— Это еще что? — грозно вопросил Орешек, не желая мириться с горьким разочарованием.
— Вещи. Человеческие. Кого съедим — вещи сюда кладем... — И добавил, расправив лапой край грязного платка: — Красиво!
Орешек даже отшатнулся — так дико, почти кощунственно прозвучало это слово, произнесенное клыкастым людоедом, от которого несло разлагающейся плотью.
Брезгливое удивление человека перешло в гнев.
— Слушай, лупоглазый, ты мне эту гнилую красотищу не тычь! Гони что-нибудь и впрямь ценное, а то я тебя в узел завяжу, одни лапы наружу торчать будут!
В этот миг Орешек искренне верил в свою неуязвимость: «водичка из-под кочки» наполнила его бесшабашной лихостью, желанием в одиночку размести хищников по всему подземелью. Если бы из ближайшего коридора высунул голову дракон, Орешек щелкнул бы его по носу. Без тревоги, с интересом глядел он, как его новый знакомый, поднявшись на задние лапы, яростно жестикулирует остальными четырьмя. Верхняя пара заканчивалась кривыми когтями, а средняя имела длинные ладони с цепкими гибкими пальцами.
Обступившую его стаю трудно было сосчитать: среди каменных колонн время от времени возникали темные извивающиеся тени и тут же исчезали.
Наконец все стихло. Орешек прислушался, на всякий случай хватил еще глоток из фляги и обиженно крикнул в полумрак:
— Эй, когтистые! Куда пропали? У меня, между прочим, работа стоит!.. Ладно, надоели вы мне, начинаю прорубаться к озеру!
Бывший пленник, опустившись на все шесть лап, шагнул к человеку:
— Надо идти. Ценное есть у Белого Нарра.
И снова коридоры, тоннели, переходы... Орешек все чаще спотыкался, но не от усталости, а от тоски и отчаяния. «Водичка из-под кочки» продолжала делать свое дело, и от веселой отваги парень перешел к унынию. Мысленно он говорил себе, что был наивен и самонадеян, как пятилетний малыш, всерьез вознамерившийся разогнать большую рыночную драку. Его здесь, конечно, съедят... и правильно... кому он нужен?..
Нарр ловко скользил впереди Орешка — то по полу, то по стенам. Похоже, на ладошках средней пары лап были присоски, которыми он держался на гладком камне.
Пытаясь справиться с тоской, Орешек начал расспрашивать спутника, которому он дал кличку Длинный, о Белом Нарре. Провожатый отвечал коротко и неуклюже, но охотно. Понемногу Орешек уяснил себе, что хозяевам подземелья редко удается дотянуть до старости (Длинный так и не сумел объяснить, о каком возрасте идет речь: он не знал, что такое год). Но если какому-то счастливчику удается дожить до белой шерсти, он становится весьма уважаемой персоной в стае. Ему уступают лучший кусок добычи и прислушиваются к его советам во всех случаях жизни.
Вот к этому людоедскому патриарху и конвоировали сейчас Орешка. Именно конвоировали: стая двигалась сзади, на почтительном расстоянии.
Орешек еще раз споткнулся, ударился лбом о каменный выступ, хотел выругаться... но слова застряли в горле. Он провел рукой по стене. Понюхал пальцы, даже лизнул черный налет на них. Вынул из ножен меч, ударил по стене острым кончиком. Подобрал отлетевший черный обломок.
Длинный встревоженно вернулся:
— Идем! Не надо вставать!
— Надо вставать! — строптиво огрызнулся Орешек, продолжая бить мечом по стене. При каждом ударе отлетали осколки.
— Зачем дырку в стене? — проявил бдительность Длинный.
— Да все уже, все, иду! — успокоил его Орешек, вытащив из-за пояса подол рубахи и собирая осколки с полу.
Здесь проходил пласт каменного угля. А уголь наводил захмелевшего Орешка на мысль об огне, тепле, уюте...
Находка развеяла уныние. Теперь Орешек не брел тупо и безнадежно вслед за Длинным — он выискивал местечко, чтобы передохнуть и развести хоть крошечный костерок. И такое местечко нашлось: маленькая пещерка, почти сухая, с грудой камней посередине.
Длинный вернулся, с недоумением глядя на человека, который бережно выкладывал на плоском камне маленькую черную пирамидку. Наконец нарр потребовал объяснений.
Орешек не стал скрывать, что собирается развести огонь и согреться.
— Камни не горят! — поставил его в известность Длинный.
Орешек хотел ответить, что у колдуна еще и не то гореть будет, и тут вспомнил, что не позаботился о растопке. Зажечь куски каменного угля искрой от огнива — задача заведомо невыполнимая.
А стая уже подтянулась ближе, в пещерку заглядывали круглые темные морды самых смелых и нахальных нарров. Сейчас у них на глазах недотепа-человек будет пытаться зажечь камни, пока не плюнет на эту идиотскую затею. Тогда нарры потеряют к нему всякое уважение, навалятся всей стаей и сожрут.
А если... Вей-о! Не поможет ли другая находка?
Откупорив флягу, Орешек осторожно полил ее содержимым горку угля.
