– На днях его дела могут кончиться совсем плохо. Ты знаешь об этом, не так ли?
Жюль спокойно выслушал Арни. Не в первый раз ему приходилось выслушивать подобные пророчества о пасынке. Директора нескольких очень дорогих школ в один голос предсказывали почти то же самое Киппи Петуорту после исключения из очередной школы.
– Я думаю, предварительные разговоры окончены, Цвиллман. При чем тут мой пасынок? Ради чего я сижу и веду разговоры с тобой в доме этого кокаиниста Стиглица, которого раньше никогда не встречал? – спросил Жюль.
– Пасынок, черт возьми, тут ни при чем. Я здесь не для того, чтобы обсуждать Киппи, а для того, чтобы поговорить об отмывании денег, имея в виду, что тебе приходится, или скоро придется, иметь дело с международной банковской системой в Брюсселе. Как насчет того, чтобы войти в мое дело по отмыванию денег, Жюль?
* * *
– Красивая девушка, не так ли? – сказала Паулина об актрисе, сидя в темноте демонстрационной комнаты. Свое замечание она адресовала Филиппу Квиннеллу, но его услышал Каспер Стиглиц, вернувшийся в комнату после очередного посещения ванной комнаты явно на взводе.
– Большая любительница баб, – сказал Каспер. Он сел в кресло позади Паулины и рядом с пультом, с помощью которого переговаривался с киномехаником.
– О, нет, не могу поверить, – сказала Паулина, покачав головой.
– Правда, правда, – сказал Каспер. – Она совратила половину недотеп в Калифорнии.
Паулина, пораженная, несколько минут сидела молча, перестав смотреть на экран. Ее беспокоило отсутствие Жюля, и ей пришло в голову, что он уехал домой, оставив ее здесь одну, так как по натуре не был человеком, получающим удовольствие от фильмов или спектаклей. Она посмотрела на Филиппа. В ответ он улыбнулся, понимая, что она чувствует себя неловко из-за неудачного замечания Каспера Стиглица. Наконец, набравшись смелости, она встала и, подобно Жюлю, оказалась в луче проектора, загородив своей тенью экран.
– Вам надо в туалет, Паулина? – спросил Каспер.
– Где мой муж? – в ответ спросила она.
– Беседует с Арни Цвиллманом где-то в доме, – сказал Каспер.
– Как я могу туда пройти?
Из темноты появился дворецкий Уиллард.
– Я провожу вас, миссис Мендельсон, – сказал он.
– Вам не нравится фильм, Паулина? – спросил Каспер. Он нажал кнопку переговорного устройства и громко спросил киномеханика:
– Берни, какие еще картины ты захватил с собой?
– Мне, кстати, нравится этот фильм, Каспер, – сказала Гортензия Мэдлен.
Паулина ничего не ответила. Сидевший рядом Филипп Квиннелл тоже поднялся.
– С вами все в порядке, Паулина? – спросил он ее.
– Да, Филипп, садитесь. Со мной все в порядке. Я должна найти Жюля, только и всего, – прошептала Паулина.
Дворецкий протянул ей в темноте руку, и она взяла ее. Он провел ее к раздвижной стеклянной двери и открыл ее.
– Осторожно, здесь ступенька, – сказал он тихо. Выйдя из демонстрационной комнаты, Паулина вдохнула свежий вечерний воздух.
– Извините, миссис Мендельсон, за то, что вам сказал мистер Стиглиц, – сказал дворецкий.
– В жизни не слышала таких выражений, – сказала Паулина и остановилась.
– Он бывает немного несдержан в выражениях, когда употребляет, – сказал Уиллард.
Паулина взглянула на дворецкого, не уверенная в том, что он имел в виду именно то, о чем она подумала, но решила не задавать никаких вопросов. Она выросла в доме, где было много слуг, и хорошо понимала, что такое «границы общения», как называл это ее отец.
– Посмотрите на эти розы, – сказала она, – их надо подрезать и больше поливать. Сад в безобразном состоянии.
