По выражению Страйкова лица женщина поняла, что груз ему не знаком. — Куркума, — объяснила она. — Специя, улучшающая вкус пищи. — Она обладает какой-то ценностью? — Если мы хотим, чтобы у пищи был хороший вкус, то обладает! В этом ее ценность, во вкусе. Богатство бывает не только в форме монет или драгоценностей. Это как твой меч — это не деньги и не драгоценности, и все же он ценен. — Мой меч? — его рука непроизвольно потянулась к рукоятке. — Хорошее лезвие, но ничего особенного. — Сам по себе он, может, и не представляет собой что-то особенное. Но в умелых руках, в руках прирожденного воина, он становится чем-то гораздо большим. — Понимаю. Правда, понимаю. — Так же и с орками. И со всеми живыми существами. Его лицо сморщилось. — Нет, я не так.. . — Они как лезвия. Острые или тупые. Теперь пришла его очередь смеяться. — И тем не менее все по-своему ценны, — подчеркнула женщина. — И мои враги? — Это правильно, чтобы у орка были враги. Даже если они меняются и сегодняшний враг превращается в завтрашнего друга. — Со мной такого не бывает, — суховато отвечал он. — И не будет. — Бывает или не бывает, но даже смертельные враги обладают своей ценностью. — Как это? — Потому что можно уважать — то есть ценить — их воинское мастерство, их решимость. Их мужество, если оно у них есть. И не в последнюю очередь они драгоценны тем, что орк может с ними сразиться. Нам нужен противник. Это у нас в крови. — Никогда не думал об этом в подобном смысле. — Но хотя мы и сражаемся, это вовсе не значит, что мы непременно должны ненавидеть. Это в голове у Страйка совсем уже не укладывалось. Хотя он задумался. — Но больше всего мы должны ценить тех, — добавила она, — кто нам ближе всех. — В твоих устах все кажется таким.. . простым. — Так ведь такое оно и есть, мой друг. — Может, и так — здесь. Там, откуда я пришел, все против нас, и надо много чего преодолевать. Ее лицо приняло торжественное выражение. — Тогда будь лезвием, Страйк. Будь лезвием. Он проснулся с бешено бьющимся сердцем, дыша так часто, что почти задыхался.С бледного неба сыпал мелкий зловонный дождь, снег по большей части уже смыло. Было противно и холодно. Двухчасовой сон нисколько не освежил. В голове стучало, в пересохшем рту был мерзкий вкус.Он лежал, дождь падал прямо ему на лицо. Он думал о том, что, за отсутствием лучшего слова, называл сном. Сны, видения, вести от богов — что бы это ни было, с каждым разом они становились все ярче, все живее. Запах озона, белые точки в глазах от яркого солнца, теплый, ласкающий кожу бриз: все это не хотело оставлять его.И опять мысль, что его предает собственный ум, ледяной рукой сжала сердце Страйка. И тут же возникла совсем другая и не менее настойчивая мысль: что он стал ждать этих снов почти с нетерпением.Было еще что-то, о чем он думать не хотел. Только не сейчас…Он сел и огляделся. Все остальные уже проснулись и занимались своими делами. Кормили лошадей, вытряхивали одеяла, точили мечи.Вспомнились события прошедшей ночи. Не из сна, а те, что предшествовали ему. Росомахи долго еще пялились в метель, надеясь высмотреть незнакомца. Даже отваживались небольшими партиями выходить на поиски. Однако путника и след простыл, так что в конце концов орки оставили тщетные попытки. В какой-то момент Страйк уснул, хотя сейчас и не мог вспомнить, когда именно это произошло.Серафим — если его действительно звали так — пополнил собой список загадок. Однако над этой загадкой Страйк размышлять не намеревался. Главная причина была в том, что ему почему-то не хотелось рассматривать самую очевидную возможность: что этот человек попросту был безумен. Потому что тогда придется усомниться и в ценности сведений, данных им по поводу Коиллы. А сейчас нужна надежда. Любая!..Страйк изгнал из головы все эти мысли. Сейчас есть более неотложное дело.Джап стоял неподалеку от привязи и разговаривал с солдатами. Страйк направился к ним.Обойдясь без преамбулы, он сказал дворфу:— Я принял решение.— Отправляемся за Коиллой?— Верно.— А тебе не пришло в голову, что этот тип, Серафим, просто лжет? Или безумен?— Я обдумал обе эти возможности. Зачем ему лгать?— Может, чтобы заманить нас в ловушку?— Слишком сложный способ.— Отчего же? Главное, чтобы сработало.— Может, и так. И все же я не думаю, что он лгал.— А как насчет безумия?— Это более вероятно. Может, он и вправду сумасшедший. Однако… не знаю почему, но у меня есть чувство, что это не так. Хотя, конечно, я не много имел дел с безумцами.— Неужели? Иногда не вредно посмотреть вокруг себя.