Оставалось надеяться на мудрость священной рощи, только она могла помочь ему запечатать сводящий его с ума участок головного мозга, неведомо от кого ему доставшийся: от эльфийского младенца Элверта или от неведомого человеческого ребенка. Правда, после этого он мог потерять свой магический дар, но бедняга дошел до такого состояния, что готов был пойти и на это.
Роща, находившаяся к юго-западу от форта, представляла собой кусочек первозданного мира. Все растения, деревья, кусты и цветы, рожденные некогда Тришем, нашли здесь для себя уютное местечко: южные стреки, растущие только в засушливых пустынях, огромные ярко-фиолетовые кросы, лиственные деревья, покрытые серебристо-зеленой листвой, хвойные великаны и тонкие нежные авентусы, гордость любой человеческой оранжереи. Наполненная птичьим пением и благоуханием божественных ароматов, роща была местом, где любой из нас мог соединиться сознанием с самой сутью планеты — ее душой. Трудно передать словами восторг, испытываемый в момент слияния. Радость, чувство покоя и невероятное наслаждение. Что бы там ни говорили другие расы и какие бы фантастические теории ни выдвигали, но только мы, эльфы, знаем наверняка, что любое небесное тело, от огромных ярких звезд и до комет-одиночек, является таким же разумным, как и мы, существом.
В тот день кроме меня, отца и матери Марка сопровождала только группа старейшин нашего рода, шестеро эльфов — четыре женщины и двое мужчин. Именно они отвечали за ритуал и обладали необходимыми знаниями для его проведения. Все остальные остались в форте: людей и гоблинов роща не приняла бы, они попросту не смогли бы переступить ее границу, Энлиль, будучи наполовину темным, рисковал получить сильнейшие ментальные ожоги, а жители наконец-то занялись повседневными делами. Праздники праздниками, но работы всегда хватало.
Марка обрядили в белый балахон и отвели в самый центр к находящемуся там роднику. Произошедшие затем события объяснению не поддаются. Все было в порядке, пока Марк, повинуясь указаниям старейшин, не стал совершать ритуальное омовение. Вода не давалась ему в руки, играя в свою, понятную только ей игру. Братец, разозлившись, с разбега прыгнул в самый центр.
— Ой, ой, ой! — заорал он, ударившись ногами о каменистое дно. Вода плавно расступилась, причем так ловко, что на Марке не осталось и капли. Стоя в центре правильного круга, он растерянно оглядывался, наверное, считая происходящее частью неведомого ему действа.
Элерия кинулась к сыну, а старшая из женщин, Лиана, покачала головой:
— Такого я за всю свою жизнь ни разу не видела. Мальчика не то чтобы не принимают, его просто игнорируют. — Впервые я слышал удивление в голосе этой почти семисотлетней эльфы. Высокая, стройная Лиана всегда была для меня символом невозмутимости, и никогда раньше на ее лице я не видел таких откровенных эмоций. Я хорошо помнил свои чувства, когда меня впервые купали в роднике. Сверкающая разноцветной радугой вода окутала меня блестящей дымкой, наполняя детское сознание прекрасными картинами окружающего большого и удивительного мира. Такой реакции, как сейчас, тогда не было.
Отец повернулся к озадаченным старейшинам:
— Что это значит? Как можно игнорировать того, кто переступил черту?
Хроники хранят множество историй о любопытных смертных, переступавших запретную грань. Многих из них влекли рассказы о хранящихся здесь сокровищах (они не понимают, что сама роща является нашим сокровищем), кого-то целебные растения. Все они натыкались на невидимую преграду, и ни один из них не смог пройти вглубь дальше, чем на два шага. Со звуком, напоминающим плевок, святыня избавляется от неприятных созданий, свободно пропуская многочисленное зверье и птиц.
Пошептавшись, старейшины посмотрели на короля.
— Мы не знаем, — сказали они в один голос.
— Элвенир, ты не волнуйся, мы постараемся понять, в чем дело… Правда, проблема усложняется практическим обесточиванием М-полей… А может, это и есть основная причина. — Кроавель, седой эльф с глазами, засыпанными пылью веков, ободряюще сжал отцу руку. Остальные успокаивали мать и приводили в порядок Марка, получившего новые синяки.
Вот незадача! В глубине сердца я ожидал чего-нибудь необычного с самого начала. Парень, способный за один присест осушить все магические колодцы планеты, вряд ли успокоится и будет тихо жить как наследник короля маленького эльфийского племени. «Супермозг» — кажется, такое определение дал ему Командор, и Энлиль при этом согласно кивнул, добавив, что из парня через пару сотен лет выйдет толк, если к тому времени он еще будет жив.
