https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/infrokrasnye/
Но вот что я вам доложу: если бы этот мудак Эдвард Клэр там появился, его бы сожрали с потрохами.Премьер-министр оглядел соседние машины и нервно возразил:— Премьер-министр не отвечает за пробки, министр транспорта — Рон Филлпот.— Рон Филлпот — алкаш, иннит, — сказал Али.— Само собой, все знают, что алкаш. Его назначение заместителем премьера — просто уступка левым, — пояснил премьер-министр.Джек спросил:— А разве правительство не строит где-то здесь Северную объездную дорогу?— Это совместное предприятие общественного и частного капитала. Дорога будет платная, — сообщил премьер-министр.— А чего ради я должен выкладывать десятку? — удивился Али. — Я ведь уже плачу дорожный налог, подоходный, местный и еще налог на топливо, иннит.— Это разбой на большой дороге, Али, — согласился Джек. — Двести лет назад Дик Терпин Легендарный грабитель XVII иска, действовал на дороге между Лондоном и Йорком.
занимался тем же самым.Следующие пару часов они плелись со скоростью пешехода, слушая в прямом эфире неистовые дебаты о роли супруги премьер-министра. Надо ли, чтобы Адель видели, но не слышали, или она имеет право выражать мнение по вопросам национальной важности?Когда Питер, слушатель из Труро, позвонил в студию и сказал, что у Адель Флорэ-Клэр яйца круче, чем у ее мужа, премьер-министр тайком поправил яички в трусах своей жены и согласно кивнул.Хассин из Кеттеринга утверждал, что Адель заняла правильную позицию в вопросе о ноге Барри, хотя и полагал, что похороны бородавок — это чересчур.Дозвонилась некая Сандра из Кардиффа и предложила компромиссный вариант: хоронить бородавки коллективно. Она не могла точно сказать, сколько бородавок войдет в среднего размера гроб, но была абсолютно уверена, что сотни, если не тысячи.Когда доктор Сингх, лектор математики из Брунейского университета, сообщил, что в средний гроб войдет приблизительно 51842 бородавки, Али выключил радио и снова поставил кассету «Лучший соул всех времен».Пока движение было парализовано, все трое разучили слова песни «Постучи по дереву» и даже отработали в салоне машины танцевальный помер, включавший синхронное постукивание по голове соседа.Премьер-министр пережил миг прозрения. Никогда в жизни он не был так счастлив. Всякий раз, когда заканчивалась «Постучи по дереву», он просил ее снова проиграть.Наконец Али сказал:— Нет уж, у меня уже на голове шишка, иннит. Джек, почитайте мне мой гороскоп, я Козерог.Джек прочел вслух:— «Над вашей жизнью нависли грозовые тучи. Человек противоположного пола на вас обижается — давно ли вы говорили о своей любви? Промедление может повлечь за собой серьезные перемены в жизни, о которых вам придется пожалеть».Али взял мобильник, позвонил домой и настойчиво поговорил с женой на урду. Когда Али опять повел машину двумя руками, премьер-министр спросил:— А что звезды сулят Рыбам?— Я думал, у вас в мае день рождения, — удивился Джек.— У меня-то да, — сказал премьер-министр, — а вот Малкольм Блэк — Рыба.Джек прочел:— «На этой неделе не упустите возможность реализовать себя. У вас есть и мужество, и талант, так что дерзайте, вперед, возьмите то, что принадлежит вам по праву. Если вы собрались переезжать на этой педеле, возможно, придется ненадолго отложить переезд — не отчаивайтесь».— Вот скотина, — прошептал премьер-министр, — стоит только отвернуться.Он кивнул в ответ на вопрос Джека, читать ли прогноз для Тельцов — знак премьер-министра.— «Вас по-прежнему преследует знакомое чувство надвигающейся опасности. Не прекращайте поисков. Возможно, теперь пора почивать на лаврах. Пусть другие делают грязную работу. Вашего внимания требуют дела семейные».— Джек, а вы кто по зодиаку? — поинтересовался Али.