Такой подход мне принципиально не нравится. Во-вторых, я почуял здесь некий шанс, хоть и не знал толком, в чём он состоит. А когда я вижу шанс, я хватаюсь за него, таков уж я. Что-то из этого должно получиться, думал я. То ли деньги, то ли слава, то ли то и другое вместе. В любом случае, интересное приключение, о котором потом можно будет рассказать внукам, сидя в кресле у камина старым и седым.Глаза Эйзенхардта внезапно помертвели.— Если Каун добьётся своего, — отозвался он, — то с рассказами у камина будут трудности. Может, вам даже не удастся стать старым и седым.— Что вы имеете в виду?— А вы не понимаете? — спросил писатель. — То, что Каун хочет продать Ватикану, — это полное молчание об этом деле. А людей принуждали к молчанию и за гораздо меньшие суммы, чем десять миллиардов.Стивен задумчиво разглядывал своего собеседника. На лбу писателя выступили крошечные капельки пота. Поистине, у этого человека очень возбуждённая фантазия. Почти больная.Он помотал головой:— Джон Каун очень жёсткий бизнесмен. Но не убийца.— Джон Каун, может, и нет.— Кто же тогда?— Этот человек из Рима, Скарфаро. Насколько я понял, он член Конгрегации вероучения.— Мне это ни о чём не говорит.Эйзенхардт глубоко вздохнул.— Это, как сказали бы сегодня, организация-правопреемник Святейшей Римской инквизиции.Стивен не смог удержать свою челюсть, которая отвалилась вниз.— Инквизиции! — потрясённо повторил он.— Инквизиции.— Разве она ещё существует?— Своё теперешнее наименование организация носит всего тридцать лет, но назначение её осталось прежним: охранять истинную веру, — писатель огляделся вокруг беспокойным взглядом. — И это цитата из книги, исключительно доброжелательной по отношению к церкви.Стивен Фокс непонимающе тряс головой. Инквизиция. С таким же успехом Эйзенхардт мог бы сказать ему, что они имеют дело с воинством крестоносцев.— И что этот Скарфаро собирается с нами сделать? Сжечь на костре?— Я не знаю. Но, честно говоря, я бы не хотел узнать это на собственной шкуре. — Он взглянул на Стивена со всей серьёзностью, почти с мольбой: — Мистер Фокс, если вы знаете или хотя бы подозреваете, где спрятана видеокамера, то прошу вас, найдите её и немедленно предайте гласности. Как можно скорее.Стивен откинулся на спинку стула. Он всё ещё не верил по-настоящему в опасность, которую писатель отчётливо описал. Ведь всё-таки они имеют дело с римско-католической церковью, а не с каким-то обезумевшим аятоллой.— Выйти на публику есть с чем и сейчас. Скелет, инструкция для видеокамеры — доказательства уже и сейчас более чем убедительные.— Да, но эти доказательства находятся в руках Кауна, и если он захочет, они могут исчезнуть в любой момент. — Эйзенхардт подался вперёд: — Для меня тоже очень важно иметь возможность рассказать об этом. Рассказывать — моя профессия и содержание моей жизни. То, что здесь происходит, я хотел бы когда-нибудь изложить на бумаге. Если вы расскажете мне вашу часть этой истории — пусть не сейчас, когда-нибудь, когда всё останется позади, — если вы мне это обещаете, я помогу вам найти камеру. Разве что вы тоже захотите продать её Ватикану.Стивен свирепо помотал головой:— Ни за что, даже за двадцать миллиардов сребренников.— Хорошо. Я могу предложить вам держать вас в курсе всего, что Каун знает и замышляет. Правда, я не знаю, каким образом, ведь мой телефон действительно прослушивается.— Вы можете снова прийти сюда в библиотеку?— Я уже об этом думаю.— Может, нам условиться о каких-то кодовых словах, — размышлял Стивен. — Какие могут быть случаи? Хм. Ну, например, если Каун разузнает, где я или где камера. Но что толку, если вы мне тогда позвоните и скажете какой-нибудь пароль или даже «Извините, это международная служба?» Всё равно номер, который вы при этом наберёте, будет записан, и по нему Каун узнает, что вы говорили со мной.Эйзенхардт раскрыл свою папку на кольцах, вытянул оттуда листок и стал записывать два телефонных номера.