– Максимов прошел к окну, по дороге наступив на стопку книг.За окном было без перемен; тот же мелкий дождь, пополам со снежным крошевом, черные ветки берез, блестящие от наледи, и ветер, гоняющий последние листья. На соседней даче, на которую выходили окна комнаты, отчаянно хлопала открывшаяся ставня.Надо было решаться. Гаврилов неспроста убирает его с дачи, это было ясно.Как бы ни сложились обстоятельства там, куда придется поехать сегодня вечером, Максимов за себя не беспокоился. Предчувствие подсказывало, что шанс спастись есть. Но оно же говорило, что до рассвета на даче будут ликвидированы все.Костик, завершив работу, волей-неволей приговорил всех. Даже если у операции и есть хоть какие-то перспективы, на живущих на даче они не распространяются.Лишние свидетели никому не нужны, ни Гаврилову, ни тому, кто заказал эту операцию.– Слушай, кукушонок. – Максимов не стал оборачиваться, так было легче настроиться на возившегося в шкафу Костика. – Загадку на сообразительность хочешь?– Всегда пожалуйста, – с готовностью отозвался Костик.– Перед тремя испытуемыми, предварительно накормив их солью, поставили по стакану с водой и предупредили, что вода может быть отравленной. Один терпел так долго, что потерял сознание от жажды. Второй, дотерпев до предела сил, стал сначала смачивать губы, дожидаясь реакции, потом стал пить мелкими глотками.Так и выдержал в камере, где стояло адское пекло. Третий спокойно выпил воду и был сразу же выпущен из камеры. Кто из них был прав?– Никто, – тут же ответил Костик. Максимов провел пальцем по холодному стеклу, рисуя какой-то угловатый значок.– Почему? – спросил он, размазывая нарисованное.– Потому что никто из них не знал, был ли яд в стакане. А если и был, то какой у него срок действия. – Костик захлопнул дверь шкафа. – Задачка на сообразительность для дебильных детей.Максимов повернулся и внимательно посмотрел на Костю, сосредоточенно застегивающего пуговицы на свежей рубашке. Такие задачи решают готовящиеся к посвящению в первые степени Ордена. Учителя сразу выбраковывают тех, кто не умеет находить суть за ворохом бросовых фактов, и тех, кого привычка мудрствовать лишила быстроты и легкости мышления. Половина проблем не существует реально, а порождена нашим неумением видеть и концентрироваться, считали Учителя Ордена.– Кукушонок, а филиал ты нашел? – с затаенной надеждой на отрицательный ответ спросил Максимов.– Что мог, сделал. – Костик попытался заправить рубашку в джинсы, потом махнул рукой. – Они, естественно, не в Грозном. Номер телефона липовый. Принцип тот же, что и у телефонов для сексуально озабоченных. В объявлении указан код и телефон где-нибудь в Гвиане, а трубку девица снимает в Москве. Ты слушаешь треп, а деньги идут, как за международный звонок.– Хочешь сказать, что дали денег и подключились через междугороднюю АТС?– Ага. – Костик клавиатурой, как совком, сгреб мусор на угол стола, на освободившемся месте стал сбивать стопку распечатанных листов. – Я засек время прохождения сигнала звонков, действительно приходящих из Грозного, и сопоставил с сигналом филиала. Даю голову на отсечение, что они сидят в Москве.«Так оно и будет, пацан, – невольно мелькнуло в голове Максимова. – Голову тебе оторвут и не посмотрят, что ей цены нет».– Тогда я, человек вредный и настырный, удумал следующее. – Костя ткнул в клавиши. На один из мониторов выбросило цветную картинку. Присмотревшись, Максимов узнал карту Москвы. – Все приборы фонят, это ясно. Фонят они строго индивидуально. Вот я и не поленился, и записал фон работы всех АТС в городе.Потом вычленил фон работы распределительных узлов. Теперь по характеристикам линии, откуда идет звонок, можно точно вычислить место. Немного доработать программу, совместить с компьютерной картой Москвы, и поиск можно вести в режиме реального времени, только бы хватило быстродействия машины.– Она автоматически отзванивает на соседние распределительные узлы, пока точно не укажет, через какой идет звонок, – закончил за него Максимов.– Как догадался? – удивился Костик.– Природа страхуется, и умная мысль никогда не приходит только в одну голову. Ты забыл сказать, что следом нужно высылать оперов, которые вычислят офис в нужном квадрате.– Это уже не ко мне. Пусть Гаврилов или Журавлев работают. Я-то тут при чем? – Костик пожал острыми плечами. – Но филиал надо найти обязательно. Основной поток денег, снятых со счетов МИКБ, надо уводить через филиал. Так будет надежнее. Надеюсь, дураков отправиться в Грозный с ревизией в банке не найдется, троих оттуда уже в гробах доставили. Но на то время, пока я буду чистить банк, эту липовую контору надо заблокировать. Вот так.