Прости, мы остаемся с ним, пока ты не разбудишь нас, пока не дашь нам жизнь в этом мире, потому что ты сделаешь это в свое время, своим путем придешь к тому, что это здесь, что это — мир, что это — дом…»А потом он и вовсе потерял ход ее мысли, она ускользнула, как сразу после пробуждения забывается, исчезает сон, даже если пытаешься запомнить и сохранить его. Эндер не понял толком, что обнаружила в этом мире Королева Улья, но, какие бы тайны здесь ни крылись, это ему придется иметь дело со Звездным Кодексом, католической церковью, молодыми ксенологами, которые могут помешать его встрече со свинксами, ксенобиологом, изменившей свое мнение о Голосах. Кроме того, есть еще одна, пожалуй, самая трудная проблема: если Королева Улья решит остаться здесь, ему придется остаться тоже. «Я столько лет жил отдельно от всего человечества, — подумал он, — иногда возвращался, чтобы помочь или выяснить что-нибудь, исцелить рану или нанести ее, а потом снова уходил, не задетый людьми и миром. Как смогу я стать частью этого общества, если мне придется жить здесь? Когда-то я был частью армии маленьких мальчиков в Боевой школе, потом жил вместе с Валентиной, но все это уже в прошлом, уже потеряно…»— Что, тихо подвываешь от одиночества? — спросила Джейн. — Я прямо слышу, как твое дыхание становится тяжелее, а биение сердца замедляется. Через несколько минут этой жизни ты уснешь, умрешь или заплачешь.— Я устроен куда сложнее, чем ты думаешь, — весело отозвался Эндер. — У меня острый приступ жалости к себе, я думаю о еще не случившихся неприятностях.— Отлично, Эндер. Раньше сядешь… Представь себе, сколько бед ты сможешь оплакать. — Терминал ожил, и на экране появился кордебалет, девушки, возбужденно визжа, выбрасывали вверх замечательной длины ноги, а в центре стояла Джейн в облике свинкса. — Сделай пару упражнений и сразу почувствуешь себя лучше. Слушай, ты уже распаковал вещи. Чего ты ждешь?— Джейн, я даже не знаю, где я.— У них нет приличной карты города, — объяснила Джейн. — Все и так знают, кто где живет. По зато есть план канализационной системы по районам. И я могу вычислить, где жилые дома.— Покажи.Над терминалом материализовалась трехмерная модель города Милагра. Может быть, Эндер и не был для лузитанцев особо желанным гостем и предоставленное ему жилище по отличалось роскошью, но хозяева проявили поразительную компьютерную щедрость. Они установили для него не обычный домашний терминал, а рабочий имитатор. Машина могла проецировать голограмму, объем которой в шестнадцать раз превышал возможности среднего компьютера, а краски, а разрешение, а точность какая! Имитация оказалась настолько хороша, что Эндер на мгновение почувствовал себя Гулливером, склонившимся пал городком лилипутов. Маленькие люди еще не боятся его, они не знают, что он может уничтожить их движением руки.Над каждым районом в воздухе висело его название.— Ты здесь, — пояснила Джейн. — Вила Велья — старый город. В квартале от этого домика находится прасса, где проходят все собрания.— У тебя есть карта территории свинксов?Имитация словно двинулась на Эндера. Мелкие детали исчезли, зато объем модели увеличился. «Как будто летишь над городом, — подумал Эндер, — как ведьма на метле». Границы города были обозначены высокой оградой.— Этот забор — единственная преграда между нами и свинксами?— Он генерирует электрическое поле, а оно, в свою очередь, бьет по всем чувствительным к боли клеткам, до которых может добраться, — отозвалась Джейн. — Одно прикосновение пускает вразнос любую аппаратуру. Такое чувство, будто тебе отпиливают пальцы ржавой пилой.— Как приятно. Мы что, в концентрационном лагере? Или это зоопарк?— Все зависит от того, с какой стороны подойти, — ответила Джейн. — Люди за решеткой поддерживают связь со всей Вселенной, а свободные свинксы отрезаны от нее.— Но свинксы даже не знают, что им чего-то недостает.— Понимаю, — фыркнула Джейн. — Одна из самых очаровательных человеческих черт. Вы все абсолютно уверены, что остальные жители Вселенной просто умирают от зависти из-за того, что им не повезло и они не смогут стать хомо сапиенс. — За оградой начинался склон холма, на вершине к небу поднимались деревья. Лес. — Ксенологи никогда не заходили в земли свинксов достаточно глубоко. Та группа свинксов, с которыми они общаются, живет примерно в километре от ограды. Свинксы строят хижины — это поселение самцов. Мы ничего не знаем о других племенах, но съемки со спутников показывают, что во всех здешних лесах живет столько свинксов, сколько может прокормиться охотой и собирательством.— Они охотники?— Скорее, собиратели.— Где погибли Пипо и Либо?