Страйк ответил со сдержанной улыбкой:— Ты знаешь, о чем я. Но слова Серафима — это единственный ключик к разгадке местонахождения Коиллы, другого у нас нет. — Он обратил внимание на выражение лица Джапа. — Ну хорошо, единственный ключик к возможной разгадке. По-моему, стоит побывать в Хеклоу.— Но ведь в этом случае мы опоздаем на встречу с Элфреем!— Надо как-то предупредить его.— А что с ним? — Джап кивком указал на сидевшего в сторонке Хаскера.— Он по-прежнему член нашего отряда. Только с испытательным сроком. Есть возражения?— Нет. Просто я несколько насторожен.— Не думай, что я не насторожен. Мы будем приглядывать за ним.— У нас есть на это время?— Поверь мне, Джап, если из-за Хаскера возникнут еще какие-то проблемы, он вылетит из дружины. Или умрет.Дворф не усомнился в решимости капитана.— Нужно сказать ему, что происходит. Он, в конце концов, офицер. Разве нет?— Пока. Я не планировал разжаловать его и сделаю это только в случае, если он опять закусит удила. Идем!Оба подошли к Хаскеру. Тот поднял на них глаза и кивнул.— Как ты себя чувствуешь? — спросил Страйк.— Лучше. — Судя по тону и выражению лица Хаскера, это соответствовало действительности. — И хочу доказать, что по-прежнему достоин носить имя Росомахи.— Это я и хотел услышать от тебя, сержант. Однако после того, что ты сделал, я намерен назначить тебе испытательный срок.— Но я не знаю, что я сделал! — воскликнул Хаскер. — То есть я знаю, что вы мне рассказали, но ничего не помню.— Именно поэтому мы будем приглядывать за тобой, пока не выясним, что послужило этому причиной или пока твое поведение не станет достаточно хорошим в течение достаточно длительного времени.Джап изложил это менее дипломатично:— Нам ни к чему, чтобы ты опять нас кинул. Хаскер вскипел:— А почему бы тебе… — И осекся. Страйк решил, что это хороший признак.— Суть в том, что нам ни к чему мертвый груз. И уж точно ни к чему тот, кто будет вставлять палки в колеса. Понятно?— Понятно, — подтвердил Хаскер с меньшей агрессивностью.— Вот и не забывай об этом. А теперь слушай… Человек по имени Серафим, который вчера вечером приходил сюда, сказал, что Коиллу увели в Хеклоу. Мы отправляемся туда. От тебя мне надо, чтобы ты выполнял приказы и опять вел себя как член нашего отряда.— Отлично! Тогда к делу. Вполне удовлетворенный результатами разговора, Страйк собрал остальных Росомах и изложил им новый план. Он также предоставил рядовым возможность высказать свои замечания или возражения. Двое-трое задали вопросы, однако никаких существенных возражений не последовало. У Страйка сложилось впечатление, что солдаты испытывают облегчение от того, что наконец-то переходят к каким-то ясным действиям. Он закончил обсуждение словами:— Мне нужны двое добровольцев, чтобы отвезти сообщение Элфрею. Однако имейте в виду: эта миссия может быть сопряжена с опасностью.Шаг вперед сделали все до одного. Он выбрал Джада и Хистикка, прекрасно отдавая себе отчет, что численность его отряда снижается до рискованной отметки.— Сообщение простое, — сказал он посыльным. — Расскажите Элфрею, куда мы идем. Передайте, что постараемся прибыть в Дроган как можно скорее. — После нескольких секунд размышления Страйк добавил: — Если с момента доставки этого сообщения пройдет неделя, а нас по-прежнему не будет, пусть исходит из того, что мы уже не явимся. В этом случае Элфрей и его отряд свободны действовать так, как сочтут нужным.Он развеял печальное настроение, вызванное этими словами, отдав приказ всем готовиться к выступлению.Все бросились выполнять команду. Тем временем Страйк достал из мешка на поясе три звезды. Он задумчиво рассматривал их, а потом поймал взгляд Хаскера. Тот смотрел на капитана.— К тебе приказ тоже относится, Росомаха, — сказал Страйк.Хаскер махнул рукой и побежал к коню. Страйк опустил звезды в мешок и оседлал собственного коня.Через несколько минут они уже опять были в пути.Хеклоу называли городом, который никогда не спит.В то же время Хеклоу вряд ли можно было отнести к категории обычных городов. Таких, как большие поселения на севере, вроде Уррабитона или Урийе. Или даже крупных человеческих центров на юге, вроде Мостохватья или Волны, темпы роста которых настораживали. И все же Хеклоу был достаточно велик, чтобы вмещать в себя пребывающее в постоянном движении население, состоящее из представителей всех древних народов Марас-Дантии.Некоторые жили в городе постоянно. Это были главным образом поставщики пороков и предметов роскоши, а также ростовщики. Не последними среди горожан были работорговцы и их агенты. Они находили удобным для себя проживать в месте, где река жизни никогда не замедляется. Хотя поднимать смуту запрещалось, в Хеклоу пышным цветом цвела преступность. Многие считали это еще одним из гибельных последствий вторжения чужаков, и такое мнение содержало в себе зерно истины…Эти мысли посетили Коиллу, когда на рассвете следующего дня троица охотников за удачей вывела ее из гостиницы. На улицах было так же не протолкнуться, как и накануне вечером.