Люсинда с интересом узнала, что Папа Римский на нескольких языках изрек «Бог дал Барри ногу, Бог ее взял, Бог же и должен от нее избавиться».
Адель свесилась с кровати и посмотрела вниз. Под ней мерцала Страна Сказок, и Адель невольно забеспокоилась: насколько она понимала, социально-экономическая система в Стране Сказок могла оказаться подобной системе того мира, который она покидает. Существует ли там классовое расслоение? Живут ли одни феи в больших грибах, в эксклюзивных районах престижной застройки, а другие ютятся в мелких поганках на краю болота?— А книги там есть? — спросила Адель.— Нет, в Стране Сказок книг нет, — ответил лебедь.— Придется мне тогда самой книги писать, — вздохнула Адель.— Тогда тебя вышвырнут, — сказал лебедь. — От книг одни неприятности.— Но надо же мне что-нибудь читать! — воскликнула Адель.— А к чему привели все твои книги, журналы, изобретения, философские школы и политические системы? — вопросил лебедь.Они пошли на снижение. Адель услышала хрустальный смех и увидела, как тысячи фей смотрят на нее с земли и улыбаются. И у всех носы в точности как у нес.
Люсинда отметила, что первым делом после пробуждения Адель прикрыла свой огромный нос.— Мне приснилось, что я живу в стране фей, — сонно сказала Адель.— И какая она? — спросила Люсинда с профессиональным интересом.— Божественная. Совершенно ничего не надо делать.— А феи какие? — напирала Люсинда.— Просто чудо, — сказала Адель.Однако чутье подсказывало Люсинде, что Адель что-то утаивает.— А Эд там был? — спросила она.— Нет, но все равно хорошо, — ответила Адель.— Но все же что-то плохо? — не отставала Люсинда.— Ничего.— Бросьте, Адель, я не первый день ваш мозгоправ и знаю, когда вы о чем-то умалчиваете.Адель потрогала нос. Люсинда рискнула:— Адель, только одну вещь мы с вами ни разу не обсуждали, хотя она так же очевидна, как ваш нос, — собственно говоря, это и есть ваш нос.Адель натянула простыню по самые глаза.— Адель, эту штуку надо убрать с вашего лица! Я знаю пластического хирурга, который…— Это телесный фашизм! — в ярости закричала Адель. — Почему я должна подстраиваться под идеалы красоты, которые навязывает глянцевая пресса?— Признайте же, ваш нос — огромная проблема, — упорствовала Люсинда. — Из-за него у вас психологическая травма.Через час они листали каталог пластической хирургии и выбирали новый нос для Адель. Там имелись носы всех мыслимых размеров и форм. Глава шестнадцатая Когда Норма и Джеймс вернулись из магазина с провизией для гостей, дом преобразился. Входную дверь укрепили стальным листом, а на окна первого этажа навесили решетки.— Чисто тюрьма, — сказала Норма. — А куда почтовый ящик делся?— Да на кой черт вам почтовый ящик? — отозвался Джеймс. — Вы же никакой почты не получаете.Они перенесли коробки с провизией из машины в кухню и обнаружили трех приятелей Джеймса, которые собирались и заднюю дверь укрепить стальным листом.Норма предложила им чаю, но один из молодых людей сказал:— Мы уже налили себе кофейку, Норма, надеюсь, вы не против. И еще Питеру воды подлили и все такое.— Так вы что, ребята, в муниципальном совете работаете? — удивилась Норма.Джеймс рассмеялся:— Не-а, они у меня работают. Я хочу, чтобы моя мать в своем доме чувствовала себя в безопасности. Чтобы всякая шваль не лезла.Когда на кухонное окно вешали решетку, позвонил Джек. Он сказал, что, возможно, заскочит на досуге.— В какой день? — спросила Норма. — В пятницу, субботу или в воскресенье?Джек не был уверен насчет графика и поинтересовался, насколько это важно.Джеймс, слушавший разговор, покачал головой и изобразил губами:— Только не в эти выходные.— В эти выходные не приезжай. Я буду занята. — И не зная, что еще сказать, добавила «пока» и повесила трубку.Норма и Джеймс распаковали коробки и выставили на стол банки с пивом, замороженные пиццы, гамбургеры с говядиной и пакеты чипсов.Джеймс принес достаточно еды и выпивки на восьмерых, включая себя и Норму.— Когда раскрутимся, купим хороший холодильник и новую стиральную машину, — сказал он.Норма кивнула, но ей не совсем понравилось, что пришлось отказать Джеку. Временами ей казалось, что Джеймс узурпировал ее жизнь, по говорить ему она ничего не хотела. Ей не улыбалось, чтобы вернулись те времена, когда она день-деньской сидела сама по себе и не с кем было словом переброситься, кроме Пита. Ее расстраивало, что Джеймс прекратил прибираться в доме, по он очень доступно все объяснил: «Норма, в вашем возрасте необходима физическая нагрузка — это лучшее средство от всяких там сердечных приступов».Покинув отель в Гримшо, премьер-министр предложил выбрать живописный маршрут и по пути в Бортон-на-Водах проехаться по району Пик На заправке они купили карту, и премьер-министр вызвался на роль лоцмана. Одако буквально через несколько минут он завел их в сельскую глушь, и Али пришлось разворачивать машину во дворе какой-то фермы в присутствии испуганного фермера и его жены. Сделав еще несколько фальстартов, премьер-министр вручил карту Джеку и по-девчоночьи пискнул:— Лучше вы, Джек, всем известно, что мы, женщины, ничего не понимаем в картах.— Моя мадам блестяще разбирается в картах, — улыбнулся Али. — Она вела нас из Исламабада до Карачи, а это же целых девятьсот миль, и ни одного лишнего поворота, иннит.Премьер-министр угрюмо смотрел на чудесный вересковый пейзаж, чувствуя себя посрамленным познаниями жены Али.Джек неохотно взял карту. Было так приятно просто сидеть и смотреть в окно. Ему нравились мелькавшие мимо виды — было в них что-то первозданное и дикое, и он благодарил Бога за то, что до сих пор не увидел ни одного буколического домика с соломенной крышей.Зато для Али дорога от Лика до Бакстона — лучшее шоссе Англии — стала испытанием. То ярко светило солнце, то через минуту они ехали в густом тумане. Впереди, под порывами неугомонного ветра, плелась колонна автоприцепов, а как раз перед ними тащился пенсионер на «Робине» Популярный трехколесный мини-автомобиль фирмы «Релайант».