Джейн осветила густо поросший травой кусок склона. Невдалеке росло большое одинокое дерево, поодаль стояли еще два, потоньше, помоложе.— Эти деревья, — пробормотал Эндер. — Их не было на тех голограммах, что я видел на Трондхейме.— Прошло двадцать два года. Большое дерево свинксы посадили, чтобы обозначить место смерти мятежника по имени Корнерой, его казнили незадолго до смерти Пипо. А эти два — результат недавних казней.— Хотел бы я знать, почему для свинксов они сажают деревья, а для людей нет.— Деревья для них священны, — ответила Джейн. — Пипо отмечал, что у большинства деревьев есть имена, и предполагал, что их называют в честь мертвых.— А люди просто не вписываются в систему. Они не могут стать тотемами. Да, похоже на правду. Только, знаешь, мифы и ритуалы не появляются из ниоткуда. Существуют причины, обычно связанные с выживанием, сохранением вида.— Эндрю Виггин — антрополог?— Предмет изучения человечества есть человек.— Попробуй изучить парочку людей, Эндер. Например, семью Новиньи. Кстати, компьютерную сеть запрограммировали так, чтобы ты не мог узнать, кто где живет.— Значит, Босквинья не столь дружелюбна, как хотела казаться, — улыбнулся Эндер.— Если ты станешь спрашивать, где живет такой-то, они узнают, куда ты пошел. И если им не захочется, чтобы ты туда попал, никто не будет знать, куда надо идти.— Ты можешь убрать этот запрет?— Я, собственно, уже.Недалеко от ограды, рядом с куполом обсерватории, мигал огонек. Самый одинокий дом во всем городе. Дома, окна которых выходили на ограду, можно было пересчитать по пальцам, а этот еще стоял в стороне от всех. Интересно, Новинья решила поселиться здесь, чтобы быть поближе к забору или подальше от соседей? Впрочем, возможно, место для дома выбирал Маркано.Ближайший район назывался Вила Альтрас, а дальше вдоль реки тянулся район Ас Фабрикас, который, как и следовало из названия, состоял в основном из маленьких фабрик, где выплавляли металл, синтезировали пластик, валяли шерсть, ткали, шили одежду, превращали в пищу доставленное фермерами сырье. Чисто, тихо, аккуратно. Самодостаточная экономика. А Новинья решила жить на задворках, на окраине, вне поля зрения, невидимкой. Теперь Эндер не сомневался, что идея принадлежала именно Новинье. Она никогда не была частью Милагра, не принадлежала к нему. Не случайно все три вызова пришли от нее и ее детей. Сам факт обращения к Голосу Тех, Кого Нет означал, что эти люди не считают себя членами католической общины, охватывавшей все человеческое население Лузитании.— И все же, — сказал Эндер, — мне придется спросить у кого-то дорогу. Не стоит сразу же давать им понять, что они не могут скрывать от меня информацию.Модель города исчезла, и над терминалом появилось лицо Джейн. Она не позаботилась приспособить изображение к размерам голограммы, а потому ее голова была раза в четыре больше натуральной величины. Впечатляющее зрелище. Изображение очень точное, вплоть до пор на носу.— Я бы сказала, Эндрю, что информацию они не могут скрыть от меня.— Ты лично заинтересована в моей осведомленности, Джейн.— Знаю, — подмигнула она. — Но ты-то нет.— Ты хочешь сказать, что не доверяешь мне?— От тебя так и несет объективностью и справедливостью. Но я в достаточной степени человек, чтобы желать привилегий и предпочтения.— Обещай мне, пожалуйста, одно.— Все, что угодно, мой корпускулярный друг.— Когда ты решишь что-нибудь от меня скрыть, сообщи, пожалуйста, что у тебя есть что скрывать.— Это слишком сложно для маленькой старенькой меня. — Она превратилась в карикатуру на чрезмерно женственную даму.— Для тебя нет ничего слишком сложного. Джейн, будь добра к нам обоим, не надо ставить мне подножек.— Что я должна делать, пока ты занимаешься неортодоксальным семейством Рибейра?— Что? Выясни, чем отличаются члены этого семейства от всех остальных жителей Лузитании. Во всем. И еще — конфликты между ними и властями. Были? Есть? Назревают?— Ты говоришь, мой господин, и я повинуюсь. — Она начала быстро втягиваться в бутылку.— Ты загнала меня сюда, Джейн. Почему ты теперь пытаешься вынести меня из себя?— Я не пытаюсь. И ты приехал сюда сам.— У меня в этом городе явная нехватка друзей.— Мне ты можешь доверить свою жизнь.— За свою жизнь я не беспокоюсь.