Лекманн в очередной раз предупредил ее, чтобы не пыталась бежать, и Аулэй тут же обратился к нему с вопросом:— А ты уверен, что от работорговца мы получим за нее больше, чем от Дженнесты?— Я уже говорил, они хорошо платят за орков. Их покупают как телохранителей.— Идете наперекор Дженнесте? — вставила Коилла. — Не слишком умно…— Закрой рот и предоставь думать тем, кто выше тебя.Коилла бросила взгляд на Блаана. Тот смотрел прямо перед собой пустыми глазами, открыв вялый рот. Она перевела взгляд на Аулэя, с его повязкой на глазу, перебинтованным ухом и рассеченным пальцем.— Ну-ну, — сказала она.— А что, если эта сучка врет и Росомах здесь нет, — высказался Аулэй.— Может, и ты заткнешься?! — отбрил Лекманн. — Для них было бы логично сюда заявиться. А если они и не тут, мы все равно заработаем на сучке, а потом сможем продолжить поиск в других местах.— В каких местах, Мика? — спросил Блаан.— Только твоего нытья не хватало, Джабез! — вскипел Лекманн. — Когда дойдет до дела, я соображу, в каких.Показались двое Стражей и, тяжело топая, направились в их сторону. Пока они не прошли мимо, охотники за удачей молчали.— Давай займемся делом, Мика, — нетерпеливо сказал Аулэй.— Верно. Как и договорились, ты отправишься разыскивать орков. Не забывай, они должны пытаться что-то продать. Поэтому ищи на базарах, в кварталах торговцев драгоценностями, поспрашивай и там, где торгуют информацией. Короче, везде, где они могут найти покупателя.Аулэй кивнул.— А мы с Джабезом тем временем подыщем для нее нового хозяина. — Лекманн ткнул пальцем в Коиллу. — Встретимся на этом же месте не позже чем в полдень.— А куда вы пойдете?— В восточный квартал, там живет один тип, имя которого я слышал. А теперь пошевеливай задницей, у нас нет лишнего времени.Бандиты разошлись.— А что мне делать, Мика? — спросил Блаан.— Присматривай за сучкой. Если слишком оживится, покажешь ей где раки зимуют.Они заставили Коиллу идти между ними. Росомаха привлекала к себе взгляды прохожих. Многие смотрели настороженно. В конце концов, она была орком, а все знали, что с орками лучше обращаться уважительно.— Есть вопрос, — сказала она. — Тебе будет лучше, если он стоит ответа, — отвечал Лекманн.— Кто этот работорговец, к которому мы идем?— Его зовут Разат-Киг.— Имя гоблинское.— Ага, он гоблин и есть. Она вздохнула:— Чертов гоблин…— Что, между орками и гоблинами не слишком горячая любовь?— Не слишком горячая любовь между орками и всеми остальными, дерьмовая морда.Блаан фыркнул. Лекманн бросил в его сторону взгляд, от которого тот поперхнулся.Повернули за угол. Там собралась небольшая толпа. Громко спорили двое эльфеев.По слухам, эльфеи были плодами союзов между эльфами и феями, и обычно и те и другие относились к ним как к братьям и сестрам. Эльфеи были очень хрупкого сложения, с остроконечными, слегка вздернутыми носами, маленькими изящными ротиками и черными пуговками глаз. Когда они говорили, открывались крошечные округлые зубки. От природы агрессивность эльфеям была не свойственна, а уж воинственной расой их точно бы никто не назвал.Парочка орала во всю глотку, пьяными голосами. Вопя, они награждали друг дружку жалкими подобиями тумаков. Судя по виду, пострадать не должен был никто, разве что один из противников случайно споткнется и расшибет себе голову о мостовую.Охотники за удачей расхохотались.— Во как, не могут своего пыла сдержать, — с издевкой произнес Лекманн.— Это твоя раса принесла на Марас-Дантию такие нравы! — с испепеляющей язвительностью ответила Коилла. — Вы разрушаете мой мир.— Он больше не твой, дикарка. К тому же теперь он называется Центразия.— Как же, называется!.. Подотрись своей Центразией.— Да вы должны рыдать от благодарности. Благодаря нам вы можете пользоваться плодами цивилизации.— Такими как рабство? До прихода вашей расы этого здесь почти не знали. Обитатели Марас-Дантии не владели друг другом.— А как насчет вас, орков? Вы ведь уже рождаетесь, чтобы кому-то служить, разве нет? Или это не рабство? Это пошло не от нас.— Вы превратили служение в рабство, заразив мир своими идеями. Раньше было правильное устройство мира: орки могли делать то, для чего рождены — для битвы.— Вон тебе битва… — Лекманн кивком указал на другую сторону мостовой, где эльфеи по-прежнему награждали друг друга хилыми тумаками.Блаан засмеялся идиотским смехом.— Видишь? — уколол Лекманн. — Вам, варварам, ни к чему учиться у нас насилию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31