не шипит на пути свора кусачих драконов, не идет из туч огненный дождь, не разверзаются на каждом шагу пропасти под ногами... ничего из того, что вероятно, навоображала себе Аранша. И все-таки по сторонам смотреть не хочется, потому что поглядишь, поглядишь — да и начнешь размышлять: с чем же у тебя непорядок, с глазами или с головой?
Вокруг вполне безобидная равнина, утыканная скалами и поросшая полудохлыми кустиками. Но попробуем-ка прикинуть на глазок, далеко ли от нас... скажем, вон та скала, похожая на обожравшуюся корову? А ничего и не получается! Скала то маячит на горизонте, то вдруг оказывается почти рядом. Словно кто-то нарисовал ее на прозрачном куске и теперь дразнит Орешка: то подносит стекло к самому лицу, то вновь отодвигает...
А то вдруг воздух начинает подрагивать, как над раскаленными камнями в жаркий день. Из марева появляются полупрозрачные, размытые очертания каких-то... не то строений, не то растений, не то гигантских чудовищ, замерших перед прыжком. Возникают — и тут же исчезают, не успеваешь их разглядеть как следует.
Эрвар объяснил, в чем тут дело, но от этого все стало еще непонятнее. Дескать, мир, в котором живут люди, похож на ткань, туго натянутую на полу: иди хоть вправо, хоть влево — не споткнешься. А Подгорный Мир — как смятая, скомканная в бесчисленные складки ткань. «Складки» лежат близко друг к другу, кое-где даже соприкасаются, и в таких местах можно перейти из одной «складки» в другую. Сделаешь шаг — и очутишься в краях, до которых обычным путем несколько дней топать. А поскольку «ткань» прозрачная, иногда можно разглядеть кое-что из того, что находится на огромном расстоянии от тебя. Только недолго, потому что «складки» живые и все время движутся, да еще с разной скоростью... и та, в которой они сейчас бредут, тоже движется, только изнутри этого не заметишь...
Вей-о-о! Ну и бред!
Орешек уже почти уверил себя, что это обычная брехня Подгорного Охотника, они ведь все мастера языком узоры выводить, да только и складное вранье — все равно вранье...
И тут Подгорный Мир, словно заметив колебания парня, крепко врезал ему по носу, чтоб впредь с почтением относился к окружающим чудесам.
На пути возникло крошечное грязное озерко — не озерко даже, а глубокая лужа с заболоченными берегами. Вокруг густо и непролазно торчало что-то вроде камыша, но с колючками. Проломившись сквозь жесткие заросли, путники обнаружили, что над водой торчит несколько плоских камней. Если перепрыгивать с камня на камень, вполне можно перебраться на другой берег.
Эрвар, раздвигая колючий кустарник, направился к ближайшему камню. Легко вспрыгнул на его плоскую верхушку. Постоял немного, раскачиваясь с пятки на носок. Спрыгнул прямо в черную вонючую грязь, протянул задумчиво: «Кто бродит с оглядкой, добредет хоть до Ксуранга». И зашагал вброд через озеро, утопая в жиже по колени.
Арлина без единого слова перекинула полу плаща через левую руку, подтянула голенища высоких сапог, смело вступила в темную воду и зашлепала вслед за Эрваром.
Орешек почувствовал прилив раздражения. Перед кем он красуется, этот Охотник? Нагоняет таинственность и тревогу, а весь его хваленый Подгорный Мир не страшнее обычного леса! И он, Орешек, не станет месить грязь в угоду какому-то... какому-то павлину, слишком о себе возомнившему!
Прыжок на камень... и ничего не случилось. То-то! Знай наших! Прыжок на второй камень... на третий...
...И взмыли слева и справа буро-красные стены узкого ущелья, отвесные, высокие, ни кустика на них, ни травинки. Под ногами — красно-желтый песок и мелкие камешки, кое-где небольшие валуны, над головой — низкое серое небо, словно прихлопнувшее ущелье сверху...
Орешек ошеломленно огляделся. Где Арлина, где Эрвар? Во имя богов, куда он угодил? И что ему теперь делать? Заорать, чтоб друзья услышали?..
Парень представил себе, как крик эхом катится по ущелью, и вдруг понял: если кто-то услышит его вопли, то это будут не друзья...
В смятении Орешек сделал несколько шагов — и тут же пожалел об этом. Хруст песка так громко, так резко разнесся вокруг, что парень остановился. Ему показалось, что эти звуки нарушили чей-то сон... и что лучше было этого не делать.
Спину обжег враждебный взгляд — будто плетью хлестнул. Оглянувшись, Орешек не увидел никого — даже смутного призрака, даже мелькнувшей тени. И все же кто-то следил за каждым его движением. Орешек готов был поклясться в этом. И запах... откуда взялся этот запах — густой, маслянистый, идущий со всех сторон одновременно?
Орешек сам не заметил, когда успел извлечь из ножен Саймингу. Кровь толчками билась в жилках на висках, горло до боли пересохло... но чего он, собственно, испугался? Того, что оказался в незнакомом месте и потерял друзей? Или все-таки чувствует опасность? Но ведь нету здесь никого, нету, не-ету!..
