С таким предположением как-то обратился к Хоутону младший владелец цирка Пьер Эверфильд, и Боб, сообразив, что эта версия поможет предотвратить газетную шумиху вокруг происшествия, таинственно промолчал и улыбнулся.Но сегодня утром, зайдя в цирк, Боб был ошеломлен.— А, мистер Хоутон, — весело приветствовал его Эверфильд-младший. — Я как раз хотел видеть вас. Во-первых, мы получили письмо от вашей супруги. Да где же оно?.. Вот, не угодно ли…Боб слабеющей рукой взял письмо и жадно прочел строки, написанные таким знакомым, таким близким ему почерком:"Обстоятельства вынуждают меня временно прекратить выступления в цирке. Боюсь, что это продлится несколько больше сроков, оговоренных в контракте. Чтобы сохранить добрые отношения между нами, перевожу вам неустойку. Мой реквизит можете отправить домой.Паола Вердини"— Я знаю об этом, — заставил себя сказать Боб, глядя на подпись: да, это была ее рука! И ее подпись!!— Это и так ясно, — отмахнулся Эверфильд-младший. — Я хотел попросить вас, мистер Боб, об одном одолжении: уговорите миссис Паолу уступить нам ее реквизит. Хорошо? Видите ли, у нас есть на примете молодая гимнастка… Сами понимаете, дело не должно страдать…— Реквизит ваш, — торопливо прервал его Боб, испытывая желание немедленно уйти.— Благодарю, мистер Хоутон. Да… звонил доктор Гровер. Он всюду разыскивает вас. Он лечит нашего беднягу Фери. Гровер просил вас заехать к нему в клинику. Вот адрес… Заодно передайте привет Карлу!— Хорошо… Прощайте.— Желаю удачи, мистер Хоутон. Мы сегодня опять трогаемся в путь: что поделаешь — кочевая жизнь! 2 Клиника Гровера находилась милях в десяти от города, и Боб мог дать волю своим чувствам в быстрой езде.Приближался час дневного выпуска последних известий — Хоутон включил радиоприемник. Первая же фраза диктора насторожила его; стрелка скорости резко двинулась влево, будто «шевроле» сам сбавил ход под влиянием сенсационного сообщения."Русские передали сегодня, — слушал Боб, — о предстоящем полете своей ракеты на Марс. В состав экипажа, кроме командира космического корабля, в недавнем прошлом видного гражданского пилота Андрея Шелеста, входят второй пилот, летчик-космонавт ленинградец Павел Горный, и штурман-космонавт, известный физик москвич Евгений Глебов.Скорость мысли — вот в чем корень возможного успеха в международном соревновании науки и техники.Недавно мы сообщали об организации проектной фирмы «Дискавери», финансируемой виднейшими промышленниками нашей страны. За короткий срок «Дискавери» превратилась в крупный центр научной мысли, объединивший многих ученых, работающих над проблемами покорения космоса. Но не очень ли долго мы ждем результатов? Сейчас мы познакомим вас с биографиями русских космонавтов…"Боб улыбнулся: новость вызвала в нем восхищение — он всегда был готов снять шляпу перед величием человеческого разума.Добравшись до перекрестных эстакад, Хоутон уверенно свернул вправо, к городу, — Роберт Гровер подождет, в редакции он нужнее. 3 — Здравствуйте, Мод! Надеюсь, шеф у себя?— О, Боб, как я сочувствую вам. Такое горе, такое горе!..— Не огорчайтесь, Мод. Что поделаешь, русские тоже деловые люди.— Ах, я не об этом, Боб.— АО чем же?— Бедная миссис Паола… Потерять такую женщину!..— Потерять?! Что вы имеете в виду, Мод?— Я только что просмотрела корректуру вечернего выпуска нашей газеты, Боб.— И что же, черт меня побери?!— Вся первая полоса посвящена таинственному исчезновению миссис Паолы.