Наша кавалькада двинулась к выходу из рощи, и та в самый последний момент преподнесла еще один сюрприз: прямо перед Марком опустился голубь, державший в клюве редчайший даже для этих мест цветок. Нежно-серебристый с малиновыми искорками веч-ноцвет, удивительнейшее растение нашего мира, из бутона которого, согласно нашим легендам, и появился первый лесной эльф, обладал огромным количеством полезных свойств и одаривал владельца властью над собственными желаниями. Голубь с почтением положил искрящийся цветок возле ног брата и, клюнув в руку сунувшегося было Кроавеля, подождал, пока он не нагнется за ним сам. Затем, весело курлыкнув, растаял в воздухе. Цветок, почувствовав тепло хозяина, начал раскрываться, разворачивая все новые и новые лепестки. В воздухе разлился мелодичный звон, немыслимые звуки сливались в единую музыку. Такое чудо я видел в первый раз и, не выдержав, благоговейно опустился на колени. Рядом со мной опускались старейшины, а также король с королевой. Лиана, прижав руку к сердцу, прерывающимся голосом произнесла:
— Прими этот дар, о великий! Наша матерь считает тебя равным и благословляет свое детище на долгую жизнь, полную божественных свершений.
В глазах Марка отразился малиновый перезвон, разлитый в воздухе, и под его взглядом цветок свернулся обратно, превратившись в маленький серебристый бутон на длинном темно-зеленом стебле. Грустно посмотрев на наши склоненные головы, он тихо произнес:
— Дач будет так…
И я понял, что в этот момент он потерял семью, а я лишился с такими трудностями обретенного брата.
ГЛАВА 6
Марк
Две недели спокойной жизни заставили меня расслабиться и в какой-то мере примириться с самим собой. После посещения мною их ненаглядной рощи эльфы перестали мне докучать, но зато я теперь частенько ловил на себе их благоговейные взгляды и поэтому старался поменьше показываться на улице. Даже мать моей эльфийской половины перестала носиться со мной как с писаной торбой, но при встрече пыталась бухнуться на колени. Когда это попытался проделать и Айден, я надавал щенку по ушам и предупредил, что если еще раз попробует, положу его на колено и выпорю Мишкиным ремнем, специально у него попрошу. Парень в ответ хмыкнул и обрадовано сказал:
— А все-таки ты, Марк, гад изрядный! Тебя теперь ждут все приключения мира, а мне придется прожить вечность, следя за тем, как уварился сезонный эль, правильно ли отцвели в году травы, и выслушивая новости, принесенные Эуминдесом. Ая-то думал взвалить на тебя эти обязанности, а самому отпроситься на МЕССИЮ, в Академию. Я ведь тоже не без способностей…
Я его с облегчением обнял и, хлопнув по спине, дал слово, что выпрошу его у отца на пару десятков лет для получения образования. Было приятно сознавать, что у меня остался хотя бы брат.
Все свободное время, а его оказалось у меня очень много, я теперь посвящал учебе, пытаясь обуздать недюжинную, прущую из меня силушку. Энлиль, отобрав у меня Око, для безопасности, вбивал в мою несчастную голову формулы трансгрессии, количественные измерения свернутого пространства и уравнения зависимости силы заклинания от различных параметров, начиная от местоположения и направления ветра и заканчивая цветом волос мага. Оказалось, что магическая наука, как и все прочие, состоит из множества теорем и аксиом. Популярно, с ехидцей, объяснив мне, какой я профан, он мало-помалу открыл передо мной удивительный мир, о существовании которого я лишь догадывался. Он объяснил мне мои астральные путешествия, слияние с планетой, ощущение всемогущества. Раскритиковав то, как я запечатал портал, в ответ на мое искреннее возмущение и вопрос, какого демона он не сделал это сам, он ехидно ухмыльнулся и заявил:
— Я всего лишь альфа, мой друг. После такого действа я бы скончался на месте от переутомления, ты же только поинтересовался, что произошло с миром и куда девалась энергия, которую ты только что черпал. Для запечатывания портала такой мощности необходимы усилия трех-четырех специалистов моего уровня.
Ты же мог это сделать, не нарушая планетный баланс, такую ошибку может оправдать лишь крайнее невежество. Но я не считаю тебя пропащим экземпляром, поэтому и пытаюсь тебе это объяснить.
После того как меня так вежливо макнули в чан с дерьмом, ничего не оставалось, как взяться за гранит наук серьезно. К тому же я заметил еще одну вещь, которая прибавила мне желания зазубривать до полного изнеможения тяжело усваиваемую информацию: по ночам вместо мертвых глаз, кусков разложившейся плоти и прочей кошмарной дребедени мне начали сниться математические выкладки. Короче, я перестал кричать во сне, и это заставляло меня удваивать и утраивать усилия. Иногда информация сама всплывала в памяти как давно забытая, а иногда я умудрялся задавать вопросы, на которые Энлиль не мог ответить. Например, почему левосторонние пассы сильнее правосторонних или отчего мне проще производить манипуляции с предметами, которые мне были ранее знакомы на ощупь.
