Конечно, полковник Людин впишет в него ненужные анализы, которые он и не собирается проводить, а неиспользованные химикаты сбудет налево. Но специалист он классный — грех жаловаться.
Когда Аркадий вернулся в баллистическую лабораторию, эксперт, согнувшись над микроскопом, проводил сравнительный анализ пуль.
— Видите?
Аркадий прильнул к окулярам. Одна пуля из Парка Горького была под левым, другая под правым окуляром. Одна пуля была сильно повреждена при прохождении сквозь кость, но обе имели одинаковую левую нарезку. Поворачивая их, Аркадий насчитал примерно дюжину признаков сходства в нарезке.
— Из одного пистолета.
— Все из одного пистолета, — согласился специалист. — Все пять. Калибр 7,65 довольно редкий.
Аркадий принес от Левина только четыре пули. Он вынул из-под микроскопа две пули. Одна из них не была помечена.
— Только что привезли из парка, — пояснил эксперт. — Обнаружили металлоискателем.
Три человека были убиты на открытом пространстве с близкого расстояния спереди из одного оружия. Застрелены, а потом изуродованы.
…Приблуда… Река Клязьма…
Московская городская прокуратура располагалась на Новокузнецкой улице, среди построенных еще в прошлом веке магазинов и мастерских. Само здание прокуратуры делилось на две половины — желтую двухэтажную пристройку и серый трехэтажный корпус. Следователи в пристройке видели из окон унылый крошечный садик, где на скамейках обычно сидели сгорбленные фигуры — вызванные на допрос граждане. Его украшали клумба размером с могильный холмик и пустые бетонные вазоны для цветов. Прокурор сидел в основном здании, выходившем окнами на спортплощадку.
Аркадий вошел в здание, где помещались следователи, и через ступеньку взбежал на второй этаж. В вестибюле ему встретились следователь по особо важным делам Чучин и Белов, специалист по хозяйственным преступлениям.
— Тебя искал Ямской, — предупредил Чучин.
Аркадий, не замечая его, прошел в свой кабинет. Белов вошел следом. Белов, старейший из следователей, питал к Аркадию, как он сам говорил, «бесконечную привязанность». Кабинет размером три на четыре метра с двойным окном был обставлен простой сосновой мебелью. Бурые стены украшены планами городских магистралей и фотографией Ленина, сидящего в летнем плетеном кресле.
— Зачем ты так с Чучиным? — заметил Белов.
— Из-за таких, как он, нас и зовут легавыми.
— Он делает нужное дело, — Белов почесал свой редеющий ежик. — Все мы на чем-то специализируемся.
— Я не говорил, что ищейки не нужны.
— Вот и я говорю. Ведь ему приходится иметь дело с отбросами общества.
Как всегда, Всеволод Белов, был одет в потертый пиджак и брюки с пузырями на коленях. Великая Отечественная война, как пулеметная очередь на стене, оставила в его сознании глубокие выбоины. Его пальцы рук были изуродованы старостью. Он был великодушным, отзывчивым человеком, но реакционером в душе. Если Белов бормотал про себя о «китайских бандитах», Аркадий знал, что на границе повышенная боеготовность, а коль Белов упоминал «хаимов», значит, закрывали синагоги. Если у Аркадия появлялись сомнения по политическим вопросам, он всегда мог обратиться к Белову за советом.
— Дядя Сева, кто красит волосы и носит спортивные куртки с поддельными иностранными этикетками?
— Не повезло тебе, — посочувствовал Белов. — Похоже, что это либо музыканты, либо хулиганы. Панки или что-то вроде этого. С этим народом не очень-то поладишь.
— Любопытно. Значит, по вашему, хулиганы?
— Тебе видней. Но, судя по всему, такие атрибуты, как крашеные волосы и фальшивая этикетка, наводят на мысль о хулиганах, да еще с музыкальными наклонностями.
— Трое убиты из одного пистолета. Изуродованы ножом. Никаких документов. Приблуда первым обнюхал трупы. Это вам ничего не напоминает?
Белов как-то сразу сник.
— Частные разногласия между органами правосудия не должны мешать делу, — сказал он.
— Помните?
— Думаю, — уклонился от ответа Белов, — в данном случае можно говорить о войне между шайками хулиганов.
— Какие войны между шайками? Да слыхали ли вы о таких войнах в Москве? Возможно, в Сибири или в Армении, но здесь?
— Я знаю, — настаивал на своем Белов, — что следователь, который пренебрегает сплетнями и опирается на факты, никогда не ошибается.
Аркадий положил руки на стол и улыбнулся.
— Спасибо, дядя Сева. Я всегда дорожил вашим мнением.
— Так-то лучше, — Белов с облегчением направился к двери. — Давно не виделся с отцом?
— Давно. — Аркадий разложил на столе протоколы вскрытия и пододвинул пишущую машинку.
— Когда увидишь, передавай привет. Не забудь.
— Обязательно.