Боб крепко выругался и рывком распахнул дверь кабинета редактора. Шеф, как всегда полный энергии, деловито копался в ворохе бумаг. Его живые черные глаза возбужденно блестели, полное круглое лицо слегка побледнело, а тонкие ноздри хищно раздувались, как у человека, бросающегося в драку.— Входи, мой мальчик! — весело крикнул он. — Нет ли у тебя еще чего-нибудь новенького, чтобы как можно больше ослабить удар русских?— Шеф, по какому праву вы разглашаете мою тайну?!— Спокойнее, Боб. То обстоятельство, что я до сих пор молчал, — лучшее свидетельство моей симпатии к тебе. И видит бог, если бы не очередная сенсация русских…— Но вы знаете, что сыскное бюро требовало полного молчания: всякий шум мешает делу.— Знаю, Боб, все знаю.— Даже так?!— Не будь сентиментальным, мой мальчик. Дело превыше всего! Мы все живем по законам джунглей, и я презирал бы себя до конца своих дней, если бы в такую минуту не воспользовался этим! Мы начинаем кампанию, равной которой еще не было со времен Аль Капоне.— А моя Паола?— С бюро сыска уже все согласовано: мы увеличили им гонорар и все расходы берем на себя. Не благодари, мой мальчик. Теперь за поиски Паолы взялась наша газета, и мы будем вести их до того дня, когда русские вернутся с Марса. Я уже подписал договоры с дюжиной писателей детективного жанра, и они готовят материалы: мы ежедневно будем публиковать ход поисков твоей Паолы. Я всегда говорил, что она прекрасная женщина; никто на ее месте не смог бы выбрать лучшего времени, чтобы исчезнуть!— А если она отыщется завтра, шеф?— Хоть сегодня! Мы дадим тебе деньги, гору денег, Боб, и ты уедешь с ней на край света. Мужайся, мой мальчик, ты должен понять, что нам необходимо искать ее не менее трех с половиной — четырех месяцев.Боб не стал дольше слушать шефа, он выбежал из кабинета и кинулся к лифту. Испуганный бой едва успел открыть полированную дверь. 4 — Старина Боб! Наконец-то…Удлиненное лицо Гровера, как всегда, спокойно. Темно-серые глаза изучающе смотрят на собеседника из-под тонких, чуть изломанных бровей. Каштановые густые волосы оттеняют матовую белизну лица и гладкий, без единой морщинки, высокий лоб.Боб вяло поздоровался с другом. Он все еще думал о письме Паолы: откуда оно прислано? Неужели Паола сама покинула его? Разве может коварство, даже женское, зайти так далеко? До самой последней минуты она была так ласкова с ним… Но это письмо… И откуда у нее взялись деньги для оплаты неустойки? Их сорок тысяч (теперь, правда, менее тридцати…), лежавшие в банке, целы. Боб удостоверился в этом.Заметив состояние Хоутона, Роберт нахмурился.— Как самочувствие? — ласково заговорил он. — Ты немного бледен, Боб. Устал! Покажи язык. Боб вскочил со стула:— Оставь свои дурацкие шутки, слышишь!— Спокойнее, дружище, я врач и должен заботиться о здоровье ближних. Возьми термометр…— К черту, Роберт!— Повышенная возбудимость, — пробормотал Гровер. — Давно у тебя такое состояние?Боб обмяк и перестал сопротивляться. Видно, и вправду разучился он держать себя в руках.— Скажи, Боб, не появились ли у тебя ревматические боли?— Твои шутки неуместны, Роберт, — более спокойно произнес Боб. — Я к тебе пришел как друг, а не как пациент.— Не совсем. Карл Фери, администратор цирка Эверфильд, болен лучевой болезнью. Мы осмотрели уже около ста человек из тех, что были тогда возле клеток. Никто из них не пострадал так, как Фери. Теперь я должен осмотреть и тебя, Боб.Полчаса спустя Гровер хлопнул Боба по голой спине и, улыбаясь, сказал:— Ты здоров, парень, и я рад за тебя! Одевайся.