. У водителя в какой-то момент, похоже, сдали нервы, потому что он упорно держался скорости в двадцать пять километров в час. Али не мог обогнать его из-за непрерывного потока машин, проносившихся мимо во встречном направлении, поэтому впал в уныние и впервые за все время их знакомства вышел из себя и стал ругаться и грозить кулаком старику в маленьком трехколесном автомобильчике.Увидев на подъезде к Бейквеллу щит с рекламой традиционного чая с молоком, Джек попросил Али свернуть на парковку. Премьер-министр и Джек вышли, по Али остался сидеть за баранкой.Джек наклонился к окошку с его стороны:— Али, пошли с нами, никто здесь вашу машину не уведет.— Не, мне туда нельзя. — Али с испугом посмотрел на увитый глициниями коттедж из серого камня, словно это был штаб КГБ.— Но почему? — удивился Джек.— Это место не для таких, как я, иннит, — ответил Али. — Это для англичан.— Но ведь вы — британец, Али, — сказал премьер-министр. — Вы имеете право пить чай с молоком, как любой британский гражданин.Али безрадостно рассмеялся.— Мы с шурином как-то раз зашли в сельский паб. Шумно было, все разговаривали, а когда мы вошли, все замолчали. Мы еще и заказать не успели, а хозяин говорит: «А я думал, вы не пьете». Я говорю: «Пьем апельсиновый сок». Мы там пробыли буквально минут пять, иннит, тут входит женщина и говорит: «Блин, Эрик, они уже полезли сюда из городов».— А вы сообщили о ней в Управление по проблемам расовых отношений? — спросил премьер-министр.Али с Джеком только улыбнулись. Джек сказал:— Вы очень трогательно верите в учреждения, Эд. Али ответил премьер-министру:— Если ходить в Управление по проблемам расовых отношений каждый раз, когда меня называют сраным пакистанцем, придется у них на пороге разбить палатку. Нет, просто когда я не на работе, то не выхожу с наших улиц. Жаль, конечно, моя мадам любит деревню, коров всяких… — Али замолчал.— Я настаиваю, чтобы вы составили нам компанию, Али, — сказал премьер-министр. — Чай со сливками — это британский обычай, и он должен быть доступен любому, у кого есть действующий британский паспорт.— Или личная карта, — пробормотал Джек.Али нехотя вылез из машины и позволил отвести себя в чайный зал коттеджа. Гости за столиками вытаращились, только не на Али, а на премьер-министра. В районе Пик трансвеститы попадаются реже пакистанцев. Троица устроилась за свободным столиком. Али печально уставился на розовую клетчатую скатерть. Мало того, что он тут единственный темнокожий, так еще и с кем! Он уже через несколько часов понял, что эта блондинка на самом деле мужчина, и все вокруг это видят, иннит. Он свою мадам предупредил: если Джек еще раз позвонит, то я на заказе. Стоит своим узнать, что он мотается с извращенцем, в мечети на него станут косо смотреть. На него уже и так давят, чтобы заставил свою мадам носить чадру. Когда он ей об этом сказал, она процитировала Коран, то место, где написано, что женщины не хуже мужчин, а потом говорит: «Ты же знаешь, терпеть не могу, если у меня перед глазами что-нибудь болтается, мне даже челка действует на нервы».Али хотелось, чтобы сейчас рядом оказалась жена — она бы знала, что выбрать из меню. Она лучше него читает по-английски. Ведь она сдала экзамены на аттестат о среднем образовании и, пока не вышла за пего замуж, работала в банке.Премьер-министр спросил Али, не хочет ли он заказать что-нибудь из меню. Али отмахнулся:— Спасибо, мне ничего не надо.Это была неправда, но не мог же он им сказать, что всяких этих слов в меню не понимает, верно? Даже пускай и проголодался.— Давайте наберем разных блюд и поделимся, — предложил Джек.К столику подошла долговязая школьница с покатыми плечами и отбарабанила как робот:— Здравствуйте, меня зовут Эмма, я сегодня ваша официантка, чем могу быть полезна?— Здравствуйте, Эмма, — сказал Джек, — я сегодня наш клиент и хотел бы сделать заказ.Он посмотрел в меню, напечатанное староанглийским шрифтом.