– Давай заключим с тобой сделку. Если ты принесешь мне завтра те материалы, которые меня интересуют, я дам тебе эти самые бесплатные билеты… если, разумеется, они у Стрэйхена есть.
– Милая леди, – лицо Криса засветилось от радости, – считай, что мы договорились!
«Если бы все проблемы на свете разрешались с такой легкостью – вот было бы здорово!» – так думала Ния некоторое время спустя, сидя в зальчике микрофильмов. Поскольку Дэниэл Стрэйхен незримо присутствовал в ее мыслях в течение всего дня, работа буквально валилась у нее из рук.
Комната микрофильмов с единственным имевшимся в ней экранчиком находилась в ведении молодого служителя, который уже не раз напоминал ей, что она давно уже исчерпала лимит заказанного ею времени. Его призывы ложились на благодатную почву, поскольку Ния наконец решила, что предпринятые ею изыскания отнюдь не являются делом первостепенной важности. По большому счету, она даже сомневалась, правильно ли поступила, заказывая время в комнате микрофильмов за счет компании… поскольку вовсе не собиралась использовать обнаруженную в процессе сидения у экрана информацию в сфере своих прямых обязанностей.
По этой причине она испытывала нарастающее чувство вины и недовольства собой. Вместо того чтобы подготовить Криса к известию о том, что Стрэйхен отказывается давать интервью, и пробудить его тем самым к поискам другого подходящего кандидата на его место, она дала редактору понять, что у нее все отлично. Так оно и было, но это «отлично» относилось прежде всего к ее личной жизни. Ей хотелось получше узнать Дэниэла, понять его. Ведь и Дэниэлу хотелось того же самого – только в отношении ее. Принципиальная разница между ними заключалась в его стойком нежелании раскрываться. В то время как она рассказывала ему многое из того, что скрывала от других, он продолжал темнить, и его истинная сущность оставалась для нее тайной за семью печатями. Поэтому, будучи прирожденным репортером, а значит, специалистом по сбору фактов, она отправилась на поиски информации о нем на свой страх и риск.
Это, к сожалению, оказалось делом далеко не простым. После посещения отдела микрофильмов она перекочевала в ближайший книжный магазин, где пролистала все книги и брошюры, имевшие хотя бы отдаленное отношение к баскетболу. Недостатка в сведениях о жизни ведущих баскетболистов страны не было. Но о Дэниэле Стрэйхене – ни словечка.
Она вернулась в свой офис, прихватив по дороге сандвич с салатом и курятиной, а затем, усевшись за свой рабочий стол и разложив перед собой добытые потом и кровью странички с интересовавшими ее сведениями, вонзила зубы в сандвич. Из сделанных ею записей следовало, что Дэниэл Стрэйхен был родом из Орегона, учился в школе в Стэнфорде и в старших классах играл за юношескую команду брейкеров. Переехав в Бостон, он продолжал играть – уже за основной состав – на протяжении десяти лет, после чего выбыл из команды по возрасту. Последние несколько лет, когда он играл за брейкеров, ему доставлял неприятности травмированный коленный сустав, но в остальном он считался одним из самых выдающихся нападающих «Нью-Ингленд Брейкерз». Конец абзаца. Далее в записях Нии начинались сбои. Новой информации практически не было – лишь отдельные упоминания об успехах команды «под руководством главного тренера Дэниэла Стрэйхена». Никаких деталей, никаких упоминаний о личной жизни Дэниэла.
И никаких компрометирующих сведений. Ничего. Фиалковые глаза Нии потемнели от острого чувства неудачи. На что, спрашивается, она потратила лучшую часть утра?
Основательно поругав себя за нерасторопность, она, исполненная самых лучших намерений, поспешила на встречу с Артуром Уэллис-Райтом. Так или иначе, обстоятельства должны были измениться в лучшую сторону – зал симфонического оркестра был одним из ее любимейших мест в городе. Разумеется, прежде она бывала там только для того, чтобы послушать музыку – какого-нибудь известного флейтиста или ансамбль музыкантов, исполнявших сочинения в стиле барокко. Однако, решила она про себя, для разнообразия совсем неплохо будет познакомиться с ведущей скрипкой и концертмейстером Бостонского симфонического оркестра и лично с ним побеседовать.
Как оказалось, однако, тут были свои сложности, и вина за них целиком лежала на совести мистера Артура Уэллис-Райта. Прежде всего, когда Ния вошла в темный зал, где маэстро репетировал, он долгое время не обращал на нее никакого внимания. Сошествие музыкального светила с Олимпа состоялось, лишь когда объявили большой перерыв. Маэстро извлек скрипку из-под подбородка, сунул ее себе под мышку, держась за нее, словно за спасательный жилет, без которого в бурю нечего и думать подниматься на палубу, и на всем протяжении интервью нервно дергал за струны.