Джек ответил:— Рак, и тут чепуха всякая. — Но все же прочел, чтобы доставить Али удовольствие: — «Роман буквально за углом. Однако если, увидев ее, вы снова спрячетесь в панцирь, можете упустить поистине счастливую возможность. Не истек ли срок страховки на ваше домашнее животное?»Они остановились у заправки «Фрэнкли Сервисез» на шоссе М5, чтобы сходить в туалет. Джек и Али вместе пошли в мужской, а премьер-министр последовал за дамами в женский.Помочившись, премьер-министр долго сидел на унитазе. Он не мог смириться с тем, что они едут на юг и что через два дня он снова погрязнет в болоте мирских забот. Казалось, он готов не покидать кабинку вечность, слушая звуки спускаемой воды, жужжание сушилки для рук и веселую болтовню женщин, прихорашивающихся перед зеркалом. Он обхватил голову руками и сидел так, пока не услышал голос Джека:— Эдвина, где вы там? Глава семнадцатая Малкольм Блэк сидел на диване, обняв одной рукой жену, Ханну. Его огромная голова тяжело покоилась на ее хрупком плече. Он предупредил своего помощника и личного секретаря, что хочет один час побыть наедине с женой, так чтоб ему не мешали.— Пора тебе подстричься, Мал, — сказала Ханна. — Вчера по телику твои волосы выглядели ужасно, будто бесплатный парик.— Неужели так худо? — спросил он.Их час истекал, а решение еще не было принято. Хочет она или нет, чтобы он стал следующим премьер-министром? Если она скажет «нет», он сосредоточится на стабилизации экономики и искоренении детской бедности. Если скажет «да», он навсегда изменит облик Великобритании.Малкольм принялся грызть ногти, но жена вырвала его руку изо рта.— Хорошо сидим.— Это могло бы стать приключением, — сказала Ханна.Он засмеялся:— Да уж, одно из тех ярких британских приключений, которые закапчиваются провалом и поражением. Я мог бы стать Эрнестом Шаклтоном Эрнест Шаклтон (1874-1922) — британский исследователь, участник антарктической экспедиции Скотта.
британской политики.Ханна выпрямилась и посмотрела ему в глаза:— На сколько баллов из десяти ты хочешь быть премьер-министром?— На десять, — ответил он.— Тогда лучше стань им, — сказала она. — У тебя неплохо получается для выскочки из Гована, верно? — Она рассмеялась.В детстве Малкольм был развит не по годам и в три годика наизусть рассказывал все книжки про Томаса-Паровозика. Он бесконечно задавал вопросы, так что взрослые при первой возможности спасались бегством. Со своими одноклассниками он словно жил в разных мирах и старательно избегал контактов со сверстниками. В шестнадцать Малкольм поступил в Эдинбургский университет, где влюбился в одну балканскую принцессу, и, если бы на ней женился, стал бы королем в се стране. Малкольм был безнадежно неорганизован, и картотекой ему служили карманы, набитые всякой всячиной. Наблюдая по телевизору футбол, он отдавался игре с такой страстью, что Ханна боялась, как бы у него не лопнул какой-нибудь кровеносный сосуд. Малкольм вырос на верфях Гована, и нищета, которую он там видел, сделала его социалистом. Он питал глубокое и нежное чувство к младенцам и вообще к маленьким детям. В Бога он не верил и находил поразительным, что премьер-министр, министр внутренних дел и министр иностранных дел, как один, — члены Социалистического Христианского движения. Все трое выглядели такими рационалистами. Малкольм как-то застал их в кабинете, у каждого руки были сложены домиком, а глаза закрыты, и он понадеялся, что они так размышляют, а не молятся.Ханна Блэк уехала на вечернее мероприятие. Малкольм положил на колени папку Моргана Клэра с домашним заданием. «Совместные предприятия с участием частного и общественного капитала менее эффективны и более дороги, чем государственные проекты. Обсудить». Малкольм написал: «Обсуждать нечего. СП доказали свою несостоятельность. При рассмотрении проектов впредь необходима крайняя осторожность. Передача полномочий региональным властям и СП снимает с центрального правительства ответственность за неудачи, позволяя одновременно приписывать себе все заслуги в случае удач».