Он хотел повернуться, но Максимов цепко ухватил его за рукав.– Кукушонок, ты нашел филиал?– Почти. Квадрат известен, дело за операми.Максимов посмотрел Косте в глаза. Потрепал по торчащим во все стороны вихрам, заставил наклонить голову.– Ты просил у меня пистолет в награду, помнишь? – прошептал он в усыпанное веснушками ухо.– А дашь? – Глаза Кости вспыхнули от восторга.– Дам, но еще круче. – Максимов еще больше понизил голос. – Я сейчас уеду.Незаметно войдешь в мою комнату. Под кроватью надо будет отогнуть ковер, найдешь автомат. Снаряжен и готов к бою. – Он приложил палец к губам Костика. – Тихо, не ори! Дарю на двух условиях. Первое, сейчас идешь вниз и лепишь Гавриле, что хочешь. Но о том, что нашел филиал, – ни слова. В крайнем случае обещай вычислить на следующей неделе.– А зачем...– Не перебивай! Второе условие. До моего возвращения держишь автомат у себя в комнате. В таком бардаке его никто не найдет. Дурью не страдай, из окна стреляй только при особой необходимости.– А зачем из окна?Костик посмотрел на него с такой детской наивностью во взгляде, что Максимов невольно разозлился.Хотелось сказать что-нибудь заковыристое из репертуара начразведки, но сдержался.Дверь бесшумно распахнулась, Максимов едва успел отстранить от себя Костю.Инга обвела взглядом комнату и вздохнула.– А я тебя ищу, Максим. Костюм готов. – Она укоризненно посмотрела на Костика. – А тебе, уникум, Гаврилов сейчас голову оторвет. Сколько можно тебя ждать, а?– Попробовал бы его сначала добудиться, а потом уж выступал. – Максимов хлопнул Костю между острыми лопатками, подталкивая к дверям. – Н что орать, парень вторые сутки не спит.Костик оглянулся через плечо и благодарно улыбнулся Максимову.А тот отметил, как легко и точно ставит Костик ноги между наваленными на полу пачками бумаг. Так кошка, пробираясь по столу, грациозно скользит между посудой, ничего не задев и не опрокинув.«Риск был, но, думаю, я угадал, – подумал Максимов. – Даже если и ошибся, кто меня осудит? Через несколько часов все будет кончено, я уверен. Так почему же я не мог дать парню шанс если не спастись, то хотя бы с честью уйти из жизни? Стрелять я его, худо-бедно, научил. Остальное – его дело. Как жить и как умирать – каждый решает сам». * * * Вещи лежали на тахте: светло-зеленый пиджак, темные брюки, белоснежная рубашка.Максимов, стянув на ходу свитер, подошел к окну. Морпех Василий в лоснящейся от дождя куртке прохаживался вокруг «Ауди» Гаврилова. Конвой, лениво перебирая лапами, трусил следом. Других признаков жизни не наблюдалось. Поселок покорно мерз под непрекращающимся дождем. В редких окошках теплились огоньки, немногие упорные дачники решили ждать первого снега. На краю поселка, где стояли остовы недостроенных особняков, время от времени вспыхивали звездочки электросварки: деньги не знают плохой погоды.Он подышал на стекло, на запотевшем пятне нарисовал острый крючок.
«Руна „Лагас“. Знак Воды, – прошептал он. Закрыл глаза и представил бурный поток, перекатывающийся через гладкие валуны. – Сейчас события начнут бурлить, как вода, прорвавшая плотину. Нельзя противиться потоку. Доверься ему, и его скорость и сила станет твоей. Только не дай затянуть тебя в пучину. Держись на поверхности».
Сзади скрипнула дверь. Максимов посмотрел на отражение в стекле.– Инга, я, между прочим, переодеваться собираюсь.– А я, между прочим, для этого и пришла.Она плотно закрыла за собой дверь, прошла в комнату и присела на угол тахты.Максимов, чувствуя на себе взгляд Инги, снял спортивный костюм.Странно, но привезенная Гавриловым одежда оказалась впору.«Гаврилов относится к тому типу, что тщательны в мелочах, но зато ошибаются по-крупному. Очевидно, не знают азов военного искусства. Даже тупой комполка, три года проминавший стул в академии, знает, что никакой тактический выигрыш не искупит стратегической ошибки, – подумал Максимов, возясь с пуговицей на рукаве. – В людях, задействованных в операции, он ошибся. Но на этом горят все опера, считающие себя богами, а остальных – марионетками. А вот где же он еще прокололся? Причем так, что сегодня себе места не находит. Спросить бы, да, паразит, не ответит».Он, наконец, справился с пуговицей и повернулся к Инге.– Результат?– Подлецу все к лицу. – Инга вздохнула и отвернулась к окну.– Не понял, это комплимент или констатация факта?– Разве не ясно? Ревную.Он счел за благо не комментировать, взял висевший на спинке кресла галстук. Инга напряглась, готовясь встать, потом, увидев, как он в три движения завязал галстук, откинулась на тахте, поджав ноги.– Что-то не так?