Десять минут этого дергания вполне успели доконать Нию, поэтому она объяснила маэстро замысел очерка куда быстрее, чем намеревалась. Рассказав затем вкратце о цели, которую она перед собой ставила, начиная работу, и задав несколько стереотипных вопросов, Ния удалилась, договорившись, правда, о новой встрече – на этот раз в доме скрипача в Бруклине. После такой беседы было истинным облегчением прогуляться по Хантингтон-авеню, вдыхая в себя свежий холодный воздух улицы.
Пол Кайли, у которого она брала первое интервью для задуманной серии очерков, довольно скоро отбросил имевшее поначалу место смущение и болтал с ней по-дружески куда дольше условленного времени. Уэллис-Райт, наоборот, пребывал в состоянии скованности, и все попытки Нии вывести его из этого ступора, которые она неоднократно принимала за время беседы, окончились неудачей. Отчего это произошло? Кто знает? Возможно, она встретилась с ним в самые напряженные часы его рабочего дня – потом ей удалось выяснить, что вечером он должен был вести солирующую партию в оркестре. Такого рода нагрузки не могли пройти без последствий, – решила она и почти пожалела, что он не позвонил ей и не отменил встречу. Несмотря на очевидную нервозность, скрипач тем не менее пытался быть галантным и даже сердечным. Впрочем, подумала Ния, может быть, он вообще всегда такой. Она понадеялась, что в следующую их встречу ей удастся преодолеть защитные барьеры, скрывающие истинную сущность Уэллис-Райта, и выяснить, отчего Билл Остин и те, кто стоял за его спиной, внесли скрипача в разряд «самых завидных женихов». Может быть, тип нервозного музыканта весьма импонировал вкусам некоторых женщин…
Желая поразмышлять над всем этим, Ния решила такси не брать и в редакцию особенно не торопиться. Наглухо застегнув ворот своего короткого пальто и засунув руки в карманы, она прямиком двинулась к внушительному гранитному комплексу Христианского научного центра. Вырытый рядом с ним пруд всегда привлекал внимание Нии, когда она оказывалась поблизости. Его поверхность не только отражала плывшие над ней в небе облака, она неуловимо менялась в соответствии не только со временем года, но даже с отдельно взятым днем, чем-то выделявшимся из череды себе подобных.
Хотя комплекс с трех сторон был окружен высокими зданиями, это место было видно чуть ли не отовсюду. Подняв воротник и основательнее закутавшись в пальто, Ния наблюдала, как ветер гнал по поверхности пруда рябь. Здесь – вне зависимости от погоды – всегда ощущалась безмятежность, бывшая сродни тому чувству умиротворения, которое охватывало Нию всякий раз, когда она сюда приходила. Пруд в этом смысле еще ни разу не подвел ее и действовал лучше любого успокоительного.
Присев на полированный гранит ограждения, Ния вздохнула. Несмотря на царивший вокруг покой – а может, благодаря ему, – мысли ее снова вернулись к Дэну. Вчера она порадовала себя так, как ей давно не случалось. Разговаривать с Дэниэлом было легко и просто, даже несмотря на сверхзадачу, которую она себе поставила, – попытаться заставить его рассказать о себе. Он был умен, она чувствовала заключенный в нем огромный потенциал, позволивший бы ему при случае блеснуть знанием предметов, весьма отдаленных от его нынешней деятельности.
Но баскетбол в настоящий момент являлся смыслом его существования, и уже одно это делало Дэниэла для нее почти что недосягаемым. Нию по-прежнему не устраивала роль автора глупейших статеек, задуманных Биллом, о чем она собиралась в очередной раз его известить, не забыв, разумеется, упомянуть при этом и об упрямом нежелании Дэниэла давать интервью.
Может быть, ей следовало вести себя более официально? Изображать из себя эдакого писаку-профессионала и покинуть поле боя сразу же после того, как Дэниэл наотрез отказался с ней сотрудничать? Но в таком случае она никогда не узнала бы вкуса его поцелуя и тепла его объятий. Хотя общение с Дэниэлом временами заходило в тупик, откуда, казалось, не было выхода, он по-прежнему вызывал у нее только добрые чувства. И это ей чрезвычайно нравилось.
Неожиданно подернутая рябью поверхность пруда сделалась гладкой, как стекло. Хотя это продолжалось всего мгновение, Ния успела прийти к решению. Кому будет плохо от того, что она и впредь станет наслаждаться обществом Дэниэла Стрэйхена? Ведь это наверняка не продлится долго. Если она не будет ожидать от их встреч чего-то там невероятного, то и душевной боли не будет, не будет и разочарований. Даже если ей в конце концов удастся выманить у него желанное интервью, то, когда выйдет номер, Дэниэл скорее всего превратится для нее в заурядного спортивного деятеля, о котором она будет вспоминать не чаще, чем о десятках прочих обитателей Бостона, когда-либо рассказывавших ей о своей жизни. С другой стороны, если она подчинится инстинкту и постарается сохранить установившуюся между ними близость в отношениях, их свидания могут продолжаться и в дальнейшем. Если, конечно, он этого захочет. Ах, это «если»! Только время сможет определить судьбу их отношений.