— Но кто мог облучить Фери? В цирке же это невозможно?— Как поживает Паола? — спросил Роберт, уклоняясь от ответа.— Я не знаю, Роберт, — тихо ответил Боб и отвернулся.— Поссорились? — удивился Роберт.— Нет. Она уехала из цирка и не вернулась домой… Прошло уже более трех суток.— Бергофф?!— Не знаю…— Ты сообщил в полицию?— Нет. Я внес деньги в одно частное сыскное бюро.— И что же?— В доме Бергоффа ее нет.— Еще одна загадка!— Почему — еще?— Первая — болезнь Фери. Оба закурили.— Возможно, — сказал Гровер, — что ее похитил Бергофф.— Но сегодня я прочел письмо Паолы. — Боб рассказал Роберту о письме.Друзья помолчали в глубоком раздумье.— У меня есть новость, — наконец произнес Роберт. — Фирма «Дискавери» предлагает мне работу на весьма выгодных условиях.— А сама работа?— Интереснее, чем в клинике. Но они не хотят, чтобы я рассказывал о ней даже друзьям.— Все как в тумане, — вздохнул Боб. — Неясно. Бесперспективно. И душно… Выпить, что ли?— Нет, — твердо сказал Роберт. — Ни за что! Идем-ка, я поверну включатель, и ты можешь дрыхнуть часов двадцать.— Электросон?— Да.— Идем, — равнодушно согласился Боб. — Если я могу принести хоть маленькую пользу медицине, это уже неплохо.— Давно бы так, — одобрительно кивнул Роберт. — Шутка — лучшее лекарство!— Жаль, что его в аптеке не выдают по рецептам, — пробормотал Боб. — У нас оно стало бы дефицитным! ГЛАВА ВОСЬМАЯОстров Отунуи. Мауки. Шахматная задача решена! 1 В семь часов на горизонте показался ярко-зеленый треугольник Пито-Као, а километрах в тридцати от него — серые скалы Отунуи.Егорин распорядился спуститься до тысячи метров, и Венев, выключив на время автопилот, сбавил обороты ротора. Океан быстро приближался.— Будем садиться? — спросил я профессора.— Нет, — ответил он, — приступим к работе.— В воздухе?— Да. Программа наших исследований начинается с аэрофотосъемки.— Но ведь вам нужно дно океана, а не его однообразная поверхность, — удивился я.— Вы правы, я и думаю приступить к фотосъемке дна особой пленкой, не чувствительной к синим и зеленым лучам солнечного спектра. Конечно, это возможно до глубины метров двести, но нам пока важно знать рельеф у основания Пито-Као и Отунуи, так называемый шельф — полосу малых глубин у берегов. А потом уже — слово за вами.— Я готов хоть сейчас.Александр Иванович нажал кнопку переговорного устройства и спросил:— Товарищ Венев, вы приготовили карту для аэрофотосъемки?— Все готово, профессор, — раздался в динамике голос Венева.— Начнем. Скорость — сто километров в час, высота — тысяча метров.— Понял вас.А Егорин уже продолжал беседу со мной.— Надо полагать, — говорил он, — что земной шар образовался несколько миллиардов лет назад: объект внимания геологов далеко не молод. К сожалению, более семидесяти процентов его поверхности занял Мировой океан, что затрудняет изучение Земли. Да и жизни тоже. Ведь в морях и пресноводных бассейнах обитает восемьдесят семь процентов всех классов известных нам организмов. А сколько еще неизвестных! Специалисты утверждают, что запасы органических веществ в Мировом океане превышают семь триллионов тонн. Только морских растений наберется сто пятьдесят тысяч видов! Да это и неудивительно, если учесть возраст морей и океанов. Вот взгляните на Тихий океан, площадь которого равна половине Мирового океана. «Это самый древний водоем на Земле», — говорят одни. «Нет, — заявляют другие, — это самый молодой из всех океанов». Вот и разберитесь… Его возраст колеблется от шестидесяти до четырехсот миллионов лет. А по одной гипотезе, Тихий океан образовался во впадине, откуда оторвался кусокЗемли, превратившись в спутник. Такое могло произойти только в незапамятные времена! Чтобы все это установить точно, надо детально изучить дно Мирового океана и конфигурацию древних морей и континентов.