Со второго взгляда, после того как прошла эйфория от гуляния на (не совсем) свежем воздухе под теплыми лучами солнца, меня что-то начало настораживать. Не сразу, но до меня стало доходить, что вокруг как-то подозрительно много людей в полном боевом облачении с красными нашивками стражи на рукавах. Для обычного города, будь он даже торговым центром империи, металла было многовато. Свой меч я оставила в гостинице и без него чувствовала себя неуютно. Не успокаивала даже кинжальная россыпь, спрятанная в разных потайных местах. Одно из главных правил агента — умение слиться с окружающей средой, а здесь вооружена была только стража. Всем остальным предписывалось зачехлять мечи при въезде в город, что нам очень доходчиво объяснили сегодня с утра у западных ворот. Содрав при этом пару серебряных монет, наверное, в качестве платы за лекцию. Теперь несуразности бросались в глаза одна за другой: один храм в центре — раз (в досье не говорилось, что местное население доросло до единоверия), отсутствие гоблинов — два (а этих можно встретить везде, им нипочем никакие ароматы) и, наконец, убогое и безлюдное здание городской администрации — все это вступало в противоречие с откормленными мордами стражи и шикарной стеной дворца наместника на берегу широченной реки, да еще со рвом вокруг. Плюс непонятная тоска в глазах текущих мимо людей… В общем, у меня возникли вопросы.
Помотавшись по местным библиотекам и архивам, заглянув в храм и слегка перекусив фирменным блюдом в нашей гостинице — большая рыбина, жаренная на угольях с большим количеством сладковатых корешков, — я со спокойной совестью завалилась на кровать, намереваясь соснуть часа четыре (перемещения в пространстве меня всегда выматывали), но тут с меня содрали одеяло. По комнате носился мой братец и поспешно скидывал наши вещи в походные мешки.
— Вставай, Нике, мы сматываемся!
— Ты никого не убил? — довольно спокойно поинтересовалась я, натягивая одежду и хватая меч со стойки. Я ненавижу, когда меня будят, но мы находились в боевых условиях и это немного сглаживало ситуацию.
— Если ты будешь копаться, то убьют нас. Там оказалась засада! Я-то подумал, что это наконец-то любовь, а она… — Он сокрушенно махнул рукой.
Ничего не попишешь, у моего братца не реже двух раз в год случаются приступы влюбленности, начались они у него с пятнадцати лет. Каждый раз это протекает бурно, с признаниями, песнями возле каюты избранницы и безудержным сексом, после которого мне приходится отпаивать его сливками. А так как в нынешнем году норму он еще не выполнил, рецидива стоило ожидать. Нет, я его не осуждаю, у меня тоже есть маленькие недостатки, но в данный момент я рассвирепела.
— Ты что, сдурел, менять планы только из-за того, что получил по физиономии?! Или у нас муж волшебником оказался? — С остальными Яшка справился бы одной левой: он уже два года подряд чемпион Академии по найтлингу. А это говорит само за себя.
— Мужа? Да не родился еще тот муж! — Это он правду говорил. Братец у меня обаятельный и очень профессиональный лапшист. — Это была гвардия Верховного жреца. И представь себе — в ней, оказывается, сплошь женщины!!! И эти стервы совсем не шутили.
— Жреца? Ничего не понимаю, местные священники не женятся!
— Неужели запреты кому-то мешали заводить детей? У Верховного жреца оказалась дочь. — Он повернулся ко мне, и я наконец-то рассмотрела, что лицо у него действительно немного помято, да и костюмчик слегка испачкан.
— Хи-хи, — не удержалась я, несмотря на его зверскую гримасу. Но тут забарабанили в дверь, и смех застрял у меня в горле.
— А ну открывайте немедленно! Именем наместника! Вы арестованы!
— Так… А чего это надобно от нас страже? — протянул Яшка. Тут уж я забегала по комнате. Интересно, как они меня вычислили?
— Вот не думала, что они так быстро хватятся!
— Ты чего-то сперла? — В голосе братца прозвучало торжество или мне послышалось? Пришла моя очередь строить ему зверскую физиономию.
— Позаимствовала, чтобы внимательно изучить! Это единственная интересная штуковина, подвернувшаяся мне за все утро, и учти — отдавать ее я так просто не собираюсь! — Должна же я иметь небольшой сувенир на память об этом городке. Слово-то какое нашел, сперла. Давай-ка лучше уйдем через крышу!
Не обращая внимания на трещавшую дверь, мы быстро покинули негостеприимную гостиницу через окно и, незаметно проскользнув прямо под носом у двух стоявших возле дверей амбалов, потрусили в сторону ближайших ворот.
