Кафе находилось рядом с вокзалом, в переулке, и благодаря этому, а также тому, что над входом не было вывески, кафе почти всегда пустовало.
Столик они выбрали подальше от входа. Натан заказал шампанское и триста грамм коньяка. И то и другое здесь было отличным. Бармен, правда, предупредил Натана, чтобы они долго не засиживались.
— Какие-то проблемы, друг? — удивился Натан.
— Это у тебя будут проблемы, — сквозь зубы процедил бармен. — Я закрываю через полчаса.
Натан почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Он вцепился в край стола, чтоб не упасть. Наверное, лицо его сильно изменилось, потому что Ольга испуганно накрыла его руку своей, и сказала:
— Ничего, ничего, мы скоро пойдём.
— Никуда мы не пойдём, — глухо произнёс Натан и посмотрел на бармена. — Я куплю твоё кафе с потрохами, а сам ты будешь дерьмо за мной выносить. Понял, пидор?
— Не волнуйтесь, все в порядке, — бармен почувствовал, что может нарваться на неприятности. Времена такие, сам черт не разберёт теперь, кто есть кто.
— Ну, что ты так разволновался, — сказала Ольга, когда бармен отошёл. — Заберём шампанское с собой и уйдём. Стоит ли из-за этого переживать?
— Может быть и не стоит, — согласился с ней Натан. — Просто не нравится мне, когда каждая шваль хозяином себя чувствует.
— Успокойся. А я опоздала не потому, что линию перепутала, — вдруг призналась она. — Потому что боялась, не хотела с тобой встречаться ещё раз.
— Почему?
— Понравился ты мне. Есть в тебе что-то необычное. Но ты моложе меня, и это пугает. Я уже битая, во всех смыслах, и жизнью, и бывшим мужем, зачем мне опять неприятности, головные боли, бессонные ночи… Понимаешь?
— Понимаю. Но я тебя и не уговариваю. Что будет, того не миновать. Расскажи лучше про свою работу.
Натан спросил о работе без всякой задней мысли, просто для того, чтобы переменить тему.
— Да рассказывать особенно нечего, работа как работа.
— Я почему спрашиваю, я без работы сейчас, можно к вам устроиться?
— Поговорю с председателем. Но что ты будешь делать?
— Пока не знаю. Надо присмотреться.
На эту тему они больше не говорили. Допили коньяк, шампанское, под конец развеселились, смеялись, перебивали друг друга, и все никак не могли наговориться. Натан даже не обратил внимания, что кафе заполнилось личностями с бритыми затылками. Но это заметила Ольга.
— Кажется, нам пора, — сказала она, поднимаясь.
Натан огляделся, и не стал спорить. Женщине в таком обществе не место, тем более, что кое-кто уже начал посматривать вожделенно на Ольгу. На свежем питерском воздухе он немного протрезвел, посмотрел на часы.
— Вот это да! А транспорт-то уже не ходит, — сказала Ольга.
Натан не сказал, что он на машине, ему не хотелось с ней расставаться. Ей, кажется, тоже. Они пошли пешком. Нет ничего красивее ночного Питера. Ольга прекрасно знала историю города, историю почти каждого здания, она вообще оказалась очень умным и интересным собеседником. Натан даже не заметил, как они дошли до Лётного сада.
— Зайдём, — предложил он.
— Уже закрыто все.
— А мы через забор, — бесстрашно сказал Натан и полез на решётку.
Летний сад был совершенно пустынен, и потому необычен. В темноте белели греческие статуи, вековые деревья казались огромными, вдали возвышался Михайловский замок в лесах…
— Сколько я себя помню, по-моему, столько же этот замок ремонтируют, — сказала Ольга. — Давай присядем. Смотри, как здесь хорошо!
Они сели на скамейку, рядом с петровским Летним домиком. По Неве шли баржи, корабли, небольшие буксиры…
Мосты развели, — сказал Натан и обнял Ольгу.