— Мокрые камни не горят! — Длинный упорно пытался растолковать глупому колдуну простые житейские истины... но замолчал, увидев, что черную горку обняло прозрачное голубое пламя.
Пещера, от начала времен не видевшая света, кроме жалких пятен светящегося мха, озарилась неярким сиянием — для привыкших к сумраку глаз оно казалось ослепительным. По стенам драгоценными камнями заиграли редкие капли, отражая огонь. Потолок перечеркнула громадная тень человека, наклонившегося над костерком.
— Все! — торжествующе воскликнул Орешек, еще раз отхлебнув из фляги. — Никуда не пойду, мне и здесь хорошо! Волоките своего Белого Нарра сюда!
Последовал короткий визгливый обмен мнениями, после чего стая унеслась дальше по коридору. А Длинный остался — караулить.
Орешек вытянул над огнем ладони, с наслаждением впитывая тепло. А нарр бочком подобрался к открытой фляге, которую Орешек поставил на пол. Принюхался. Передернулся от омерзения:
— Зачем такое пить?
В глазах Орешка плясали не то отблески огня, не то ехидные лукавинки:
— Ну как же, ведь это и есть главная волшебная сила. Глотнешь — и станешь колдуном. Хочешь — камни руби, хочешь — воду жги... врагов хоть сотнями в клочья раздирай... хорошо!
И вновь принялся хлопотать над костерком, краем глаза наблюдая, как Длинный осторожно тянется к фляге. Вот захватил добычу цепкой ладошкой, вот поднес к губам...
Дикий вой огласил пещеру. Нарр отшвырнул флягу и покатился по полу, свернувшись в клубок.
— Зачем же добро-то проливать? — упрекнул его Орешек, подбирая флягу и выплескивая уцелевший остаток жидкости себе в рот.
Нарр не обратил внимания на слова человека. Он вскочил и попытался пройтись по пещере на трех лапах, яростно жестикулируя остальными тремя. Это ему плохо удавалось, он падал через каждые несколько шагов. Тем не менее с горем пополам добрался до стены, вскарабкался под самый потолок и разразился оттуда речью. Не удержался, крепко шмякнулся на пол и, не пытаясь встать, продолжил свой монолог, переходящий в невнятное бормотание.
Орешек от души хохотал над охмелевшим нарром.
Смех был прерван властным вопросом:
— Что с ним?
Орешек обернулся — и чуть не охнул.
Он представлял себе Белого Нарра дряхлым беспомощным старцем, о котором трогательно заботится родное племя. А у входа высился грязно-серый гигант, не ниже самого Орешка. Выглядел он просто... просто жутко!
А Орешек еще умилялся, что старику уступают лучший кусок из добычи. Такому попробуй не уступи! Он от тебя самого лучший кусок отхватит!.
— Что с ним? — повторил Белый Нарр, по-хозяйски входя в пещеру и без страха располагаясь у огня. Из-за его спины выглядывали черные лупоглазые морды сородичей.
Орешек оторвался от созерцания гиганта.
— Ах это?.. Это он меня укусить пытался. — Парень продемонстрировал запястье, недавно ободранное об острый камень в коридоре. — Не знал, дурак, что у нас, колдунов, кровь ядовитая. Вот и отравился... обезумел...
По коридору понесся тихий вой. стая обсуждала ужасную участь, которая могла бы постичь любого из них...
— Помрет? — покосился Белый Нарр на Длинного.
— Не знаю, может, и выживет... — Орешек взглянул на костерок. — Слушай, давай я его зажарю, чтоб мясо зря не пропадало! Понимаешь, есть очень хочется... Впрочем, у него сейчас от яда мясо горькое. Лучше кого другого зажарю...
Вой в коридоре разом смолк. Маячившие у двери морды исчезли.
Белый Нарр, не дрогнув, приступил к переговорам Он оказался не только крупнее, но и умнее своих соплеменников. Во всяком случае, знал гораздо больше слов и быстрее обдумывал каждую фразу. Так что Орешек вскоре сумел понять, что именно предлагают ему в качестве отступного.
Оказывается, в давние времена (нарр не сумел высказаться точнее) в подземелье забрел человек, который пытался договориться с племенем и натравить его на каких-то своих врагов. Слушать его стая не стала, навалилась и растерзала. В последние мгновения своей жизни израненный человек вытащил из рукава какой-то предмет, поднес к глазам, попытался что-то сказать, но не успел: умер. Белый Нарр считает, что вещь эта наверняка ценная и годится в качестве платы за спасение подземелья от потопа.
Орешку уже так опротивели холод, сырость, темнота и прочие прелести подземной жизни, что он готов был махнуть рукой на сокровища, о которых недавно мечтал, и признать ценностью даже битый черепок.
Предъявленный ему предмет вряд ли стоил дорого, разве что удалось бы заинтересовать им какого-нибудь любителя старины. Потому что он был наверняка древним, этот бронзовый диск размером с ладонь Орешка. Серебряной насечкой на него был нанесен тонкий рисунок: четыре змеи переплетались хвостами. Вокруг шла надпись, точнее четыре группы букв — как ни странно, грайанских. Поднеся диск к огню, Орешек сумел разобрать четыре слова: «земля», «вода», «огонь», «воздух». Остальное было просто бессмыслицей.