— В любом случае я дам вам свой прямой номер, по которому вы сможете связаться со мной в мобильном домике, где я живу. И я даю вам номер одного журналиста, с которым я познакомился, когда летел сюда. Его зовут Ури Либерман. Он и сделал тот снимок, который вы видели. Он тоже знает, что я приглашён на эти раскопки, один раз я уже звонил ему и просил разузнать всё, что можно, о профессоре Уилфорде-Смите. Ну, он и разузнал.— Правда? — Стивен взял бумажку и спрятал её в нагрудном кармане своей рубашки.— Знаете ли вы, что он поступил в университет лишь в сорок лет? А в юности был солдатом, даже служил здесь, в Палестине, незадолго до того, как британские войска ушли отсюда.Стивен попытался представить тощего профессора рослым солдатом, а когда ему это не удалось, смеясь покачал головой:— Наверное, в те времена он и влюбился в эту страну и в её людей… *** — Элиах, — сказал Райан, стоя чуть не по щиколотки в этом хаосе. — Иди-ка сюда.Элиах задвинул ящик, который только что выдвинул, поднялся и стал торить дорогу к своему военачальнику.Именно военачальником казался ему Райан — с его военной короткой стрижкой и властными манерами. Иногда Элиах забывал, что время службы в армии уже позади, что теперь он наёмный сотрудник службы безопасности, с законным отпуском, с месячным окладом, с компенсацией за сверхурочную работу и с правом на пенсию. Что Kaun Enterprise нанял его, а не рекрутировал.Ну хорошо, начальник всегда прав. Он встал рядом с жилистым американцем — Райан? Разве это не ирландское имя? — и рассмотрел предмет, который тот достал с полки над кроватью.Это была толстая тетрадь для записей со слониками на обложке. Очень растрёпанная тетрадь. Райан держал её раскрытой и смотрел на страницы, густо исписанные мелким почерком.На иврите.— Это что, дневник? — спросил Райан и указал на даты между отдельными записями, сделанными разными чернилами. Он повертел тетрадь в руках: он держал её неправильно, потому что не сразу сообразил, что еврейские книги читаются сзади наперёд.— Похоже на дневник, — кивнул Элиах. Он считал дневники женским делом.Райан пролистал тетрадь вперёд до последней исписанной страницы:— Это субботняя дата, — сказал он. — Значит, в субботу он здесь ещё был. И написал довольно много; почерк торопливый и взволнованный. Что-то его, видно, беспокоило. — Он протянул тетрадь Элиаху: — Что тут написано?Элиах брезгливо взял дневник кончиками пальцев — примерно так, как если бы Райан заставил его взять в руки использованную менструальную прокладку женщины.— Ну и почерк. Как курица лапой, — пожаловался он и уставился на каракули Иешуа. — Он тут пишет что-то про полиэтиленовую плёнку и переход углеводорода в бумагу… Я ни слова не понимаю, если честно…— Просто переведи на английский, — сказал Райан с тем противоестественным спокойствием, от которого у Элиаха мурашки бежали по спине.Он вздохнул, сосредоточился. «Улучшенный краситель сотворил на первом листе письма настоящее чудо, но на второй лист практически не подействовал. Тогда мне пришла в голову мысль, что в течение долгого времени углеводород из полиэтиленового конверта мог перекочёвывать в бумагу. Тогда я попытался обработать лист предварительно тетрагидронафталином, а потом снова попробовал на нём краситель. В любом случае, я предпочёл бы ничего этого не делать, вообще никогда не иметь ничего общего со всей этой историей».
Райан вдруг разволновался. По сравнению с нормальным человеком он всё ещё оставался глыбой льда, но если немного знать его, то можно было заметить в нём ощутимое напряжение.— Дальше, — торопил он. «Первое же место текста, выбранное наугад,
— продолжал переводить Элиах, — выдало, где спрятана камера, которую все так напряжённо ищут…» 30 ХРАМ, ИРОДИАНСКИЙ. На 15-м или 18-м году своего правления Ирод Великий начал строительство нового X., который в иудейской истории называется Вторым X. Начало строительства пришлось примерно на 20-й г. до р. Хр., работы растянулись более чем на 46 лет. В 70-м г. после р. Хр., вскоре после завершения постройки, X. был разрушен при взятии Иерусалима римлянами (см. подавление первого иудейского восстания). Авраам Стерн. Лексикон библейской археологии.