Она не сопротивлялась. От неё приятно пахло лёгким смешанным запахом духов, шампанского, коньяка, ветра, и ещё почему-то молоком. Но это был самый потрясающий запах, который Натан когда-либо вдыхал. Все дальнейшее было как во сне. Любовь на узкой деревянной скамейке, судорожные объятия и поцелуи, будто ничего не было до и не будет после… Но эта скамейка осталась навсегда самым прекрасным воспоминанием в его жизни.
Натан проводил её домой. Ольга не пригласила его к себе. Он не обиделся. Квартирка маленькая, двое детей, старая бабушка, да ещё и бывший муж в придачу, которому жить негде… Он до утра просидел в подъезде на широком подоконнике. Он опьянел от внезапно накатившего чувства, обалдел от её тела, запаха и вкуса, ощущал себя мальчишкой, вкусившим в первый раз плод любви… Все было необычно, странно, красиво… Она очень удивилась, выйдя утром на работу, и увидев его спящего на подоконнике. И обрадовалась. И тут Натан понял: с этой женщиной он никогда не расстанется. Даже если мир перевернётся и полетит в тартарары. Он ещё не знал тогда, что никогда нельзя говорить «никогда». Этим можно разгневать Бога…
7. НА СВОБОДЕ.
(Израиль)
Натана вместе с Игорем Шульманом, Спиногрызом и другими сидельцами перевели в тюрьму «Эшель». Евгения Черныха давно уже выпустили прямо из зала суда. Адвокату даже не пришлось выступать. Судья ещё раз выслушал прокурора, помолчал, подумал, и высказал потрясающую мысль, которая в переводе на русский, звучала примерно так: «Бред сивой кобылы». Прокурор не настаивал на своих обвинениях, и так было понятно, что бред. Дядю Боруха тоже выпустили. Причём выпускал его лично начальник полиции Южного округа. Даже газеты напечатали фотографии, где он пожимает руку Дяде Боруху. И его извинения в связи с незаконным задержанием. На лицах окружающих их полицейских, запечатлённых на снимке, прямо-таки читалось: «Ну и суки! Мы ловим, а они отпускают!». Но они тоже пожимали руки Дяде Боруху, хлопали его по плечу, желали ему счастья и советовали больше не попадаться. Он воспринимал все, как должное. Встречать его приехали самые известные воровские авторитеты Израиля: Фазиль, Моше Абуказиз, Ицик Хариф, Рустам, даже из Кармиеля припёрся старый Аарон Берг…Все в окружении телохранителей, быков, друзей и любовниц. Особенно отличился Ицик Хариф, который привёз с собой своего брата — раввина, а заодно, и чуть ли не весь его приход. Правда, поговаривали, что Шимон Хариф не просто так стал раввином, уж очень было удобно отмывать деньги через религиозные организации. Встречающие вели себя тихо, благопристойно, без эксцессов, так что, если даже полиция и хотела бы кого-то арестовать, то ей не дали для этого повода.
Натан с лёгкой завистью смотрел на проводы законника. Он знал, что его тоже скоро выпустят. Адвокат сделал все, чтобы документы, которые могли бы его скомпрометировать, исчезли. Валентин, компаньон, слава богу, не подвёл, быстро сориентировался. Да и журналюга этот, Женька Чёрных, тоже молодец, успел записку передать. Вообщем, все в тему. Вот только Шульман его беспокоит. Все время крутится рядом, выспрашивает, вынюхивает, на прогулках старается поближе к нему пришвартоваться. Даже здесь, в тюрьме Эшель, нет от него покоя. Как будто в друзья набивается. Нужны ему такие друзья, как религиозному еврею — свинина.