Али остановил машину на обочине у щита, на котором готическим шрифтом было выведено: «Приют: превосходный интернат для собак. Первый поворот направо». Рядом висела табличка «Продается» с названием риелторской фирмы и номером телефона.Али пропустил вперед трактор, потом развернул машину и зашуршал шинами по длинной гравийной дорожке. Издалека доносился собачий лай.— Похоже, там куча собак, иннит? — испуганно сказал Али. — Я как-то с собаками не очень, моего дядю в Лахоре однажды покусала собака, и он заболел бешенством.Премьер-министр успокоил его:— Вряд ли у Памелы на псарне есть бешеные собаки. Ведь тут один день пребывания стоит сто фунтов.— Шутите? — изумился Али.Они подъехали к симпатичному дому в георгианском стиле. Из калитки вышла высокая женщина со светлыми волосами, собранными на макушке, в сером жилете с начесом, линялых джинсах в обтяжку и зеленых высоких сапогах. В руках она держала пластиковое ведро. Даже издалека она до странности походила на премьер-министра.Когда премьер-министр вылез из такси, она поставила ведерко и сказала:— Боже, Эд! Тебе платье идет больше, чем мне.Смех у нее был привлекательно низкий, с хрипотцой, словно после бронхита. Она вынула из верхнего кармана жилета пачку сигарет «Сент-Мориц» и прикурила от розовой одноразовой зажигалки. Тут же закашлялась и сказала:— Эта дрянь меня убьет.Выговор у нее был идеальный, но не чопорный, и Джеку она сразу понравилась.Он и не заметил сначала, что ногти у нее грязные, а волосы перехвачены мужским носком. Премьер-министр познакомил их, они пожали руки, посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись.— Я так и знала, что однажды ты появишься, — сказала Памела.Джек сразу же решил, что она обращается к нему, но ответил премьер-министр:— Пам, меня здесь нет.— Знаю, — улыбнулась она. — Ты в бункере, изображаешь великого полководца.Премьер-министр отвел ее в сторонку и прошептал:— Али, водитель, не знает, кто я такой, Пам, — не продай.Али сидел за рулем, ожидая, пока англичане закончат свой странный приветственный церемониал. Он подумал, не придется ли и его детям научиться делать вид, что они не рады встрече с родней или новым знакомствам. Красивая сестра чокнутого мужика в светлом парике постучала в окно машины и пригласила его в дом на чашку чая.Али спросил о собаках и рассказал про дядю в Лахоре. Памела с интересом выслушала его и заверила, что все собаки в падежных вольерах.После того как они с Джеком пожали друг другу руки, она избегала смотреть на него и обращалась в основном к Али, выпытывая подробности мучительной дядиной смерти.Они подошли к низкому беленому зданию.— Вот здесь живут паши постояльцы, — сказала она. — Я как раз собиралась их кормить. Эдди, ступай и дом и завари чаю для Али. Джек поможет мне покормить собак.Премьер-министр с облегчением покинул лающих и рычащих псов; отец в детстве не разрешал ему заводить животных из соображений гигиены.Джек ожидал обнаружить запах дезинфекции, каменные полы и клетки, по с изумлением увидел уютные комнатки, ковры и мягкое освещение. У каждой собаки был отдельный вольер и цветной телевизор. Несколько собак смотрели «Новости».Пока Памела ходила из комнаты и комнату, раскладывая в миски «Педигри», Джек ни с того ни с сего стал ей рассказывать о псе, который у него был в детстве. О том, что пес не возражал, когда его использовали в качестве подставки для ног.— И как его звали? — спросила Памела.— Боб, — ответил Джек. Он не стал говорить, что никогда не называл пса по имени на улице, иначе соседи стали бы дразнить и высмеивать собаку: на местном жаргоне слово «боб» означало «какашки».