— Наверное, это в тебе говорит твоя человеческая половина, — вздохнул он однажды, когда я не смог переместить кусок неизвестной мне породы, хотя перед этим спокойно жонглировал яблоками. — Вернемся на базу, надо будет, чтобы с тобой еще Эстер поработала. Она у нас человеческий альфа и сможет научить тебя ощущать свойства предмета на расстоянии.
Устраивая маленькие практические занятия, мы пользовались моим чудо-лереем, живым существом, волею судьбы изображавшим местный артефакт. Хотя его энергия восстанавливалась медленно, на кое-что ее хватало. Так, по мелочи, ведь в основном я использовал его для фокусировки силы, черпаемой из окружающего пространства. Если объяснить более понятно, то это был как бы прицел на арбалете, показывающий, куда полетит пущенная стрела.
Сожженные силовые линии восстанавливаться не спешили, и вся наша компания начала скучать и устраивать различные безумства: Яков с Ирелией напропалую крутили любовь, и я с завистью глядел на их счастливые физиономии; Нике, питая ко мне искреннюю дружескую привязанность, была женщиной Энлиля, и изменить ситуацию могла только смерть одного из них. А мне бы этого не хотелось. Но, случалось, близнецы, забыв о своих половинах, сутками пропадали в горах в сопровождении бывших контрабандистов, Хруста и Сандра, оказавшихся уроженцами здешних мест. Иногда их сопровождали эльфийские рейнджеры, приходившие в восхищение от твердости руки и острого глаза «огненных духов». И почти постоянно с ними увязывался гоблин со своей лярвой, подружившейся со странным созданием, называемым Эуминдесом.
Из них получилась замечательная охотничья пара, не имевшая соперников ни на земле, ни в воздухе. Командор пристрастился к спорам, посиживая с Левенделом за кружкой вина. Ирелия совершенствовала целительский дар, и только я, бедолажка, пытался объять необъятное. К моему удивлению, полутемный оказался замечательным учителем, и ко времени, когда я это пишу, я уже научился черпать энергию маленькими порциями и стал способен к ювелирной работе, например, смог создать мираж (хоть роза и оказалась в три раза больше оригинала, но и это был уже прогресс).
В тот день мы сидели на веранде и я пытался научиться левитации предметов (Энлиль не давал мне забыть об исчезновении первой акустической гранаты). В качестве подопытного материала мы использовали цветы, растущие здесь в великом множестве. Несчастные растения разлетались со скоростью света, мгновенно исчезая за пределами видимости. Рассердившись на меня, магистр расколотил об стенку фарфоровую вазочку, наверное, представляя себе, что это моя голова, и тут в комнату, тяжело сопя, ворвались близнецы. Выглядели они ужасно: пыльные и грязные, но в зеленых глазах горело предчувствие нового приключения. Выудив из-под куртки тубус, Яков развернул на столе нарисованную вручную карту, на которой без труда различались окружающие долину горы. Рядом пристроилась Нике. Действуя моим карандашом как указкой, она пустилась в объяснения:
— Помнишь, Марк, как Хруст рассказывал, будто в здешних горах живет некий Олвей, про которого очевидцы говорят, что он дракон? Да ты и сам, — она ткнула карандашом в мою сторону, — утверждал, что на этой планете живет один из них.
Я согласно кивнул. Множество информации, прячущейся в глубинах моей памяти, приходилось воспринимать как факт. Информация о драконах была из этой категории.
Яшка, не выдержав, пихнул сестру в бок и зачастил:
— Мы с самого начала решили не упускать такой возможности! Представляете, настоящий дракон, да это же сенсация! Вся МЕССИЯ лопнет от зависти, если мы сумеем вступить с ним в контакт.
Первым понял, чем пахнет новый проект Зенолейнов, Энлиль.
— Вы с ума сошли! — заорал он. — С ним пытался связаться и кое-кто поопытнее вас, и где они сейчас? Про них никто ничего не знает, и не потому, что никто из них не добился успеха, просто они все куда-то исчез" и, не успев рассказать о своей удаче!
При желании наш магистр может быть очень убедительным, но об Нике его слова ударялись как об стенку горох. Посмотрев на Энлиля с недоумением, она прощебетала:
— Лиль, только не говори, что ты откажешься участвовать в экспедиции. Мы вычислили место, подготовили плацдарм, нарисовали карту. Там уже три дня пасется эльфийская разведка, правда, на поверхности… А под землей нас согласился сопровождать сам Дубоцвет, местная гномья знаменитость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41