь – после игры – мы отправимся без него.
Идея Дэниэла сработала превосходно. Крис был на седьмом небе от счастья. И не только потому, что он получил доступ на пятьдесят шестой матч, который брейкеры проводили у себя дома, но и потому, что их места находились в четвертом ряду, непосредственно за скамейкой игроков. С точки зрения Нии, Кристофер был тем самым добрым другом, который должен был помочь ей окончательно преодолеть негативное отношение к баскетболу. В его компании она могла без помех смотреть на подвиги брейкеров. Когда Крис что было силы вопил, приветствуя родную команду, Ния наблюдала за Дэниэлом. Этим она большей частью и занималась на протяжении всего матча. Стрэйхен являл собой образец сосредоточенности, когда мерил шагами площадку неподалеку от скамьи своих питомцев или когда, согнувшись в три погибели, пристально следил за непрестанными изменениями непредсказуемой игры. Его глаза видели и замечали все, но их выражение по-прежнему оставалось спокойным, почти безмятежным. Одетый в белоснежную рубашку с галстуком, темно-синий блейзер и светло-серые брюки, Дэниэл выглядел весьма представительно и поражал Нию своим холодноватым достоинством. Временами, правда, когда он начинал давать указания игрокам или спорить с судьей, его голос победно разносился над стадионом и был отчетливо слышен даже на значительном расстоянии. Когда объявляли перерыв, он уходил с головой в общение с игроками, обсуждая с ними тактические элементы игры или подмеченные им слабости команды противника. Когда он отправлял того или иного игрока на площадку, это всегда сопровождалось поощрительным, едва ли не отеческим похлопыванием питомца по спине.
К сожалению, несмотря на все его невидимые миру усилия, брейкеры на этот раз проиграли. Позже, дожидаясь его появления в офисе, Ния готовилась ему сочувствовать. Она ожидала увидеть его в глубокой депрессии, но обнаружила, что он бесконечно – и физически, и нравственно – утомлен, и только. Говорил он мало, улыбался – невесело, а потом заключил ее в объятия и некоторое время стоял, замерев.
– Спасибо, что пришла на игру, – произнес он скороговоркой, после чего окончательно замкнулся в себе. Так, в полном молчании, они доехали до его дома. Ния слишком уважала его чувства, чтобы пытаться в них вмешиваться, и поэтому просто ждала, когда он заговорит сам. Зато она с удовольствием поджарила для него бифштекс с яйцами, в то время как он отдыхал, улегшись на диванчике в гостиной и разглядывая силуэты деревьев за окном. Она все для него делала с удовольствием – в конце концов, он помог ей в трудный момент жизни…
– Так бывает всегда, когда проигрываешь? – спросила она, заметив, что он выглядит уже несколько отдохнувшим.
Его улыбка была печальной, и в ней ощущалась покорность судьбе.
– Так бывает всегда, – моментально произнес он.
– Даже когда выигрываешь?
– Даже когда выигрываешь.
– Это можно назвать эмоциональным истощением?
– Еще как можно!
Он вздохнул и присел на диване, чтобы иметь возможность взять ее руки в свои. Большим пальцем он поглаживал то место у нее на запястье, где через равные промежутки времени набирал силу и опадал пульс, где чувствовалось биение жизни.
– По мере того как игра продолжается, перемалывая минуту за минутой, мое тело начинает испытывать все большее и большее напряжение! Ведь все происходящее на площадке необходимо контролировать, не так ли? И вот тогда на помощь приходит возбуждение, эмоциональный подъем. Не будь его, я бы давно уже сломался. Но со временем и этот источник силы, вероятно, начинает иссякать. – Он одарил ее кривой усмешкой. – Дай мне еще несколько минут, и я окончательно приду в себя.
Ния ощутила, как каждую клеточку ее тела стала заполнять нежность.
– В каком-то смысле мне это твое состояние даже нравится, – оказала она, удивляясь направлению, которое стали принимать ее мысли. – Приятно, знаешь ли, осознавать, что ты тоже живой человек.
– О, я живой! Можешь не беспокоиться. – Его улыбка сделалась подчеркнуто сладострастной, так что у Нии не было ни малейших сомнений в том, что он имел в виду. Тем не менее его истинные намерения оказались совершенно невинными.
Они провели вечер за тихой и неспешной дружеской беседой, поиграли в шахматы, короче говоря, славно отдохнули после трудовой недели. Все это время Ния ни разу не вспомнила о судебном иске, в котором она была ответчиком. Все ее заботы и печали отошли на второй план, и она чувствовала себя свободной от окружавшего ее беспокойного мира. Зазвонил телефон – по обыкновению, Стрэйхена беспокоил Харлан Маккей, но про него почти сразу же забыли.