Ростом Памела была почти с пего, и Джеку это нравилось. Маленькие женщины пугали его своей хрупкостью. Он не мог налюбоваться на ее милое лицо. Она обо всем говорила с иронией. Он пытался вычислить, сколько ей лет, и в конце концов просто спросил.— Сорок один, — немедленно ответила она. — Врут, что после сорока — лучший возраст.— Так ведь пока только один год после сорока, — сказал Джек.— Ну да, зато уже дерьмовый. Муж ушел от меня в январе, мой бухгалтер переехал в Танжер, а сраное правительство Эда позволило британским корпорациям украсть мой пенсионный план.Джек с удовольствием слушал. Ее рассказ означал, что она доступна и ранима. Он подумал, что мог бы рискнуть: попытаться осчастливить ее и восстановить ее пенсионный план.Джек спросил, есть ли дети, и с облегчением узнал, что нет.— Я слишком люблю детей, чтобы заводить их, — сказала Памела. — Из меня вышла бы жуткая мать. Я дико ленивая, ужасная эгоистка и вообще ненавижу, когда больно. Я слишком много насмотрелась ковбойских фильмов, где жены ковбоев обрушивают воплями свой домик на ранчо, пока рожают ковбоям сыновей.— И почему-то всегда непременно сыновей, правда? — подхватил Джек.— Ага, — улыбнулась Памела. — Для отца я стала двойным ударом. Не только дрянная девчонка, а еще и мать убила.— Косвенно, — сказал Джек.Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не прикоснуться к ней, не обнять ее. Он уже почти разрешил себе положить руку на плечо Памелы, но побоялся напугать ее.Они прошли в дом через заднюю дверь. К Джеку кинулся черный Лабрадор и уронил ему под ноги резинового Санта-Клауса.— Это Билл, — представила Памела. Джек погладил плюшевые уши собаки:— Здорово, Билл.На полу в маленькой подсобке стояла коробка с мусором; из нее выглядывало с полдюжины пустых бутылок от «Столичной». Джек спросил, одна ли она живет.Памела пнула коробку:— Одна, ну и выпиваю маленько, а то одиноко. Джек почти обрадовался, что у нее есть изъян, — появилась надежда, что ей может понадобиться его помощь. Ему захотелось о ней заботиться. И вообще, подумал Джек, что-то я маловато пью. Он представил, как они вдвоем в Испании, например, может, даже на корриде. Она — Ава Гарднер, а он Эрнест Хемингуэй, они пьют и скандалят на людях. Джек спросил, нельзя ли рюмку водки. Он и целый стакан с радостью бы ухнул.Памела с сожалением покачала головой:— В доме ни капли. Все забываю купить, когда в деревню наведываюсь.«Значит, не алкоголичка», — подумал Джек, и у него отлегло от сердца. Впрочем, пусть будет всем, чем пожелает. Ему плевать.— Вино есть, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
занимался тем же самым.Следующие пару часов они плелись со скоростью пешехода, слушая в прямом эфире неистовые дебаты о роли супруги премьер-министра. Надо ли, чтобы Адель видели, но не слышали, или она имеет право выражать мнение по вопросам национальной важности?Когда Питер, слушатель из Труро, позвонил в студию и сказал, что у Адель Флорэ-Клэр яйца круче, чем у ее мужа, премьер-министр тайком поправил яички в трусах своей жены и согласно кивнул.Хассин из Кеттеринга утверждал, что Адель заняла правильную позицию в вопросе о ноге Барри, хотя и полагал, что похороны бородавок — это чересчур.Дозвонилась некая Сандра из Кардиффа и предложила компромиссный вариант: хоронить бородавки коллективно. Она не могла точно сказать, сколько бородавок войдет в среднего размера гроб, но была абсолютно уверена, что сотни, если не тысячи.Когда доктор Сингх, лектор математики из Брунейского университета, сообщил, что в средний гроб войдет приблизительно 51842 бородавки, Али выключил радио и снова поставил кассету «Лучший соул всех времен».