– Он запустил все с тех пор, как ушла жена, – сказал Уиллард.
– Я бы сказала, что он и себя запустил, – ответила Паулина.
– Обойдем здесь, вдоль бассейна, – сказал он. – Осторожно, несколько фонарей вышли из строя. На прошлой неделе один из гостей мистера Стиглица споткнулся и упал.
– Боже, надеюсь, я не упаду, – сказала Паулина, держась за руку Уилларда.
– Я знаю ваш дом, миссис Мендельсон, – сказал он.
– Вот как?
– До того, как вы его купили, его называли «дом фон Штерна».
– Да, кажется, называли, много лет назад, – сказала Паулина, – мы купили его у фон Штерна.
– Но почти никто не знает, что фон Штерн построил этот дом для Кэрол Лупеску, звезды немого кино. Там она и покончила с собой.
– Я этого не знала.
– Включила газ.
– Боже мой!
– Только не в доме, а в гараже, в «Дузенберге».
– А, понимаю.
– Я помешан на домах. Мое хобби – собирать сведения о домах, где жили или живут кинозвезды. Я знаю историю каждого такого дома в городе.
– Боюсь, что наш дом совершенно не похож на тот, который мы купили у фон Штерна.
– Я знаю. Слышал, что вы полностью переделали его и вдвое увеличили площадь, – сказал он.
– Вы много знаете.
Подходя к террасе, Уиллард торопливо сказал:
– Гектор Парадизо был мой друг. – Будь Гектор Парадизо жив, Уиллард никогда бы не назвал его своим другом, а лишь знакомым, но поскольку он был мертв, то их отношения можно было спокойно называть дружбой, не опасаясь разоблачения. – Я видел вас на похоронах Гектора в церкви «Доброго Пастыря».
– Как это было печально, – сказала Паулина. Они уже были на террасе, и Паулина вспомнила дорогу. – О, да, вот отсюда мы вышли, не так ли? Теперь я вспомнила.
– Миссис Мендельсон, Гектор не покончил с собой. Вы ведь знаете это, правда?
Паулина взглянула на Уилларда.
– Нет, не знаю. Самоубийство – таково официальное заключение патологоанатома, – сказала она, удивляясь про себя, почему она обязана объяснять это дворецкому Каспера Стиглица, которого она, возможно, видит в первый и последний раз. Но в то же время она подумала, что он был внимателен к ней и, вероятно, откровенен в том, что сказал.
– Пожалуйста, послушайте, – сказал Уиллард с настойчивостью в голосе. – Один неприятный человек по имени Лонни Эдж и есть тот парень, что убил Гектора. Верьте мне, миссис Мендельсон. Я говорю вам это только потому, что знаю, какими близкими друзьями вы были с Гектором.
Паулина не знала, что сказать. Она никогда не понимала ни смерти Гектора, ни настойчивости мужа, утверждавшего, что это было самоубийство. Ее замешательство было прервано громким смехом, раздавшимся в вечернем воздухе. Паулина и Уиллард одновременно обернулись, чтобы узнать, где смеются. Трое, две девушки и парень, нестройной походкой вышли из-за угла дома и направились к бассейну.
– И ради Бога, не трогай его волосы, потому что он носит парик и думает, что мы этого не замечаем, – сказала одна из девушек, и все трое разразились смехом.
Уиллард узнал голоса, но все-таки крикнул:
– Кто там?
– Привет, Уиллард, это мы – Ина Рей, Дарлин и Лонни, – в ответ крикнула Ина Рей.
– Бог мой, – сказал Уиллард, посмотрев на Паулину, – Вы пришли рано, Ина Рей, мистер Стиглиц еще показывает фильм. Может быть, вы подождете в его комнате, пока гости не разойдутся? Пройдите через вход на кухню.
– Приготовил что-нибудь выпить, Уиллард?
– Спросите на кухне, – сказал он и повернулся к Паулине, разглядывавшей троицу. – Следующая смена гостей, – объяснил он.
– Она сказала, что имя молодого человека – Лонни? – спросила Паулина.
– Да.