Оставшись один, Аркадий напечатал предварительное заключение:

"Московская городская прокуратура. Москва. РСФСР.
Преступление: убийство. Жертвы: 2 мужчин и 1 женщина, личность которых не установлена. Место: Парк культуры и отдыха имени Горького, Октябрьский район. Сообщение поступило от милиции.
В 6.30 при обходе юго-западной части Парка имени Горького милиционер обнаружил три трупа на поляне приблизительно в 40 метрах к северу от аллеи между Донской улицей и рекой. В 7.30 три промерзших трупа были обследованы сотрудниками милиции, Комитета государственной безопасности и мною.
Ввиду того что трупы находились в замороженном состоянии, в настоящее время можно лишь утверждать, что жертвы были убиты нынешней зимой. Все трое убиты выстрелом в сердце. У обоих мужчин, кроме того, прострелены головы.
Все 5 извлеченных пуль — из пистолета калибра 7,65 мм. Гильзы не обнаружены.
На всех убитых были коньки.
Документов, денег и других предметов в карманах не обнаружено. Опознание будет затруднено из-за телесных повреждений, в результате которых уничтожены ткани лица и кончики пальцев рук. Заключения экспертов в области серологии, одонтологии, баллистики, хроматографии, аутопсии и протокол о дополнительном обследовании места преступления будут получены позже. Начались поиски лиц, которые могут располагать сведениями о жертвах, и возможных очевидцев преступления.
Можно предположить, что налицо заранее обдуманное преступление. В центре одного из самых многолюдных парков города за короткое время из одного оружия убиты три человека. Изъяты все личные вещи. Приняты все возможные меры, чтобы помешать опознанию убитых.
Примечание: У одного из убитых выкрашены волосы, а на другом — куртка с поддельной иностранной этикеткой, что может служить признаком их антиобщественного поведения.
А. В.Ренко, старший следователь".
Когда Аркадий перечитывал свое предварительное донесение, постучавшись, вошли Павлович и Фет. Паша был с портфелем.
— Сейчас вернусь, — Аркадий надел пиджак. — Паша, ты знаешь, что делать.
Чтобы попасть на прокурорскую половину, Аркадию нужно было выйти на улицу. Прокурор обладал огромной властью. Он осуществлял надзор за расследованием всех уголовных дел, представляя при этом и государство и подсудимого, давал санкции на арест, рассматривал приговоры суда и мог их обжаловать по своему усмотрению. Он мог при желании сам возбуждать иски, давал заключения о законности постановлений местных органов власти и в то же время выносил решения по искам и встречным искам на миллионы рублей, когда, скажем, один завод поставлял другому гайки вместо болтов. Не важно, каким было дело, крупным или малым, все они — преступники, судьи, мэры и директора держали ответ перед ним. Сам он отвечал только перед Генеральным прокурором.
Прокурор Андрей Ямской был у себя. Гладко выбритый розовый череп являл собой разительный контраст со специально пошитым на его могучий торс темно-синим мундиром с генеральскими золотыми звездами. Мясистые переносица и скулы, толстые бледные губы довершали облик прокурора.
— Подождите, — бросил он, продолжая читать лежавшую перед ним бумагу.
Аркадий стоял на зеленом ковре в трех метрах от стола. Отделанные деревянными панелями стены были увешаны фотографиями: Ямской во главе делегации прокуроров на официальной встрече с Генеральным секретарем Брежневым. Генеральный секретарь пожимает Ямскому руку. Ямской выступает на международной конференции прокуроров в Париже. Ямской купается в Серебряном Бору. Совершенно уникальный, замечательный снимок, опубликованный в «Правде», — Ямской на коллегии Верховного суда опротестовывает приговор по делу рабочего, несправедливо обвиненного в убийстве. Сквозь окно с темно-бордовыми шторами из итальянского бархата проникали солнечные лучи и падали на блестящий череп Ямского, покрывая его крупными бурыми пятнами.
— Да? — Ямской перевернул бумагу и взглянул на посетителя светлыми, водянистыми глазами. Как всегда, он говорил так тихо, что собеседнику невольно приходилось быть очень внимательным. Аркадию уже давно было известно, что внимание — ключ к расположению Ямского.
Аркадий сделал шаг к столу, положил свой отчет и отошел в сторону. Будь собранным — помни, кто ты такой и о чем хочешь сообщить, точно знай свое место в служебной иерархии.
— Там был майор Приблуда. Вы об этом не упоминаете.
— Ему не хватало только помочиться на трупы. Наломал дров и укатил. Он что, звонил, чтобы меня отстранили от расследования?
Ямской внимательно посмотрел на Аркадия.
— Аркадий Васильевич, вы старший следователь по расследованию убийств. С какой стати ему нужно, чтобы вас отстранили?
— Недавно у нас с этим майором были трудности.
— Какие трудности? КГБ забрал дело себе, и тем самым вопрос был закрыт.