Игорь Шульман тоже мучался неизвестностью. Он понимал, что стоит ему выйти из тюрьмы, Фазиль возьмёт его за горло. Игорю так и не удалось раскрутить Натана на откровенность. Он уже и так, и этак подбирался к нему, все впустую. Однажды ночью, глядя как Бык, который, правда, уже перестал быть Быком, а переименовался в Светку, обрабатывает одного из сокамерников, ему пришла в голову мысль, использовать новоявленную Светку против Натана. Если Светка бросится его обцеловывать, да ещё и обслюнявит вдобавок, то Натану конец. Он будет считаться «опущенным». Светка-Бык, конечно, с радостью согласится, ведь Натан был одним из тех, кто участвовал в его экзекуции. Вот только что он, Игорь, от этого получит? Натану, после подобной шутки, останется только повеситься. Но перед этим он вытрясет из Светки душу, а тот, естественно, расколется. И тогда он возьмёт Игоря с собой в гости к ангелам, задушит ночью, или пырнёт заточкой. Собственно, какая разница, здесь его кончат, или Фазиль на воле… Конец все равно один. Что же делать? Шульман прекрасно понимал, что Натан долго в тюрьме не задержится. К нему вчера приходил адвокат, так Натан чуть ли не танцевал от радости. Наверняка, принёс какие-нибудь хорошие новости. А может сделать проще? Может стоит все ему рассказать? И, тем самым, обезопасить себя от Фазиля. Натан не дурак, должен понимать, что в стане врага нужно иметь своего человека. И таким человеком будет он, Игорь. Конечно, опасно работать на два фронта. Но ему не привыкать. По крайней мере, это лучше, чем ждать пока шестёрки Фазиля сожгут его магазины, сделают из самого Шульмана инвалида, а его жену поставят «на хор». Придя к такому решению, Игорь почувствовал себя увереннее. Не откладывая разговор в долгий ящик, он на прогулке подошёл к Натану.
— Мне поговорить с тобой надо.
— Ну? — недобро прищурился тот.
— Не нукай, как бы самого не взнуздали. Охота на тебя идёт.
— А тебе что до этого?
— Давай отойдём. Стрёмно здесь говорить. Ушей много.
Они отошли в дальний угол прогулочного дворика. Игорь достал пачку «Ноблесс», протянул Натану…
— Ты не думай обо мне плохо… Меня самого подставили. Фазиль на тебя охоту открыл. Прослышал он, что ты общак заныкал, а меня специально сюда воткнул, чтоб я у тебя выяснил, где ты его закопал. Не моё это дело, я человек маленький, но другого выхода у меня не было.
— Зачем ты мне об этом рассказываешь? Прощение заслужить хочешь?
— Нужно мне твоё прощение! Я тебе сделку предлагаю. Если я выйду отсюда «пустой», Фазиль меня на моих собственных кишках повесит. А мне жить хочется. К тому же жена должна вот-вот родить.
— Фазиль, говоришь? — Натан задумался. — Что же ты от меня хочешь?
— Подумай сам, хоть что-то, но я должен ему рассказать. Я скажу, что мы с тобой подружились, что у тебя от меня нет тайн, ну, или почти нет. Он поверит, что ему остаётся. И будет давать мне поручения, а я буду тебе передавать. Двойная выгода: ты знаешь, что он замышляет, а я перестану трястись за свою жизнь.
— Почему я должен тебе верить? Тот, кто предал своего друга, может предать и меня.
— Фазиль мне не друг, и никогда им не был. Он поставил меня в такие условия, что ни пукнуть, ни просраться. Сначала сжёг мой магазин, а потом сам же и на счётчик меня поставил. А уж после и отмазку предложил. Вот поэтому я здесь. Ну, так как, согласен на сделку?
— Гладко глаголешь, но я тебе не верю. Расскажи все, что знаешь о Фазиле.
— Да немного я знаю. Главарь «кавказской» группировки, весь южный наркорынок под ним. Недавно убили Хаги Загури. Слыхал? Подозреваю, что это его рук дело. Семья Загури держала под собой Эйлат. Представляешь, какие они там бабки делали! Фазиль давно мечтал прибрать к рукам те места. Сейчас Загури нет, но остались его братья. Если Фазиль их не уберёт, плохо ему придётся.