Добрались до цели мы на удивление гладко, но перед самыми воротами нас нагнал конный патруль. Пришлось прорываться с боем, и, разбив парочку длинных носов, мы таки вырвались из города, обзаведясь при этом парой отличных лошадок, ранее бывших на казенном довольствии. Но это были цветочки, ягодки начались, когда подоспели основные силы. С городских стен послышались крики, мимо просвистело несколько стрел, и вслед за нами выскочил отряд хорошо вооруженных конников. Пришлось поднажать. Нет, это какое-то проклятие — если в округе есть хоть одна яма, мы обязательно в нее вляпаемся, а тут подвернулось целых две. Ну откуда мне было знать, что эта штука представляет для них такую ценность? И интересно бы посмотреть на девчонку, сумевшую отразить натиск моего братца, пусть даже ей для этого пришлось звать на помощь.
Петляли мы по округе часа два, почти сразу свернув с главной дороги на узкую боковую тропку. Оторвались мы с трудом. Кругом был лес, и мы, с трудом продравшись между густо растущими хвойными гигантами, внезапно выскочили на весьма широкую дорогу, на которой могла уместиться и телега. С наслаждением свалившись со спотыкающегося скакуна, я со страхом ощупала свои ноги и то, к чему они примыкают. Задница оказалась стертой в кровь, и мысленно я высекла себя за глупое пренебрежение лошадиным тренажером, входившим в обязательную программу подготовки. Пытаясь собрать разъезжающиеся ноги, я полезла в рюкзак с намерением намазать стертую попу чудосредством, захваченным из дома, но сделать это мне не дали. Яшка коршуном налетел на меня и устроил допрос с пристрастием.
— А ну-ка давай показывай. — Пришлось достать из-за пазухи.
— Ладно, держи, она мне всю кожу стерла.
Вещь, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, представляла собой отшлифованный булыжник, перевитый вкраплениями золотистого металла. Эта паутинка постоянно меняла размер, и поэтому казалось, что по камню ползает какое-то длинное многосуставчатое насекомое. Выглядело очень красиво.
— Что это? — выдохнул с восхищением брат, рассматривая мою добычу.
— Если бы ты перед отъездом удосужился заглянуть в книгу по истории Триша, то понял бы, — сказала я, глядя на него с превосходством. Мне иногда нравится поддразнивать его, давая понять, что я начитаннее, чем он. На самом деле это неправда, но забавно смотреть, как он начинает оправдываться, хотя иногда это бывает опасно — можно схлопотать по башке. — Это Невидящее Око, местный артефакт, единственная вещь, оставшаяся от той эпохи и попавшая мне на глаза. Кроме, конечно, дворца наместника. А эта штука стояла в храме. И таблички «руками не трогать» там прибито не было. Кстати, ты обратил внимание, что нам пока попадаются только люди? И это в мире, славящемся своим разнообразием!
— Ммм… — промычал он с глубокомысленным видом, рассматривая мой трофей. — Дочь Верховного жреца не совсем человек. — Я от удивления открыла рот. — Слишком уж раскосые у нее глаза, да и зрачки какие-то странные, что-то в них словно мерцает…
— Ну ты даешь! Где же она тебе подвернулась?
— Как где, в его доме, конечно! Такой пестренький домик, этажа на три, чуть левее того дворца, украсть который тебе не удалось.
— Чего ты туда полез? — спросила я, с трудом удерживаясь, чтобы не огрызнуться.
— За информацией. Не одна же ты у нас делом занимаешься.
— Ну и… — подбодрила я брата.
— Ну и ничего! Все рукописи свежие, на стенах цветочки намалеваны, даже в молельне ни одной человеческой статуи нет, все осьминоги какие-то да жабы с выпученными глазами. А бог солнца — в виде диска. Фантазии у людей — ноль.
— Не отвлекайся, — сказала я, направляя его в нужное русло.
— В молельне были какие-то книги, но рассмотреть их поближе я не успел. Вошла она. — Мне показалось, что в его голосе звучали нотки восхищения. — Не знаю, что она подумала, но ты бы видела, какие искры у нее из глаз посыпались! А какая у нее грудь! — Тут братец закатил глаза и сладострастно зачмокал.
— С чего ты решил, что она его дочь? — прервала я его сладостные воспоминания.
— Она сама так и сказала. Убери, говорит, свои грязные руки, скотина, от дочери жреца Ирелии, пока гнев солнцеподобного не испепелил тебя. — Ага, судя по всему, лицезрением бюста братец не ограничился.
— Какое деликатное воспитание, я бы на ее месте гнева ждать не стала, а лично оторвала бы тебе не только руки, но и дурную голову как абсолютно ненужную тебе часть тела.
— Спасибо за сочувствие, дорогая. А кто просил тебя хватать чужие вещи без спроса? Ты умудрилась настроить против нас светскую власть, и теперь в глазах закона мы просто воры. А ты знаешь, что здесь делают с ворами? Их варят в кипятке… по частям! — Он меня достал.
— А что здесь делают с настырными ухажерами?