Поднимаясь на ноги и направляясь медленным шагом в сторону Копли-сквер, она вспомнила фразу, поставившую точку в их вчерашней встрече. «Я тебе позвоню», – сказал он тогда, но она до сих пор не могла взять в толк, что он под этим подразумевал. Выразил ли он тем самым согласие на дальнейшие переговоры по поводу пресловутого интервью? Или его слова содержали в себе обещание встречи иного, более интимного характера? То, что она ему понравилась, было ясно без слов. Тем не менее о том, что произойдет дальше, она могла только догадываться. Ей оставалось ждать его звонка и, по возможности, наслаждаться жизнью. Другими словами, вести себя так, как будто никакого Дэниэла Стрэйхена на свете не существовало.
Порадовавшись, что ей удалось прийти хоть к какому-то решению, Ния зашагала веселее и, миновав здание Бостонской публичной библиотеки, нырнула в подземный переход. Снова очутившись на воздухе в районе Правительственного центра, она почувствовала приятное успокоение. В бодром расположении духа она вернулась в офис и безропотно просидела там несколько часов, отвечая на телефонные звонки, встречаясь с людьми и занимаясь рутинной бумажной работой. Снова жизнь вернулась в привычное русло, и дела шли как по маслу, о чем говорила сиявшая на ее лице довольная улыбка.
Когда солнце начало скрываться за Чарлз-ривер, она наконец позволила себе спуститься в лифте на первый этаж и двинуться через площадь ко входу в метро. Как она и рассчитывала, ей удалось пересидеть в офисе час пик. Теперь толпа редела на глазах, и она с легкостью нашла свободное местечко, чтобы комфортно доехать до Гарвард-сквер.
Удача по-прежнему ей сопутствовала. Автобус уже стоял на остановке, словно поджидая именно ее – и никого другого. Хотя дождя не было, она послушно вскочила в салон, двери за ее спиной захлопнулись, и она покатила в сторону дома. Взглянув на часы, она улыбнулась – ей вполне хватит времени, чтобы переодеться и даже приготовить обед до того, как начнется общение с прессой, предшествовавшее каждой игре брейкеров. Интересно, что он сейчас поделывает? И где сегодня обедал? Неужели в том же самом итальянском ресторанчике? И на обед ему подали все те же скампи. Ния ощутила их запах, как если бы блюдо поставили прямо у нее перед носом!
Треска, которую изжарила себе Ния, была далека от совершенств скампи, как и тишина, окружавшая ее сейчас, мало напоминала живое общение с Дэниэлом. Ния попыталась, однако, остаться бесстрастной. Она расслабилась, просмотрела почту, даже заглянула одним глазком в статью, которую захватила с собой, чтобы отредактировать. Тем не менее она все время помнила об игре, следила за часами и включила телевизор в тот самый момент, когда телекомментатор представлял Дэниэла.
То, что последовало потом, мигом заставило Нию избавиться от напускного равнодушия. Перед ней был Дэниэл, выглядевший столь же обворожительно, как и прежде. Он отвечал на вопросы глубоким бархатным баритоном, чей рокот ей тоже доводилось слышать. Но сама манера его поведения разительно отличалась от той, что ей довелось наблюдать ранее. Теперь Дэниэл обрел некий лоск. Он был профессионально сдержан, корректен в каждом своем слове, и в нем ощущалась готовность ответить на любой вопрос окружающих. У Нии было такое чувство, что Дэниэл присутствовал на шоу, сценарий которого был известен ему наперед.
– Брейкеры побили клуб «Буллетс» позавчера вечером. Это была десятая победа брейкеров в серии из десяти игр, – начал комментатор, подтверждая известный каждому любителю баскетбола факт, который, впрочем, был не столь очевиден для многих телезрителей. – Каково мнение членов вашей команды по поводу сыгранной серии?
– Мы рассматриваем каждый матч в отдельности. «Буллетс» – сильная команда, одна из лучших в лиге. Они вполне могли бы выйти в финал. Коль скоро нам удалось этому помешать, результат матча нас радует. – На лице Дэниэла при этих словах не появилось ни малейшего намека на улыбку.
– Вы по-прежнему играете без Уолкера и Барнса?
– Совершенно справедливо.
– Сможете ли вы и впредь обходиться без них?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35