Ладонь скользнула на пряжку пояса — жест этот стал для Орешка привычным. Талисман не отозвался, остался мертвым украшением. А тревога переросла в панику. Орешек с трудом сдерживался, чтобы не броситься бежать... но куда? Может быть, именно туда, куда гонит его неведомая злая сила? Гонит страхом, как кнутом?..
И тут послышались шаги. Песок скрипел под чьими-то тяжелыми стопами, скрипел размеренно и громко. Орешек затравленно обернулся — за спиной не было никого. А шаги раздались вновь, уже с другой стороны...
Случайно взглянув вверх, Орешек резко втянул в себя воздух. Показалось ему или нет, что серая полоса неба меж бурыми краями ущелья стала уже? Почему склоны ущелья стали похожи на ладони человека, решившего прихлопнуть муху?
А шаги опять зазвучали за спиной — уверенные, грузные, неспешные...
Перебросив рукоять меча в левую руку, Орешек правой выхватил из-за пояса нож, развернулся и метнул лезвие на звук. Бросок был сильным, резким, однако нож взлетел невероятно медленно, словно разрезая что-то густое, описал в полете замысловатую петлю и клинком вниз упал на маленький валун, продолговатый и темный. Не было обычного стука железа по камню — лезвие вошло в валун по рукоять, без звучно и легко, как в ковригу свежего хлеба.
Орешек медленно переложил меч в правую руку. Что-то не хотелось ему вытаскивать свой нож из этого странного валуна...
Но у него и не оказалось такой возможности: раздался неприятный щелчок — и деревянная рукоять ножа упала рядом с камнем. Лезвие исчезло, точно никогда руки оружейника не соединяли его с рукоятью. А на проклятом валуне не осталось никаких следов!
Совсем рядом опять послышались шаги... нет, это больше походило на нетерпеливое притоптывание тяжелой ступни по песку.
Орешек яростно взмахнул мечом, чтобы припугнуть невидимого противника. Шаги стихли, в ущелье воцарилась тишина, но было в этой тишине что-то насмешливое.
Парень понял, что он беспомощен, как слепой щенок среди голодной волчьей стаи. Тем не менее он не собирался сдаваться без драки. Прикинув, откуда в последний раз доносились шаги, Орешек отчаянно ринулся в ту сторону с клинком наготове...
...И поскользнулся, растянулся в вонючей тине. Вскочил на ноги, дико огляделся. Со всех сторон его обступили заросли колючего тростника, сапоги по щиколотку ушли в темный ил, а навстречу по мелководью бежали Арлина и Эрвар. На лицах друзей были удивление и тревога.
Оказывается, исчезновение Орешка еще не было замечено. Подгорный Охотник и Волчица спокойно переходили озерко — и вдруг у противоположного берега возник Хранитель с мечом на изготовку и с безумным взором...
Когда Орешек поведал, что пришлось ему пережить за эти растянувшиеся в вечность мгновения, Арлина побледнела, а Эрвар мрачно сказал:
— Это Голодное ущелье, я о нем кое-что слышал... не буду при госпоже пересказывать. Соколу повезло выбраться оттуда живым. Но удача — это лошадка, которую нельзя слишком нагружать: надорваться может. Умоляю господина идти за мной след в след. Если Серая Старуха готовит ловушку, лучше угодить в нее вместе, а не порознь, тогда есть надежда пробиться наружу.
— Да что я, дурак — на одном месте дважды спотыкаться? — отозвался присмиревший и поумневший Орешек. — Командуй, Охотник, а я все сделаю, как скажешь.
Он еще не знал, что самые благие намерения не имеют цены там, где решения принимает Хозяйка Зла...
За озерком земля стала сухой и каменистой. Орешек стряхнул пережитый ужас, как селезень стряхивает воду, и теперь пытался на ходу очистить одежду от подсохшей грязи. Перехватив веселый взгляд Арлины, сказал смущенно:
— Перемазался, как в месяц Осколок. Может, теперь меня не признает эта... как бы повежливее сказать... Многоликая Госпожа?
— А я не верю, что она тут хозяйка, — жизнерадостно сказала девушка. — Здесь так хорошо!
Орешек в изумлении взглянул ей в лицо, потом оглядел унылую равнину, по которой они тащились. Что тут могло понравиться Арлине? Разрумянилась, глаза сверкают, а улыбка такая... такая... Орешек лишь раз видел у нее на лице подобное выражение — на свидании, когда он читал ей стихи...
— Здесь чудесно! — продолжала Волчица счастливым голосом. — У меня такое чувство, словно я попала домой. Словно шла, шла — и вот она, цель моего пути! Даже небо... даже ветер... даже запахи... сладковатые такие...
— Падалью какой-то воняет, — ревниво и хмуро уточнил Орешек. — Ветром запах принесло.
— А звуки? — тревожно вмешался Охотник. — Слышит ли госпожа какие-нибудь необычные звуки?