— Извините, но сегодня мы обнаружили трупы трех молодых людей, с которыми разделался в общественном парке опытный убийца, пользовавшийся пистолетом калибра 7,65 мм. Москвичи могут достать только пистолеты армейского образца калибра 7,62 или 9 мм, не имеющие ничего общего с орудием убийства. Кроме того, жертвы были изуродованы. Пока что в моем заключении не содержится никаких предположений.
— Предположений о чем? — удивленно поднял брови Ямской.
— Вообще никаких, — помолчав, ответил Аркадий.
— Благодарю вас, — сказал Ямской, тем самым давая понять, что разговор окончен.
Аркадий был уже в дверях, когда прокурор, будто что-то вспомнив, заговорил снова.
— Все необходимые юридические нормы в этом деле будут соблюдены. Не придавайте значения исключениям, которые лишь подтверждают правило.
Аркадий, кивнув, вышел.
Фет и Паша развесили план Парка имени Горького, сделанный Левиным набросок места преступления, снимки трупов и заключения о вскрытии. Аркадий тяжело опустился на стул и открыл пачку сигарет. Закурил он только с третьей спички. Две сломанные и одну обгоревшую спичку он положил посреди стола. Фет хмуро смотрел на него. Аркадий поднялся, сорвал со стены снимки убитых и бросил в ящик стола — ему не хотелось глядеть на них. Снова сел и стал перебирать спички.
— С кем-нибудь говорил?
Паша открыл блокнот.
— Опросил десять милиционеров, которые ничего не знают. Коли на то пошло, я сам за зиму раз пятьдесят пробегал на коньках мимо этой поляны.
— Ладно, попробуй поговорить с буфетчицами. Эти бабки замечают многое из того, чего не видит милиция.
Фет был явно не согласен. Аркадий взглянул на него. Теперь, когда Фет был без шляпы, его уши, подумалось Аркадию, торчали именно под таким идеально выверенным углом, какой необходим для того, чтобы поддерживать очки в металлической оправе.
— Вы были там, когда нашли последнюю пулю? — спросил его Аркадий.
— Так точно. ПП-А была обнаружена в земле точно в том месте, где находился череп первого мужчины, ПГ1.
— О черт, может быть, все-таки назовем их как-нибудь вместо этих «один», «два», «три».
Паша стрельнул у Аркадия сигарету.
— Так как? — спросил Аркадий.
— Можно спичку? — попросил Паша.
— Парк Горького-один, Парк Горького-два… — начал было Фет.
— Не то, — затряс головой Паша. — Спасибо, — поблагодарил он Аркадия, выдыхая дым. — Скажем, Парк Горького-один. Это здоровый парень. Пусть будет Боров.
— Не совсем литературно, — заметил Аркадий. — Зверь. Женщину назовем Красоткой. Зверь — здоровый парень, Тощий — тот, что поменьше.
— Вообще-то у него рыжие волосы, — сказал Паша. — Рыжий.
— Красотка, Зверь и Рыжий. Наше первое важное решение, Фет, — сказал Аркадий. — Кто знает, как у криминалистов идут дела с коньками?
— Может быть, коньки для отвода глаз? — предположил Фет. — Трудно поверить, что в Парке Горького можно застрелить трех человек так, чтобы никто не услышал. Возможно, их убили где-то в другом месте, потом надели на них коньки, а ночью перетащили в парк.
— Согласен, трудно поверить, что можно убить трех человек так, чтобы никто не услышал, — сказал Аркадий. — Но невозможно надеть на мертвого коньки. Попробуйте как-нибудь. К тому же в Парк Горького нельзя незаметно переправить три мертвых тела.
— Я просто хотел узнать, что вы думаете о такой возможности, — ответил Фет.
— Ладно, — сказал Аркадий. — Теперь давайте посмотрим, что нового у Людина.
Он набрал номер лаборатории в Кисельном переулке. На двадцатом гудке коммутатор ответил, и его соединили с Людиным.
— Полковник, я… — успел произнести он, прежде чем его разъединили. Набрал снова. Кисельный переулок не отвечал. Он посмотрел на часы. Четыре двадцать — время, когда телефонисты выключают коммутатор и собираются домой. Работа заканчивается в пять. Скоро начнут собираться и сыщики. Паша пойдет работать со штангой. А Фет? Домой к маме или сперва к Приблуде?
— Возможно, их убили в другом месте и ночью перенесли в парк, — следователь сдвинул спички в сторону.
Фет аж подскочил.
— Вы же только что говорили, что так не могло быть. Кстати, последнюю пулю мы нашли там. Значит, там их и убили.
— Это говорит лишь о том, что там стреляли в голову пострадавшего, живого или мертвого. — Аркадий вернул одну спичку на середину стола. — Не обнаружено ни одной гильзы. Если пользовались автоматическим пистолетом, то гильзы летели бы в снег.
— Он мог их подобрать, — возразил Фет.
— Для чего? Чтобы установить огнестрельное оружие, достаточно пуль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57