– Тот Лонни, о котором вы говорили только что? Уиллард кивнул и открыл входную дверь.
– Активная жизнь ведется в этом доме, – сказала Паулина. – Они вошли в дом. – Вы не знаете, где мой муж?
– В кабинете с мистером Цвиллманом.
– Вы покажете мне дорогу?
– Сюда, пожалуйста.
Паулина посмотрела на Уилларда, словно желая запомнить его лицо. Затем, не постучав, открыла дверь в кабинет Каспера Стиглица. Жюль и Арни Цвиллман сидели бок о бок, ведя откровенный разговор. В руках они держали бокалы с вином, комната была наполнена клубами сигарного дыма. Прервав разговор, они удивленно уставились на вошедшую Паулину.
Стоя на пороге комнаты, Паулина заметила, что мужчины вели заинтересованный разговор. С таким видом Жюль разговаривал только со своими друзьями из мира финансов.
– Жюль, я хочу домой, – сказала Паулина, не входя в комнату.
Жюль посмотрел на часы.
– Фильм уже кончился? – спросил он.
– Для меня – да.
– Что-нибудь случилось, Паулина?
– У меня ужасно разболелась голова, и я должна уехать немедленно, с тобой или без тебя.
– Ты знакома с мистером Цвилл…
– Да, – ответила она, не дав ему договорить. – Так ты едешь, Жюль? – Она повернулась и ушла.
* * *
– Эй, Уиллард, – крикнула Ина Рей из спальни Каспера, где она, Дарлин и Лонни курили марихуану и пили коктейль в ожидании, когда кончится фильм, гости разойдутся и начнется оргия. – Зайди сюда на минуту, хорошо?
Уиллард был в кухне и рассчитывался с официантами, выговаривая им за то, что они разбили одну из тарелок от сервиза из черного фарфора.
– Что случилось, Ина Рей? – спросил он, закончив дела на кухне. Он хотел дать ей понять, что не намерен все бросить и бежать на зов гостьи такого сорта, как Ина Рей.
– Мой друг Лонни хочет тебя кое о чем попросить, – сказала она.
Уиллард посмотрел на Лонни. Сняв куртку и джинсы, тот сидел на кровати Каспера в майке и черном атлетическом ремне, сигарета с марихуаной свешивалась из уголка губ.
– Твое лицо мне знакомо, Уиллард, – сказал Лонни.
– Я был в «Мисс Гарбо» в ту ночь, когда вы ушли вместе с Гектором Парадизо, – ответил Уиллард.
– Можно подумать, что весь чертов город был в «Мисс Гарбо» в ту ночь, – сказал Лонни. – Бедный Гектор. Кто бы мог подумать, что он всадит в себя столько свинца.
Какое-то время мужчины смотрели друг на друга.
– Вы чего-то хотите?
– Да. Мистер Фил Квиннелл все еще смотрит фильм?
– Да, – ответил Уиллард удивленно.
– Когда он выйдет, отдай ему вот это, ладно? – Лонни протянул ему большой конверт, на котором корявыми буквами было написано «Мистеру Ф. Квинелу. Лично». Ниже подписано «Ксерокопия».
– Вы пишете мемуары, Лонни? – спросил Уиллард. – Для начала научились бы писать грамотно.
– Передай это ему, задница, и оставь замечания при себе. Идет? – сказал Лонни. Он положил руку на колено Дарлин и, поглаживая, стал двигать ее все выше и выше, одновременно поглядывая на Уилларда.
– Слушай, ты, дешевка. Не трогай полотенец мистера Стиглица, чтобы утереть свою «игрушку». Понял?
– Я знаю правила, Уиллард, – сказала Ина Рей. – Я знаю, где он держит дешевые полотенца. И когда только, черт возьми, кончится этот фильм? Мы можем начать без него. Этот парень уже горяченький.
* * *
«Бентли» Жюля был припаркован во дворе дома Каспера Стиглица. Жюль открыл дверцу для Паулины, обошел машину и сел за руль. Не говоря ни слова, они пристегнули ремни. Подав машину назад, Жюль почувствовал, что врезался в стоявшую позади маленькую «хонду».