– Хотела помочь, а ты сам справился. Странно, почему-то надеялась, что ты не умеешь завязывать галстук. – Она положила под щеку ладонь, глаза продолжали следить за каждым движением Максимова. – Странно, одеваешься быстро, как по тревоге, а придраться не к чему. Словно всю жизнь по светским тусовкам ходил.– Хемингуэй сказал, что не может понять мужчину, дольше десяти минут завязывающего галстук, – сказал Максимов, присев у большой спортивной сумки, где держал свои вещи.– Пижон он был и мачо, – поморщилась Инга.– Вот когда перебеситесь со своим феминизмом, взвоете, – пробурчал Максимов, не поднимая головы.– Это еще почему?– Нормальных мужиков не останется. Одни латентные педерасты.– Ой, напугал! Нормальных и сейчас почти нет.– Вот и не пей кровь у единственного в этом дурдоме.Он достал стилет, вытащил из ножен, погладил пальцем клинок. Нож был выполнен под вороненую сталь, темное граненое лезвие переходило в витую матово-черную рукоять. Максимов достал из бокового кармана сумки ножны из белой кожи и лайковый чехольчик. Натянул чехол на рукоять, ножны пристегнул чуть выше кисти. Последний раз погладил клинок и вогнал в ножны. Теперь, если придется снять рубашку, нож сразу не бросится в глаза. А бросить его в цель – дело секунды.Инга, молча следившая за его действиями, пошевелилась, удобнее расположившись на тахте.– А вы, действительно, с Конвоем похожи. С тобой, как с большой собакой.Хочется иметь, аж сил нет. А приведешь домой, не будешь знать, что делать.Максимов поднял голову и внимательно посмотрел па Ингу. В ней было все, что делает женщину притягательной и опасной. За мягкостью и покорностью, которую привыкли считать женственностью, крылась властная и непоборимая сила.Древние обожествляли эту силу женщины, поклоняясь разноликим богиням, дарующим жизнь и одновременно беспощадно ее отнимающим. Любое знание, полученное вне чувственного опыта, для женщины губительно и нелепо, в этом Максимов уже устал убеждаться. Инга, отметая чуждые ей знания из мира мужчин, до старости играющих в индейцев, знала одно: с силой, данной ей от природы, никто справиться не сможет. Она обязательно возьмет свое, не сломает накатом, так затопит, растворит, убаюкает теплой волной и затянет в темную бездну.Максимов протянул руку, коснулся ее колена, она тут же накрыла его руку своею. Сквозь прикрытые веки на него смотрел внимательный, притягивающий взгляд. Он крепче сжал пальцы, она задышала глубже, губы слегка приоткрылись.«Прирученная тигрица ничем не отличается от настоящей. Лишь одна разница: та бродит где-то в джунглях, а эта лежит, свернувшись калачиком, на твоей постели и щурясь прикидывает расстояние для броска», – подумал Максимов.Свободной рукой перебросил пиджак в кресло, сел рядом на край тахты.Он прошептал короткую фразу, Инга шире открыла глаза.– Что ты сказал?– Красивая женщина – это клинок, рассекающий жизнь. Японская мудрость.– Это комплимент или констатация факта? – улыбнулась Инга. – Ко всем своим достоинствам ты еще и японский знаешь.– Для этого надо быть японцем, – покачал головой Максимов.Снизу донеслись возбужденные голоса Гаврилова и Журавлева.– За Костика принялись, – усмехнулась Инга.– Кстати, твоя женская интуиция ничего не подсказывает?– С каких это пор ты стал просить совета у женщины?– Это мой единственный недостаток. Надеюсь, не смертельный.– Дай бог каждому такой. – Инга села, положив под спину подушку. – Ваших дел, конечно, не знаю.Она машинально поправила волосы. – Но грядут большие неприятности.– С чего взяла?– Ой, Макс, – вздохнула Инга. – Вы же у меня не первые. Всегда так бывает: сначала хорохорятся, потом по углам шушукаются. А под конец сидят, прости, как геморройный больной после клизмы. Ждут неприятностей.– Ив чем они выражались? Ну, у тех, с кем ты до нас работала.Она скользнула взглядом по его лицу и отвела глаза.– Не знаю. Я всегда уходила раньше. Вернее, Гаврилов увозил.– Ты же умница, Инга. Неужели не боишься?– За себя? Нет. – Инга достала из кармана меховой безрукавки пистолет.Маленький дамский браунинг.– Кто из бывших сталинских соколов подарил? – Максимов сразу же отметил, что держит она его правильно.– Как догадался? – В темных глазах Инги мелькнуло превосходство перед невооруженным.– Классика трофейного шика – даже ручка перламутровая. Метров с трех завалит насмерть, если попасть куда надо. Калибр маленький, надо пулей колоть, как шилом. Хотя с твоим медицинским образованием...Он посмотрел ей в глаза. Темные, как омуты в летней реке. Те, кто обитал в этих омутах, нажмут на курок и с восторгом будут смотреть на результат. Это он почувствовал отчетливо, до холодной щекотки в груди – там, куда смотрел черный глазок ствола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86