Пока движение было парализовано, все трое разучили слова песни «Постучи по дереву» и даже отработали в салоне машины танцевальный помер, включавший синхронное постукивание по голове соседа.Премьер-министр пережил миг прозрения. Никогда в жизни он не был так счастлив. Всякий раз, когда заканчивалась «Постучи по дереву», он просил ее снова проиграть.Наконец Али сказал:— Нет уж, у меня уже на голове шишка, иннит. Джек, почитайте мне мой гороскоп, я Козерог.Джек прочел вслух:— «Над вашей жизнью нависли грозовые тучи. Человек противоположного пола на вас обижается — давно ли вы говорили о своей любви? Промедление может повлечь за собой серьезные перемены в жизни, о которых вам придется пожалеть».Али взял мобильник, позвонил домой и настойчиво поговорил с женой на урду. Когда Али опять повел машину двумя руками, премьер-министр спросил:— А что звезды сулят Рыбам?— Я думал, у вас в мае день рождения, — удивился Джек.— У меня-то да, — сказал премьер-министр, — а вот Малкольм Блэк — Рыба.Джек прочел:— «На этой неделе не упустите возможность реализовать себя. У вас есть и мужество, и талант, так что дерзайте, вперед, возьмите то, что принадлежит вам по праву. Если вы собрались переезжать на этой педеле, возможно, придется ненадолго отложить переезд — не отчаивайтесь».— Вот скотина, — прошептал премьер-министр, — стоит только отвернуться.Он кивнул в ответ на вопрос Джека, читать ли прогноз для Тельцов — знак премьер-министра.— «Вас по-прежнему преследует знакомое чувство надвигающейся опасности. Не прекращайте поисков. Возможно, теперь пора почивать на лаврах. Пусть другие делают грязную работу. Вашего внимания требуют дела семейные».— Джек, а вы кто по зодиаку? — поинтересовался Али.Джек ответил:— Рак, и тут чепуха всякая. — Но все же прочел, чтобы доставить Али удовольствие: — «Роман буквально за углом. Однако если, увидев ее, вы снова спрячетесь в панцирь, можете упустить поистине счастливую возможность. Не истек ли срок страховки на ваше домашнее животное?»Они остановились у заправки «Фрэнкли Сервисез» на шоссе М5, чтобы сходить в туалет. Джек и Али вместе пошли в мужской, а премьер-министр последовал за дамами в женский.Помочившись, премьер-министр долго сидел на унитазе. Он не мог смириться с тем, что они едут на юг и что через два дня он снова погрязнет в болоте мирских забот. Казалось, он готов не покидать кабинку вечность, слушая звуки спускаемой воды, жужжание сушилки для рук и веселую болтовню женщин, прихорашивающихся перед зеркалом. Он обхватил голову руками и сидел так, пока не услышал голос Джека:— Эдвина, где вы там? Глава семнадцатая Малкольм Блэк сидел на диване, обняв одной рукой жену, Ханну. Его огромная голова тяжело покоилась на ее хрупком плече. Он предупредил своего помощника и личного секретаря, что хочет один час побыть наедине с женой, так чтоб ему не мешали.— Пора тебе подстричься, Мал, — сказала Ханна. — Вчера по телику твои волосы выглядели ужасно, будто бесплатный парик.— Неужели так худо? — спросил он.Их час истекал, а решение еще не было принято. Хочет она или нет, чтобы он стал следующим премьер-министром? Если она скажет «нет», он сосредоточится на стабилизации экономики и искоренении детской бедности. Если скажет «да», он навсегда изменит облик Великобритании.Малкольм принялся грызть ногти, но жена вырвала его руку изо рта.— Хорошо сидим.— Это могло бы стать приключением, — сказала Ханна.Он засмеялся:— Да уж, одно из тех ярких британских приключений, которые закапчиваются провалом и поражением. Я мог бы стать Эрнестом Шаклтоном Эрнест Шаклтон (1874-1922) — британский исследователь, участник антарктической экспедиции Скотта.