— Джессика Джонс, — говорил Стивен в тоне непринуждённой болтовни, — добрая душа, всевидящее око, сердце и ум. Её отец был одним из близких доверенных лиц Мартина Лютера Кинга, а её брат — первый чернокожий мэр одного города в южных штатах, где тридцать лет назад никакой белый не сел бы рядом с чёрным на одну скамейку в парке. Джессика Джонс — единственная штатная сотрудница Исследовательского общества — и по ней можно проверять часы.Они сидели втроём на двухспальной кровати в комнате Стивена и Иешуа и поглядывали на настенные часы, стрелка которых только что достигла деления без четверти пять.— В Нью-Йорке сейчас без четверти десять утра, — продолжал Стивен. — В эту минуту Джессика Джонс входит в старинное здание Общества на 75-й улице. Оттуда, из верхних клубных помещений, обшитых красным деревом, открывается фантастический вид на реку Гудзон. Она только что отперла входную дверь и сейчас вынимает из ящика почту. Потом идёт к лифту, о котором легенда гласит, что он является первым экзаменом на мужество для тех, кто хочет стать членом Общества. И надо видеть этот лифт, чтобы получить представление о том, насколько запущенным может быть лифт вообще. Настоящее испытание для истинных искателей приключений. Мисс Джонс проходит через такое испытание каждое утро.Перед ним лежал блокнот и шариковая ручка, а кроме того, стопка фотокопий, которые принёс с собой Иешуа. Лежала развёрнутая карта, детально отражающая Храмовую гору и Старый город; жёлтым цветом был отмечен ход туннеля в том виде, в каком его вывел отец Юдифи и Иешуа за долгие годы научной работы, а красным цветом обозначался ход туннеля, каким его обнаружил сонартомограф. Начиная с определённого места — примерно в пятидесяти метрах южнее от стены Храма — обе линии совпадали.Стрелка часов дошла до следующего деления.— Без десяти десять, — продолжал свой репортаж Стивен. — Мисс Джонс открывает дверь кабинета, кладёт почту в коробку входящих документов и включает компьютер. После этого она берёт большой кувшин с отстоявшейся водой и идёт с ним по всем помещениям, чтобы полить цветы, в первую очередь экзотические растения в клубных помещениях, — они нуждаются в особо внимательном уходе. Каждое из этих растений привёз какой-нибудь член Общества из дальней экспедиции, есть просто бесценные единичные экземпляры. И одним из талантов мисс Джонс считается то, что в её руках ещё не зачахло ни одно растение.Он не рассказал им о встрече с Эйзенхардтом. Он не мог сказать, почему. Наверное, потому, что сам ещё толком не знал, как к ней отнестись.Они рассматривали жёлтую и красную линии. Красная показывала, что реальный туннель делал два довольно заметных изгиба и затем вёл вдоль внутренней стороны западной стены на север. Жёлтая линия явно была не чем иным, как продолжением того направления, которое шахта брала в самом начале, и эта линия приводила прямиком к резервуару в середине южной половины Храмовой горы.Стрелка часов ползла так медленно, будто двигалась сквозь вязкий сироп. Юдифь наморщила лоб, недовольная тем, что Стивен тянет время из-за каких-то двух минут, но Стивен точно знал, что если он позвонит хоть за одну минуту до десяти часов, то застанет на другом конце только автоответчик.Наконец-то пять часов. Откуда-то издалека послышались сигналы точного времени — видимо, у кого-то в номере работало радио. Десять часов на американском Восточном побережье. Стивен взял мобильный телефон.— Десять часов. Мисс Джонс только что села за свой письменный стол и отключила автоответчик. Сейчас она заглядывает в большой, переплетённый в кожу календарь с расписанием, а после этого приступит к обработке почты.Он вызвал номер общества из памяти телефонной книжки своего мобильника и стал слушать гудки.Мисс Джонс подняла трубку после второго гудка и назвалась с обычной обстоятельностью и точностью:— Добрый день, это Исследовательское общество, Нью-Йорк. Вы говорите с Джессикой Джонс.Стивен назвал своё имя, и она тотчас вспомнила о том, что он сейчас находится в Израиле. Она спросила, что может для него сделать.— Мисс Джонс, я хочу вас попросить заглянуть в вашу картотеку, — сказал Стивен. Картотекой была, естественно, компьютерная база данных. — Мне нужен кто-нибудь, сведущий в подводном исследовании пещер. *** Вилларда и Элиаха Райан отослал. Они закончили обыск, но больше ничего интересного не нашли. Теперь он сидел в машине один напротив дома Иешуа, положив дневник рядом с собой и держа в руках записи, которые он сделал, когда Элиах закончил свой перевод.Все подозрения Райана получали подтверждение. Стивен Фокс и его подруга начали расшифровывать письмо ещё в пятницу вечером. В первый вечер они успели прочитать только один фрагмент фразы, и единственная ультрафиолетовая лампа в их лаборатории испустила дух. На следующий день, в субботу утром, Иешуа купил в большом магазине электротоваров, который держал христианин, не подлежавший предписаниям шаббата, лампу на замену и продолжил исследование на свой страх и риск. Он прочитал начатую фразу до конца, потом принялся за второй лист, но с ним ничего не получилось: в отличие от первого листа шрифт второго не воспринимал флюоресцирующий раствор. Тогда Иешуа догадался предварительно обработать бумагу химикалиями, которые могли бы растворить полиэтилен, перешедший за тысячелетия из пластикового пакета на бумагу, и эта мысль оказалась удачной: хотя бы в нескольких местах он смог расшифровать текст. Почти первый же участок, сделавшись видимым, описывал место, где спрятана камера.Райан смотрел через дорогу на голый, безликий доходный дом, в котором снимал квартиру Иешуа. Вечернее низкое солнце отражалось в нескольких окнах. Правду ли сказал Элиах? Этот израильтянин во время перевода несколько раз поглядывал на него вопросительно, как будто ждал, что Райан объяснит ему, о чём тут, собственно, идёт речь и почему эта дневниковая запись так важна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71