По мере того как летели часы быстротекущего времени, напряжение и чувство неудовлетворенности покидали Дэниэла. Он снова сделался веселым и раскованным и прекрасно поддерживал компанию. Когда вечер стал подходить к концу, Дэниэл сжал Нию в объятиях и замер, лишь изредка касаясь губами то ее волос, то щеки. Хотя ее тело взывало к другим, более откровенным проявлениям страсти, она была благодарна Дэниэлу за эту спокойную, но идущую от самого сердца ласку. Он, как всегда, был прав. Спешить не стоило – всего неделю назад они и не подозревали о существовании друг друга.
Впрочем, возможность обдумать все как следует у нее намечалась. В понедельник брейкеры должны были отправиться в турне и провести серию из трех матчей. Дэниэл уже говорил ей об этом раньше, и Ния готовилась к разлуке с ним. Она знала, что его жизнь состояла по преимуществу из разъездов. Это, должно быть, было к лучшему. Она и так уже увлеклась свыше всякой меры этим своим помешанным на спорте «другом». Так или иначе, но прощаться с ним ей все равно было тяжело.
– Вот, – сказал Дэниэл, достав из кармана клочок бумаги. – Это расписание наших игр с указанием времени и названий отелей, где мы будем жить. Здесь есть номера телефонов, а также расписание авиационных рейсов. Если у тебя в мое отсутствие возникнут проблемы – все равно какие, – обязательно мне позвони.
Ния была до глубины души тронута этим его жестом и не знала, что сказать. Ведь он всего лишь ее приятель, и нечего забивать ему голову своими трудностями. Если он был добр к ней, помогал ей выговориться и тем самым делал ее заботы не столь уж значительными, это вовсе не значит, что так должно быть и впредь. Но надо признать, даже судебный иск Мэхони – самая серьезная неприятность, свалившаяся на нее в последнее время, потеряла былую актуальность после того, как они с Дэниэлом обсудили все стороны дела.
У Нии от волнения перехватило горло, и она сглотнула.
– Я уверена, что… все будет хорошо. Ничего со мной не случится…
Он заставил ее замолчать, приложив палец к ее губам.
– Все равно возьми, – прошептал он. – Хотя бы для моего спокойствия.
Когда он все-таки вложил ей в ладошку листочек бумаги с телефонами отелей, она поняла, что этот клочок обеспечит душевный покой не одному только Дэниэлу Стрэйхену.
Глава 8
К большому удивлению Нии, неделя пролетела незаметно. Суета на работе, предстоящая командировка и всяческие бумажные дела настолько овладели ее вниманием, что она редко вспоминала об иске Мэхони, досудебное разбирательство которого было окончательно назначено на следующий понедельник. Этому способствовали и поздние, чуть ли не ночные, звонки Дэниэла. Он обычно звонил ей по окончании очередной игры, когда, поужинав, возвращался к себе в гостиничный номер. Он принимался вести с ней нескончаемые разговоры, лежа в кровати у себя в отеле. Она тоже устраивалась поудобнее, и они беседовали о событиях дня, отошедшего в прошлое. Они говорили обо всем с такой степенью откровенности, что это временами изумляло Нию. Впрочем, ее будущее с Дэниэлом казалось ей столь непрочным, что ей не хотелось серьезно относиться ко всему этому. Ния решила жить одним днем, а там – будь что будет. Дэниэл никогда не предупреждал, что перезвонит ей снова. Не называл ни дня, ни часа своего звонка, и Ния просто с ума сходила от волнения, пока ближе к ночи телефон вновь не разражался трелями. Она знала, что в столь поздний час ей может позвонить только один человек – Дэниэл Стрэйхен.
Изучив как следует оставленное ей расписание, Ния внесла соответствующие коррективы в свои планы. Улетая в четверг рано утром в Филадельфию, она намеревалась провести весь день, прихватив и пятницу, в разъездах по сельским районам к западу от города. Особенно ее интересовало графство Ланкастер, где существовала крупнейшая колония Амиш. Все получилось, как и было задумано. В пятницу вечером она уже вернулась в Филадельфию и сразу же направилась в свой гостиничный номер, чтобы там в полном спокойствии посмотреть игру между брейкерами и «семьдесят шестыми».
Потом наступил период ожидания. Ния не сказала Дэниэлу, что будет в Филадельфии одновременно с ним. Она намеренно избегала обсуждать с ним детали командировки, когда он позвонил ей вечером в среду. Она боялась, что поставит его в неловкое положение, когда выяснится, что ею зарезервирован номер в той же самой гостинице, где проживали брейкеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35