— Кто стоит за Фазилем?
— Вот этого я не знаю. Возможно, что никого. Он и сам по себе достаточно силён. К тому же связи у него в полиции, да и в мэрии кое-кто прикормлен.
— А тебя он зачем пожёг?
— Я отказался платить. Я ж не знал, что это от него приходили.
— А если бы знал?
— Все равно бы, наверное, отказался.
— Ладно, Игорь, я подумаю о твоём предложении. Но ты понимаешь, что по краю ходишь?
— Ничего. Как говорится, бог не выдаст, свинья не съест.
Шульман не торопясь пошёл в общий строй, а Натан остался докуривать сигарету. Вот так, вот теперь все становится на свои места. А он-то голову ломал, кто подвёл его под монастырь, на Валентина грешил, компаньона своего… А это оказывается Фазиль! Нарочно, сука, кляузу накатал, нарочно засадил, чтобы, пока Натан здесь парится, поворошить, значит, по его сусекам. Хрен ему там обломиться, а не брильянты с золотом. Все уже давно спрятано — перепрятано, отмыто через оффшорные зоны, по разным банкам распихано… Никто ничего не знает, кроме, разве что, Валентина. Да и тот не до конца, только то, что можно было ему доверить. Вот только странно, что он до сих пор никакой весточки не прислал. Впрочем, все правильно, зачем зря светиться. Скорее всего, Фазиль устроил за ним слежку, поэтому он и осторожничает. Натану даже не могло придти в голову, что Валентин давно уже продал его. И что документы, которые попали к адвокату, и которые тот скрыл от следствия, это всего лишь счастливое стечение обстоятельств. Но сейчас он ещё не знал об этом. Сейчас его занимала мысль, как использовать Шульмана в той игре, которую против него затеял Фазиль. Что будет с Игорем после этого, Натан не думал. С какой стати он должен о нем заботиться?
Вечером вертухай передал ему последние газеты. Первые полосы пестрели фотографиями Натана Гринберга и статьями, которые почти все начинались со слов «За что?». Шум в прессе, раздутый его адвокатами и поддержанный прикормленными политиками и журналистами, сделал своё дело. Даже ивритские охранники стали относиться к нему подобострастно, как будто рассчитывали на то, что когда Натан отсюда выйдет, он не забудет доброго к нему отношения. Начальник тюрьмы теперь заходил по несколько раз в день, то поздороваться, то узнать, не нужно ли чего… Из кнесета приезжали депутаты, посмотреть, в каких условиях он находится. Нельзя сказать, чтоб Натана радовала вся эта шумиха, но он понимал, что она необходима. Тем более, что «кавказская» община уже заочно выдвинула его своим кандидатом в депутаты. И это несмотря на то, что к «кавказским» он не имел никакого отношения. Поддерживал, конечно, материально. То компьютеры детям подкинет, то на газетку деньги переведёт… «Кавказская» община сильна своими семейными кланами, сильна своей численностью, с ними нужно иметь хорошие отношения.
Натан обратил внимание на статью, написанную Евгением Черныхом. В отличие от других авторов, он не задавался вопросом «за что» был арестован всеми уважаемый человек и бизнесмен. Наоборот, он приводил примеры из обвинительного заключения и тут же опровергал их, приводя в качестве доказательств интервью с бухгалтерами и директорами домов престарелых, куда были переведены деньги из натановской фирмы, восторженные отзывы пенсионеров, которые, благодаря ему, здорово поправили своё материальное положение, руководителей различных общественных структур, большинство из которых жило за его счёт… В статье были также высказывания мэров Беэр-Шевы, Хайфы и Тель-Авива, которые хоть и не признавались в явной благосклонности к Натану, но отзывались о нем почтительно, с уважением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40