— Блюдо свежего салата в ломтиках запеченного хлеба, традиционные сельские ячменные лепешки с порцией превосходных сливок и с садовыми фруктами, консервы и большая кружка чая.После того как заказ повторили несколько раз, девушка наконец-то поняла.— Я хотела бы поговорить с вами, Али, — начал премьер-министр, — о вашем опыте жизни в нашей стране, о расизме, интеграции и этнических проблемах.— Давайте лучше о крикете побалакаем, Эдвина, — предложил Али.Но премьер-министр помнил предупреждение Александра Макферсона: «Держись подальше от долбаного крикета и заставь себя следить за футболом. Новые Лейбористы — это Новый Футбол».Мужчины посидели в неловком молчании. Джек сделал вид, что читает меню. Али водил пальцем по узору на скатерти, а премьер-министр отчаянно пытался припомнить, когда ему в последний раз докладывали о крикете. Наконец он сказал:— Английское управление крикета обратилось к нам за инструкциями, не провести ли очередной отборочный матч между Индией и Пакистаном на нейтральной территории, в Англии.— На нейтральной! — захохотал Али. — На поле в Хедингли прольется кровь, это я вам говорю, иннит. Поймите меня правильно, у меня нет предрассудков, некоторые мои лучшие друзья — индийцы.Когда принесли угощение, оно мало походило на идеальный чай со сливками, который рисовался Джеку в воображении. Все сандвичи были липкими от майонеза, лепешки неумело разогреты в микроволновке и шипели на тарелке, сливки подали в банке, а варенье — в маленьких пластиковых корытцах, которые приходилось протыкать вилкой.Джек подозвал Эмму и сообщил:— Сандвичи пропитаны майонезом.— Их и привезли с майонезом, — пробормотала Эмма.— Откуда привезли? — пожелал знать Джек.— С комбината в Бакстоне.— Это же миль десять отсюда. Али профессионально уточнил:— Почти пятнадцать.— А кто печет лепешки? — спросил Джек. Девушка, похоже, не поняла:— Печет? Они из Исландии.— Из Исландии? — удивился премьер-министр, недавно побывавший в Рейкьявике. — Но это же очевидный абсурд!Али объяснил, что в Исландии есть национальная оптовая компания, специализирующаяся на замороженных продуктах.— Ну так чего, прибирать со стола-то? — поинтересовалась Эмма.— Чай оставьте, — велел Джек.Когда Эмма принесла счет, Джек оплатил все; ему не хотелось спорить с этой нервной девицей, которая не знает настоящего значения слов «свежий», «традиционный» или «садовый».Когда они выходили из чайной, Эмма мрачно сказала им вслед:— Я буду по вам скучать. Джек обернулся:— Простите? Эмма повторила:— Я буду по вам скучать. Джек сказал:— Эмма, вы же не американка, и здесь не Америка. Тот, кто велел вам повторять эту фразу, круглый дурак.Девушка пожала плечами:— Как хотите.Тренькнула микроволновка, и Эмма отвернулась.Проехав по дороге милю, они остановились на станции техобслуживания и купили конфет, хрустящего картофеля, лимонад в бутылках и номер «Дейли мейл». Али никогда не пропускал свой гороскоп — эти детские забавы так поднимают настроение. Он вставил в магнитофон кассету с подборкой «Лучший соул всех времен», и, подъезжая к Стаффорду и ужасам шоссе М6, все трое вслед за Эдди Флойдом Эдди Флойд (р. 1935) — американский певец в стиле соул.

распевали «Постучи по дереву».Через четыре развязки они уже успели спеть «Под дощатым тротуаром», «Дождливый вечер в Джорджии», «Сестра Соул», «Коричневый сахар» и «Когда мужчина в женщину влюблен», но на шоссе их подхватил поток машин, они попали в пробку и оказались в сандвиче между цистерной с черепом и костями на заднем борту и грузовиком с тремя ярусами блеющих овец.— Почему мы остановились? — спросил премьер-министр.— Дорога перегружена, иннит, — ответил Али. — В Уолсолле всегда так. Я тут последний раз ехал — три с половиной часа проторчал. Газету почитал, покемарил, а когда проснулся, народ уже вышел из машин, ходит по дороге, друг с другом разговаривает. Вообще-то прямо неплохо, — мечтательно вздохнул он. — Один тип в красной «астре» дал мне банку «Лилта», когда я сказал, что пить хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29