— Ты тоже их слышишь? — еще светлее расцвела Арлина. — Я думала, мне мерещится... Легкий звон, вроде колокольчиков... то тише, то громче...
— Я слышу иначе, — серьезно ответил Эрвар. — Громкий, шелест. А некоторые различают скрип. Это движутся складки, о которых я говорил. Каждый слышит по-своему.
Орешек напряг слух. Он услышал отдаленный вой ветра среди скал, пронзительные крики птичьей стаи, кружащей где-то позади...
Они что, сговорились морочить его, Охотник и Волчица? Ой, не похоже на то!
Парень почувствовал себя обойденным, каким-то ущербным. Почему этот мерзкий Подгорный Мир, так гостеприимно распахнувшийся перед Арлиной, не желает открыться для него?..
Но тут Эрвар, взволнованный настолько, что забыл о своем приказе новичкам идти за ним след в след, приотстал от девушки и негромко сказал Хранителю:
— Пусть господин не погнушается моим скромным советом... Когда выберемся отсюда... Никогда, ни под каким видом Волчицу нельзя больше пускать в Подгорный Мир!
— Почему? — забеспокоился Орешек.
— Много тревожных признаков. Она слишком далеко продвинулась по пути, который лучше пройти мелкими шагами. Я сам начал слышать шелест складок на одиннадцатый свой переход через Врата, а Керумик до сих пор не слышит ничего... Таких, как наша госпожа, этот мир быстро сминает в комок глины и лепит заново — так, как ему нравится.
— Ты считаешь, что Волчица в опасности?
— Конечно, как и мы оба. Но ей угрожают не только чудовища и грозные силы стихий. Самый страшный враг для нее — она сама. Госпожа сразу стала здесь своей, это очень плохо. Подгорный Мир хочет эту девушку.
— Не получит! — твердо сказал Хранитель, кладя руку на эфес меча, словно собираясь драться со всем, что видел вокруг: с равниной, покрытой пучками высокой жесткой травы, с острыми скалами, с тонкой черной полоской горного кряжа на горизонте...
Тут раздался вскрик Арлины. Встревоженные мужчины поспешили нагнать девушку, на лице которой не осталось и следа радостного возбуждения.
Глазам их открылась неглубокая впадина почти правильной овальной формы. Ни былинки не росло на серой, покрытой мелкими трещинками земле.
А в центре впадины лежал скелет, обернутый в яркую цветастую материю.
Поражала поза мертвеца, спокойная и естественная. Он лежал, заложив руки за голову и глядя провалившимися глазницами в серое светлое небо. Казалось, человек отдыхает, причем в превосходном настроении, не испытывая не то что страха смерти, но даже обычной тревоги.
Цветастые тряпки, издали принятые Орешком за погребальные пелены, оказались одеждой странного свободного покроя.
— Да чтоб мне... — потрясение начал Эрвар и шлепнул себя по губам, чтобы не брякнуть лишнего и не накликать беду. — Это же наррабанец! Он-то здесь откуда?
— У него и оружие в ножнах... не чуял беды... — сказал Орешек, вытягивая шею, чтобы лучше разглядеть безмятежно разлегшийся скелет.
— Не подходить! — рявкнул Охотник.
— У меня в голове клопы не водятся, — обиделся Орешек. — С чего это я туда полезу?.. Но откуда бы здесь взяться наррабанцу?
— Кажется, припоминаю... — задумался Эрвар. — Год назад... или два, не больше, я тогда уже Керумика в подручные взял... Подвалили ко мне в кабаке двое наррабанцев. Не могу сказать по одежде, был ли одним из них этот тихий красавчик... эти заморские придурки всегда так пестро наряжаются, будто цветочными букетами со всех сторон обвешались... Предложили пять золотых, чтоб я поработал проводником: в Подгорный Мир дуракам захотелось. Ну, я себе не враг, отказался, конечно...
И добавил, нахально глядя в глаза Хранителю:
— Меня ж только под страхом пытки можно толкнуть на такую дурь — таскать по Подгорному Миру пару бестолковых новичков, ничего в здешних порядках не смыслящих и способных в любой момент погубить уважающего себя Охотника.
— А что им здесь было нужно? — поспешно спросила Арлина, торопясь предотвратить вспышку гнева Сына Клана.
Но Орешек и не думал гневаться — он был удивлен. Эрвар изменился: стал дерзким, властным, грубым, глаза вспыхивали странным огнем... Да, чары здешних мест определенно влияли на Охотника. Что-то недоброе всплывало со дна его души, отражалось во взгляде — и вновь уходило в глубину.
— Что надо было? — переспросил Эрвар, опять становясь прежним. — Какой-то браслет искали, волшебный, якобы их божеству принадлежал, да потерялся.
— Медяк цена такому богу, который даже собственное добро отыскать не может! — фыркнула Арлина.
— Браслет? Волшебный? — загорелся Орешек. — Интересно, нашел наш новый приятель эту вещичку или нет?
Он нагнулся, стараясь разглядеть, нет ли рядом с мертвецом мешка или сумы. При этом парень не заметил, как носок его сапога заступил на потрескавшуюся сухую землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103