— И континентов?— Разумеется. Скажем, двести, триста миллионов лет назад и ранее материки и океаны были вытянуты вдоль экватора, а сейчас, как вам известно, картина на географической карте несколько иная.— Что же они, плавают, что ли, материки эти?!— Может быть, и так… Австрийский геофизик Альфред Вегенер предполагал, что когда-то все материки составляли единый континент!— Трудная задача у геологов, — заметил я. — Лезть под воду на десять-одиннадцать километров не так-то просто!— Такая глубина, к счастью, не часто встречается. Восемьдесят процентов Мирового океана составляют глубины от двух с половиной до шести километров. Но и это, как вы верно заметили, задача не из простых.— На какой же глубине бурить?— На любой, — улыбнулся Егорин. — Теперь о вашей работе в первые дни… Я обработаю материалы аэрофотосъемки и выберу для вас участок километров в десять шириной и сто длиной. По углам этого прямоугольника установим заякоренные ультразвуковые приводы. Ориентируясь по ним и гирокомпасу…— … и магнитному компасу, — подсказал я.— Да, и магнитному, вы начнете одновременно подводную гравиметрическую, фото— и магнитную съемку.— Понятно. Скажите, если не секрет, что вы устанавливали под полом моей кабины, когда мы были в Москве?— Особые фотоаппараты. Они превращают ультразвуковые колебания эхолота в световые, фиксирующиеся на фотопленке.— Ясно. На какой же скорости вести съемки?— Думаю, что километров сто в час. Иначе долго провозимся. А мы пока займемся биологией. 2 Более пятидесяти часов провели мы в воздухе, снимая шельф и отроги подводного хребта, обнаруженного в районе Пито-Као и Отунуи. Наконец работа окончена. «Илья Муромец» плавно опустился на гладкую поверхность Тихого океана.Ученые принялись изучать результаты съемки. В кают-компании стало тесно: на столе, на креслах и диванах вдоль стен лежали карты и длинные полосы фотоснимков. И только я, Венев, Перстенек, Петренко и Баскин оказались не у дел. Уже в десятый раз мы собирались на носовой палубе вокруг магнитной шахматной доски, но задача так и не была решена. Неизвестно, сколько бы мы еще просидели, но тут раздался голос Петренко:— Справа по борту лодка!Мы кинулись к правому борту. В самом деле, подплывала туземная лодка. Любопытные островитяне не утерпели и пожаловали к нам. Даже простым глазом я без труда различил в узкой длинной лодке четырех туземцев. Один из них, высокий, стройный юноша, стоял на корме и размахивал руками.Венев ушел в кают-компанию. Через минуту он вернулся и, смеясь, рассказал:— Там такой спор… Вряд ли наших ученых сейчас что-нибудь заинтересует, кроме их доводов. Но Александр Иванович разрешил взять гостей на борт.— Надо только присматривать за ними, — посоветовал Саша, — как бы чего не сперли.— Вряд ли, — заметил Петренко.— Не скажи, Филя, я знаю такой случай. Австриец Тенкерд Вензинер совершал кругосветное путешествие на велосипеде; он побывал в двадцати семи странах и проехал уже пятьдесят тысяч километров, но в Лос-Анджелесе у него свистнули велосипед, и на том дело кончилось.— Ну, эти ребята будут почестнее, — заверил Петренко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64