— Ладно, уговорил, возьму эту чепуховину. Так и быть, живите. А мне пора идти. Неподходящая вы компания для уважающего себя человека. Где тут ближайший лаз наверх?
— Тебя выведут самой главной дорогой, — пообещал Белый Нарр, перешагнул через Длинного (который что-то бормотал, подергивая лапами) и важно удалился.
— Слышали? — прикрикнул Орешек на присмиревшую стаю. — А ну, проводить!
И подумал, что надо бы у ближайшего источника умыться и привести в порядок испачканную одежду. Кто знает, куда выведет Самая Главная Дорога!..
27
— Но как же так? Ведь это не чужой человек, это твой брат ушел проводником с теми людьми!
— Может быть.
— И он не сказал тебе, куда они направляются?
— Нет.
— Значит, не знаешь, был ли в караване пленник, молодой грайанец?
— Не знаю.
Измученная Арлина кивнула Аранше. Та не разбирала ни слова в беседе, которая велась по-наррабански, но прекрасно понимала, что ей надо делать: подхватила с подноса кувшин, наполнила вином глиняную чашу и почтительно поднесла круглолицему, крепко сбитому мужчине в цветастом наряде. Тот солидно, обеими руками принял чашу, подул на вино, чтобы отпугнуть злых духов, и медленно выпил темно-красную ароматную жидкость. Всем своим видом наррабанец показывал, что снисходит к окружающим, оказывает им честь.
— Послушай, Ухтах, — в очередной раз начала Арлина. — Ты проводник, верно?
Ухтах равнодушно кивнул, разглядывая затейливый узор ковра, которым были обтянуты стены харчевни. Докучный разговор тянулся долго. Наррабанец давно ушел бы, если бы настырные чужеземцы время от времени не подливали ему вина.
— И твой брат тоже проводник? — терпеливо вела свою линию Арлина.
— Тоже.
— Слушай, — не выдержал Айфер, — если ты такой болтун, почему до сих пор не грайанец?
Арлина жестом успокоила его и продолжила, обращаясь к Ухтаху:
— Мы же не шутки ради разбудили тебя в такую рань! Мы весь вечер и всю ночь разыскивали пропавшего человека...
— Ничего не знаю.
Арлина решила быть откровеннее с несговорчивым проводником:
— Этих людей возглавляет такой длиннорукий коротышка с сиплым голосом. Очень опасный, очень плохой человек! Охотник за рабами или еще кто похуже. А ведь с ним твой брат! Он тоже в опасности!
Наррабанец принял из рук Аранши очередную чашу, вытянул губы трубочкой, чтобы подуть на вино, да так и замер, размышляя над услышанным. Затем озабоченно нахмурился:
— Плохой человек, да? Тогда верно: надо догнать.
— Ты знаешь, куда они направились? — не веря удаче, спросила Арлина.
— Знаю, — кивнул разговорившийся молчун. — К Хроти-Шахи-Харр, Плавнику Подземной Рыбы. Это горный хребет, дня четыре пути отсюда. Вода там вроде есть, но никто туда не ходит. Злая земля. Древние духи. Колдовство. Разбойники.
— Но ты поведешь нас?
— Поведу, там мой брат. Но не даром...
Хозяин харчевни сунулся было к ранним гостям с новым кувшином вина, но отступил в сторонку: в азартный торг вмешиваться не принято. Краем уха он уловил цену, которую заломил проводник, и ошарашенно покрутил головой. Куда же собираются эти грайанцы, если с них требуют такую плату?..
Впрочем, стараниями Айфера непомерная цена была порядком сбита.
— Но вам не собрать отряда! — предупредил Ухтах. — Никто не пойдет к Плавнику Подземной Рыбы.
— И не надо! — развернул богатырские плечи Айфер. — Ты меня только с теми ворами сведи, я и один разберусь!
Наррабанец поцокал языком, оценив могучую стать наемника, и продолжил деловито:
— Верблюды — мои, два раба-погонщика — мои. Вода-еда — мое дело. Выходим сегодня, иначе не догнать. Жду в поддень у западных ворот.
Взволнованные грайанцы удалились. Ухтах бросил им вслед холодный пристальный взгляд. Эти глупцы идут по следу Избранного? Что ж, они с ним увидятся... когда и где это будет угодно Хмурому Богу.
Да возрадуется Кхархи!
28
Удар колокола, чистый, звонкий и печальный, вырвал Светоча из тягостного, мучительного сна.
Правитель Наррабана всегда просыпался быстро. Вот и на этот раз — с болезненным мычанием стряхнув кошмар, он открыл глаза и сразу понял: звон, вновь и вновь рождающийся за стеной, сулит ему что-то более неприятное, чем жуткое сновидение.
Лодыжку бережно обхватили умелые старческие пальцы: слуга, спавший у порога опочивальни, без приказа начал обувать хозяина. Если не считать Ахсы-вэш и немногочисленных наложниц, только этот старый раб видел Светоча в ночном одеянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103