британской политики.Ханна выпрямилась и посмотрела ему в глаза:— На сколько баллов из десяти ты хочешь быть премьер-министром?— На десять, — ответил он.— Тогда лучше стань им, — сказала она. — У тебя неплохо получается для выскочки из Гована, верно? — Она рассмеялась.В детстве Малкольм был развит не по годам и в три годика наизусть рассказывал все книжки про Томаса-Паровозика. Он бесконечно задавал вопросы, так что взрослые при первой возможности спасались бегством. Со своими одноклассниками он словно жил в разных мирах и старательно избегал контактов со сверстниками. В шестнадцать Малкольм поступил в Эдинбургский университет, где влюбился в одну балканскую принцессу, и, если бы на ней женился, стал бы королем в се стране. Малкольм был безнадежно неорганизован, и картотекой ему служили карманы, набитые всякой всячиной. Наблюдая по телевизору футбол, он отдавался игре с такой страстью, что Ханна боялась, как бы у него не лопнул какой-нибудь кровеносный сосуд. Малкольм вырос на верфях Гована, и нищета, которую он там видел, сделала его социалистом. Он питал глубокое и нежное чувство к младенцам и вообще к маленьким детям. В Бога он не верил и находил поразительным, что премьер-министр, министр внутренних дел и министр иностранных дел, как один, — члены Социалистического Христианского движения. Все трое выглядели такими рационалистами. Малкольм как-то застал их в кабинете, у каждого руки были сложены домиком, а глаза закрыты, и он понадеялся, что они так размышляют, а не молятся.Ханна Блэк уехала на вечернее мероприятие. Малкольм положил на колени папку Моргана Клэра с домашним заданием. «Совместные предприятия с участием частного и общественного капитала менее эффективны и более дороги, чем государственные проекты. Обсудить». Малкольм написал: «Обсуждать нечего. СП доказали свою несостоятельность. При рассмотрении проектов впредь необходима крайняя осторожность. Передача полномочий региональным властям и СП снимает с центрального правительства ответственность за неудачи, позволяя одновременно приписывать себе все заслуги в случае удач».
Али остановил машину на обочине у щита, на котором готическим шрифтом было выведено: «Приют: превосходный интернат для собак. Первый поворот направо». Рядом висела табличка «Продается» с названием риелторской фирмы и номером телефона.Али пропустил вперед трактор, потом развернул машину и зашуршал шинами по длинной гравийной дорожке. Издалека доносился собачий лай.— Похоже, там куча собак, иннит? — испуганно сказал Али. — Я как-то с собаками не очень, моего дядю в Лахоре однажды покусала собака, и он заболел бешенством.Премьер-министр успокоил его:— Вряд ли у Памелы на псарне есть бешеные собаки. Ведь тут один день пребывания стоит сто фунтов.— Шутите? — изумился Али.Они подъехали к симпатичному дому в георгианском стиле. Из калитки вышла высокая женщина со светлыми волосами, собранными на макушке, в сером жилете с начесом, линялых джинсах в обтяжку и зеленых высоких сапогах. В руках она держала пластиковое ведро. Даже издалека она до странности походила на премьер-министра.Когда премьер-министр вылез из такси, она поставила ведерко и сказала:— Боже, Эд! Тебе платье идет больше, чем мне.Смех у нее был привлекательно низкий, с хрипотцой, словно после бронхита. Она вынула из верхнего кармана жилета пачку сигарет «Сент-Мориц» и прикурила от розовой одноразовой зажигалки. Тут же закашлялась и сказала:— Эта дрянь меня убьет.Выговор у нее был идеальный, но не чопорный, и Джеку она сразу понравилась.Он и не заметил сначала, что ногти у нее грязные, а волосы перехвачены мужским носком. Премьер-министр познакомил их, они пожали руки, посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись.— Я так и знала, что однажды ты появишься, — сказала Памела.Джек сразу же решил, что она обращается к нему, но ответил премьер-министр:— Пам, меня здесь нет.— Знаю, — улыбнулась она. — Ты в бункере, изображаешь великого полководца.Премьер-министр отвел ее в сторонку и прошептал:— Али, водитель, не знает, кто я такой, Пам, — не продай.