Не знаю, чем бы закончилась наша перепалка, но тут Яшка заорал диким голосом и отбросил в сторону артефакт, которым размахивал у меня перед носом. Перчатка на руке дымилась, а само Око сияло ярко-белым цветом. Тут из леса выкатился оборванный человек и рухнул прямо мне под ноги. Следом за ним выскочили два огромных пса с злыми мордами, а за ними их хозяева, закованные в броню, с копьями наперевес. Наше раздражение нашло выход. Братец от возбуждения издал боевой клич Зенолейнов, напоминающий вой самца павиана во время брачных игр, и саданул кулаком по морде ближайшего коня. Тот встал на дыбы и скинул всадника. Я же без долгих раздумий воткнула меч в зубастую пасть пса, норовившего вцепиться в скорчившегося у моих ног парня, и, крутанувшись юлой, увернулась от нацеленного на меня копья. Не подумайте, что мы такие уж драчуны, просто денек выдался тяжелый, а дать себя зарезать или загрызть мы не могли. Ну просто из принципа! Над нами стала бы потешаться вся база, а папенька… Ну нет, об этом лучше даже и не думать.
Тело действовало само, вспоминая намертво вбитые уроки военного дела. Яша тоже времени зря не терял, и через несколько минут мы имели на руках два собачьих трупа и один человечий. Дядька, свалившись с лошади, треснулся головой о торчавшую из земли корягу. Второй всадник поспешно развернул коня и удрал обратно в лес. Для полного счастья нам только не хватало мокрого дела. К воровству припишут еще убийство и уничтожение редкого вида животных. Нет, скорее всего, дадут медаль, решила я, рассмотрев милого песика поближе.
У зверюги во рту ничего, кроме зубов, не оказалось, не было даже языка, а в широко раскрытых глазах застыла обжигающая ненависть. Такое создание не могло появиться в результате естественного отбора. Чувствовалась чья-то ужасно черная и ужасно вредная рука.
— …!!!! — Когда Яшка матерится, уши сворачиваются даже у опытных гоблинов. Подскочив к нему, я увидела, что он стащил шлем с незадачливого покойника, и от увиденного меня затошнило. Парень был мертв уже давно, так что неудачное падение ничего не меняло в его судьбе. Из голого черепа торчали пучки волос, а от лица остались ошметки полусгнившей плоти. Пустые глазницы внезапно сверкнули огнем, и братец, размахнувшись, поспешил отрубить голову у пытавшегося подняться трупа. Отбежав в сторонку, я с натугой избавилась от не до конца переваренной рыбины и, отстегнув с пояса фляжку, попыталась избавиться от мерзкого вкуса во рту, сделав хороший глоток абсента, так кстати захваченного с собой. Полынная водка вернула мне трезвость мышления и тут мне в голову пришла мысль, поразившая своей простотой: а ведь мы опять вляпались во что-то по-настоящему серьезное.
ГЛАВА 2
База. Два дня назад. Местонахождение — в двух парсеках от Сириуса
По комнате широкими шагами взад-вперед ходил высокий худой человек, вытирая полотенцем мокрые волосы. Облегающая темно-синяя майка вырисовывала рельефные мускулы тренированного тела, а плавность движений выдавала опасного бойца. У стены, следя за ним глазами, стояли навытяжку двое, парень и девушка, со свежими нашивками выпускников Академии на рукавах. В комнате пахло табаком и мятой. Большой черный стол, заваленный всевозможными бумагами и картами, загораживал собою единственный в комнате чахлый цветок. На одной стене висела неплохая коллекция холодного оружия, в которой выделялся здоровенный эспадон с мощной крестовиной, подмигивающий двумя изумрудными глазками выгнувшегося на рукояти дракона. Противоположная стена была полностью скрыта книжными полками.
Книги стояли в совершенном беспорядке: рядом с толстенными фолиантами по практической магии, переплетенными в блестящую кожу, были зеленоватые журналы «Современная алхимия», а учебная литература по теории относительности и навигационные справочники звездных трасс совершенно не гармонировали с «Кулинарными предпочтениями восточных силифидов». Конечно, любую информацию можно было вытащить из информационной системы корабля, но настоящей магией обладает лишь живая книга, созданная разумным существом, вложившим в нее часть своей души и таланта. А некоторые из них обладали такой силой, что справиться с ними могли только магистры высших ступеней магии, чувствовавшие себя здесь так же комфортно, как и специалисты, занимающиеся материальной стороной мира. Ясновидение и телепсихия соседствовали здесь с нейтринной астрофизикой и изучением гравитационных полей.
Будучи вот уже пять лет высшим чином в «МЕжпланетной Службе поддержки РавновеСИЯ», Ричард Зенолейн имел поистине огромную власть, но еще большим было уважение, которое питали к нему жители огромного корабля, ласково называемого ими МЕССИЕЙ или «сорок второй».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41