Прасса была любимым местом футбольных игр городских мальчишек. Большинство просто выпендривалось: ребята показывали друг другу, как долго могут продержать мяч в воздухе, пользуясь только ногами и головой. А и углу двое вели жестокую дуэль. Мальчик изо всех сил запускал мячом в девчонку, стоявшую метрах в трех от него. Девочка должна была принять удар, не двигаясь, не отклоняясь, каким бы сильным он ни оказался. Потом она кидала мяч обратно — и тут уже мальчишка становился мишенью. Девочка поменьше подносила мяч, отлетавший достаточно далеко.Эндер попытался выяснить у кого-то из ребят, где находится дом семьи Рибейра. В ответ они либо недоуменно молчали, либо пожимали плечами, а если Эндер настаивал, мальчик просто уходил. За какие-то несколько минут прасса опустела. «Интересно, — подумал Эндер, — что такого наговорил обо мне горожанам этот епископ Перегрино?»Дуэлянты, однако, не двинулись с места. Теперь, когда на прассе почти никого не осталось, Эндер заметил, что за дуэлью внимательно следит какой-то мальчик лет двенадцати. Со спины он выглядел как все другие ребята, но когда Эндер подошел ближе, то заметил, что с глазами у мальчика что-то не так. Прошла минута, прежде чем он сообразил. У паренька были искусственные глаза с металлическим блеском, но Эндер знал, как они работают. Только один глаз, фасеточный, по-настоящему «видит». Микропроцессор разделяет сигналы и передаст мозгу такой же поток информации, что и бифокальное зрение. Во втором глазу — источник питания, тот самый микропроцессор и банк памяти. Обладатель электронных глаз может записать некий ограниченный объем изображений, что-то около триллиона бит. Дуэлянты использовали его как судью: если возникнут разногласия, мальчик сможет проиграть сцену, замедлив движение, и сказать, что, собственно, произошло.Мяч ударил мальчика прямо в пах. Паренек заставил себя улыбнуться, но на девочку это не произвело впечатления.— Он отклонился! Я видела, как двинулись его бедра!— Неправда! Мне было больно, но я не двигался.— Ревеза! Ревеза!Они говорили на звездном, но тут девочка перешла на португальский.Мальчик с металлическими глазами поднял руку, призывая всех к молчанию.— Муду, — убежденно сказал он.«Ты двигался», — перевел Эндер.— Сабья! Я знала!— Ты лжец, Ольядо!Мальчик с металлическими глазами презрительно поглядел на противника:— Я никогда не лгу. Если хочешь, пришлю тебе запись. Впрочем, нет, я пущу ее в сеть, чтобы все могли видеть, как ты дергался, а потом лгал.— Ментирозо! Фильо де пута! Фоде-боде!Эндер решил, что понимает значение всех этих эпитетов, но мальчик с металлическими глазами был спокоен.— Да, — сказала девочка. — Да-ме.(«Дай сюда».)Мальчик яростным движением сорвал с пальца кольцо и швырнул на землю.— Вьяда, — хрипло прошептал он, повернулся и побежал прочь.— Полтрано! — крикнула девочка в спину ему.(«Трус!»)— Кано! — отозвался бегущий, даже не обернувшись.В этот раз он кричал не девочке. Она тут же оглянулась на мальчика с металлическими глазами. При слове «кано» тот словно окаменел. Девочка тут же отвела взгляд. Малышка, собиравшая мячи, подошла к мальчику с металлическими глазами и что-то прошептала на ухо. Он поднял голову и наконец заметил Эндера.Старшая девочка извинялась:— Дескульпа, Ольядо, нано квериа кве…— Нано ха проблеми, Мичи. — Он даже не смотрел на нее.Девочка продолжала говорить, но тоже заметила Эндера и сразу замолчала.— Поркве еста ольяндо-нос? — спросил мальчик.(«Почему ты смотришь на нас?»)Эндер ответил вопросом на вопрос:— Воче е арбитре?(«Ты арбитр?» В португальском у этого слова несколько значений — арбитр, судья, управляющий.)— Де вез ем квандо.(«Иногда».)Эндрю перешел на звездный, так как сомневался, что сможет сказать по-португальски что-то по-настоящему сложное.— Тогда ответь мне, арбитр, честно ли заставлять пришельца самому искать дорогу, оставлять его без помощи?— Пришельца? Ты говоришь об утланнинге, фрамлинге или раман?— Нет. О неверующем.— О Сеньор е дескренте? Вы неверующий?— Со дескредо но инкривель. Я не верю только в невероятное.— Куда ты хочешь попасть, Голос? — улыбнулся мальчик.— Я хочу найти дом семьи Рибейра.Маленькая девочка подалась к мальчику с металлическими глазами.— Каких Рибейра?— Вдовы Ивановы.— Думаю, я смогу его найти, — ответил мальчик.— Каждый и городе может его найти, — улыбнулся Эндер. — Вопрос лишь в том, захочешь ли ты показать мне дорогу?— Зачем тебе туда?— Я задаю людям вопросы, чтобы узнать правдивые истории.— В доме Ивановы никто не знает правдивых историй.— Ложь меня тоже устраивает.— Тогда пошли.Мальчик двинулся по дорожке коротко остриженной травы. Маленькая девочка снова шепнула что-то ему на ухо. Он остановился и повернулся к следовавшему за ним Эндеру.— Квара хочет знать, как тебя зовут.— Эндрю Виггин.— А она — Квара.— А твое имя?— Меня все называют Ольядо. Из-за глаз. — Он подхватил Квару на руки, посадил на плечи. — Но мое настоящее имя Лауро. Лауро Сулеймано Рибейра. — Он усмехнулся, потом повернулся к Эндеру спиной и пошел по дорожке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51