Али сидел за рулем, ожидая, пока англичане закончат свой странный приветственный церемониал. Он подумал, не придется ли и его детям научиться делать вид, что они не рады встрече с родней или новым знакомствам. Красивая сестра чокнутого мужика в светлом парике постучала в окно машины и пригласила его в дом на чашку чая.Али спросил о собаках и рассказал про дядю в Лахоре. Памела с интересом выслушала его и заверила, что все собаки в падежных вольерах.После того как они с Джеком пожали друг другу руки, она избегала смотреть на него и обращалась в основном к Али, выпытывая подробности мучительной дядиной смерти.Они подошли к низкому беленому зданию.— Вот здесь живут паши постояльцы, — сказала она. — Я как раз собиралась их кормить. Эдди, ступай и дом и завари чаю для Али. Джек поможет мне покормить собак.Премьер-министр с облегчением покинул лающих и рычащих псов; отец в детстве не разрешал ему заводить животных из соображений гигиены.Джек ожидал обнаружить запах дезинфекции, каменные полы и клетки, по с изумлением увидел уютные комнатки, ковры и мягкое освещение. У каждой собаки был отдельный вольер и цветной телевизор. Несколько собак смотрели «Новости».Пока Памела ходила из комнаты и комнату, раскладывая в миски «Педигри», Джек ни с того ни с сего стал ей рассказывать о псе, который у него был в детстве. О том, что пес не возражал, когда его использовали в качестве подставки для ног.— И как его звали? — спросила Памела.— Боб, — ответил Джек. Он не стал говорить, что никогда не называл пса по имени на улице, иначе соседи стали бы дразнить и высмеивать собаку: на местном жаргоне слово «боб» означало «какашки».Ростом Памела была почти с пего, и Джеку это нравилось. Маленькие женщины пугали его своей хрупкостью. Он не мог налюбоваться на ее милое лицо. Она обо всем говорила с иронией. Он пытался вычислить, сколько ей лет, и в конце концов просто спросил.— Сорок один, — немедленно ответила она. — Врут, что после сорока — лучший возраст.— Так ведь пока только один год после сорока, — сказал Джек.— Ну да, зато уже дерьмовый. Муж ушел от меня в январе, мой бухгалтер переехал в Танжер, а сраное правительство Эда позволило британским корпорациям украсть мой пенсионный план.Джек с удовольствием слушал. Ее рассказ означал, что она доступна и ранима. Он подумал, что мог бы рискнуть: попытаться осчастливить ее и восстановить ее пенсионный план.Джек спросил, есть ли дети, и с облегчением узнал, что нет.— Я слишком люблю детей, чтобы заводить их, — сказала Памела. — Из меня вышла бы жуткая мать. Я дико ленивая, ужасная эгоистка и вообще ненавижу, когда больно. Я слишком много насмотрелась ковбойских фильмов, где жены ковбоев обрушивают воплями свой домик на ранчо, пока рожают ковбоям сыновей.— И почему-то всегда непременно сыновей, правда? — подхватил Джек.— Ага, — улыбнулась Памела. — Для отца я стала двойным ударом. Не только дрянная девчонка, а еще и мать убила.— Косвенно, — сказал Джек.Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не прикоснуться к ней, не обнять ее. Он уже почти разрешил себе положить руку на плечо Памелы, но побоялся напугать ее.Они прошли в дом через заднюю дверь. К Джеку кинулся черный Лабрадор и уронил ему под ноги резинового Санта-Клауса.— Это Билл, — представила Памела. Джек погладил плюшевые уши собаки:— Здорово, Билл.На полу в маленькой подсобке стояла коробка с мусором; из нее выглядывало с полдюжины пустых бутылок от «Столичной». Джек спросил, одна ли она живет.Памела пнула коробку:— Одна, ну и выпиваю маленько, а то одиноко. Джек почти обрадовался, что у нее есть изъян, — появилась надежда, что ей может понадобиться его помощь. Ему захотелось о ней заботиться. И вообще, подумал Джек, что-то я маловато пью. Он представил, как они вдвоем в Испании, например, может, даже на корриде. Она — Ава Гарднер, а он Эрнест Хемингуэй, они пьют и скандалят на людях. Джек спросил, нельзя ли рюмку водки. Он и целый стакан с радостью бы ухнул.Памела с сожалением покачала головой:— В доме ни капли. Все забываю купить, когда в деревню наведываюсь.«Значит, не алкоголичка», — подумал Джек, и у него отлегло от сердца. Впрочем, пусть будет всем, чем пожелает. Ему плевать.— Вино есть, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29