– О, мой Бог! – сказал Жюль. Он открыл дверцу и выглянул.
– Надо пойти и сказать дворецкому, что я ударил машину, – сказал он.
– Нет, не надо, – сказала Паулина.
– Может быть, это машина Цвиллмана.
– Цвиллман не станет держать такую маленькую машину, поверь мне. В конце концов, ты же ударил не золотистый «роллс», что стоит рядом. Вот он-то, вероятно, и принадлежит Цвиллману. Ты можешь позвонить завтра. На машине осталась только царапина.
– Почти на девятьсот долларов царапина, – сказал Жюль.
– Можно подумать, ты не в состоянии заплатить. Поехали. Я хочу побыстрее выбраться отсюда, – сказала Паулина. – Хуже время, чем здесь, я нигде не проводила.
Он вывел машину с подъездной дорожки в переулок и поехал по Маунтин Драйв, не остановившись на «красный» свет.
– Ты пьян? – спросила Паулина.
– Немного, – ответил Жюль.
– Ты рискованно ведешь машину.
– Хочешь сесть за руль?
– Да.
Жюль остановил машину на обочине Маунтин Драйв, не выключая мотора, отстегнул привязной ремень, вышел, медленно обошел машину и сел на место Паулины. Паулина тоже отстегнула ремень и перебралась на водительское сиденье. Затем они оба пристегнули ремни. Паулина включила газ и поехала по Маунтин Драйв по направлению к бульвару Сансет.
– Мистер Цвиллман… – сказал Жюль, когда машина остановилась на красный свет на бульваре Сансет.
– Что ты хочешь сказать?
– Я никогда не пью после обеда, ты же знаешь, а он заставил меня выпить три рюмки, – сказал Жюль.
– Ты не обязан был пить.
– Знаю, но выпил.
– Мистер Цвиллман был той причиной, из-за которой мы ходили в этот кошмарный дом на кошмарный обед? – спросила Паулина.
– Да.
– На будущее, если кто-то спросит тебя – полиция или большое жюри, например, – «Откуда вы знаете Арни Цвиллмана?» – ты можешь сказать: «Меня познакомили с ним на приеме в доме Каспера Стиглица, кинопродюсера. Мы с женой обедали у него. Смотрели фильм. Мистер Цвиллман был среди гостей, так же как Марти и Сильвия Лески», и так далее и тому подобное. Это ведь так и было?
– Ты очень проницательна, Паулина. Цвиллман знал, что к нему домой мы не придем, как, впрочем, и никто другой, кроме этого кокаиниста Каспера Стиглица, которого больше никуда не приглашают. Он стал как прокаженный.
– И все-таки ты повел меня туда, в дом прокаженного и кокаиниста, и встретился с гангстером, – сказала Паулина. – Замечательно будет читать об этом в колонке Сирила Рэтбоуна. Интересно, напишет ли он о Ине Рей, Дарлин и Лонни?
– О ком? – спросил Жюль.
– О поздних гостях, которые пришли, когда я уходила.
– О, господи! – сказал Жюль.
– Чего хотел мистер Цвиллман? Какую-нибудь неофициальную информацию для своих биржевых операций? – спросила Паулина.
– Речь шла о переговорах в Европе в 1992 году, – сказал Жюль.
Паулина засмеялась.
– Каким образом мистера Арни Цвиллмана, который поджег «Вегас Серальо» ради страховки, могут интересовать переговоры в Европе?
– Его интересуют не переговоры, а роль, которую я буду в них играть, представляя Соединенные Штаты, – медленно произнес Жюль.
– Не заставляй меня выдавливать из тебя все по капле, Жюль. Расскажи все, чтобы я поняла суть, – сказала Паулина. Она свернула «бентли» с бульвара Сансет на каньон Бенедикт и поехала на Анджело Драйв, где свернула налево. Дорога шла вдоль холма, где было много крутых поворотов, отчего приезжие опасались ездить здесь по ночам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65