- спрашивал мужской гугнявый голос.
- Не знаю… - отвечал тонкий девчоночий голосок.
- Да ты не стесняйся, я действительно хочу тебе сделать приятное! - Слово “приятное” мужчина произнес как-то странно. - Любой подарок, смотри, у меня есть деньги, много денег!.. Только скажи, что ты хочешь - и я куплю тебе это!
- Ну, даже не знаю, дяденька… Вообще-то мне нравятся такие куклы, которые растут, ходят и разговаривают… знаете?.. Их еще называют кибер-игрушками… Мама мне обещала подарить такую на день рождения, но это будет только через неделю…
- Зачем так долго ждать, милая Аля?.. Кстати, мне тоже нравятся такие маленькие куколки… как ты… Договорились: когда мы с тобой выйдем из Парка, я сразу же куплю тебе такую куклу. Обещаю!.. Ты мне веришь, Аленька?
- Верю…
- А ты меня не боишься?
- Нет, что вы, дяденька!.. Вы такой забавный! Мне с вами интересно…
- А сейчас будет еще интереснее…
Пауза. Потом детский испуганный голос:
- Ой, дяденька, что это вы делаете? Зачем?.. Отпустите меня!
- Тихо, Алечка, тихо!.. - уговаривал напряженным голосом девочку мужчина.
Лигум перешел на бег, на ходу извлекая из наплечной кобуры разрядник. Голоса звучали где-то рядом, но акустика в этом уголке Парка была обманчивой, и трудно было определить, откуда именно они доносятся…
После короткой паузы голос мужчины раздался снова, но теперь в нем произошла разительная перемена.
- Вот что, девочка, - сказал он. - Сейчас же иди домой, слышишь?.. И никогда больше не будь такой доверчивой дурочкой!.. Я ведь мог бы тебя убить здесь - и никто не помешал бы мне, ты понимаешь это? Разве можно ходить в парк с незнакомыми мужчинами? Да еще в темноте!.. Разве тебе мама никогда не объясняла этого?
- Объясняла, - смущенно пролепетала девочка. - Только… только я всегда забываю об этом… Дяденька, а вы… вы шутили, когда говорили, что купите мне куклу?
- Какую еще куклу?! - рассердился мужчина. - А ну - быстро домой! Чтобы я тебя больше здесь не видел!..
Кусты перед Лигумом затрещали, расступаясь, и прямо на хардера устремилось худенькое детское тельце. Это была девочка лет восьми. От испуга она вскрикнула, когда Лигум поймал ее.
- Он что-нибудь сделал тебе, Аля? - стараясь говорить как можно мягче, спросил хардер.
- Нет, - призналась девочка. - Только сначала напугал… У него есть очень страшный ножик…
- Постой здесь, - сказал Лигум и кинулся через кусты.
На небольшой полянке, освещенной светом звезд, опустив голову, сидел мужчина.
Лигум направил на него ствол разрядника.
- Встать! - сказал он. - Руки за голову!..
Мужчина вздрогнул и поднял голову. Хардер достал ультрафиолетовый фонарь и посветил ему в лицо.
- Что вам надо? - пробормотал мужчина, вставая и закрываясь от чересчур яркого света. - Кто вы?..
Лигум представился и произнес Формулу.
Потом опустил разрядник и обыскал задержанного. Аля была права. В кармане его пиджака обнаружился устрашающего вида складной нож с вибронасадкой, позволяющей запросто резать пополам даже стальные прутья. Комп-кард, лежавший в другом кармане, при включении показал, что его владелец - Кин Артемьевич Изгаршев, сотрудник Института социоматематики…
- Что такое, хардер? - ныл Изгаршев, переминаясь с ноги на ногу. - Я же ничего не сделал!..
- Но почему? - тут же подхватил Лигум. - Признайтесь, почему все-таки вы отпустили девочку живой и невредимой? Что - совесть взыграла?..
- Отпустите меня! - попросил математик. - Ну что за народ, а?!.. За убийство - арестовывают, за отказ от убийства - тоже!.. И куда бедному маньяку прикажете податься?..
Лигум отпустил его, и он опять бессильно повалился на траву. С ним что-то явно происходило. Причем не в физиологическом, а, скорее, в психологическом плане… Что-то менялось внутри него, и Лигум понял, что это было…
Хардер нагнулся и схватил несостоявшегося растлителя малолетних девочек за воротник. Встряхнул его что было сил.
- Кто вас отправил в прошлое? - приблизив свое лицо к лицу Кина, спросил он. - Быстро говорите!.. Это очень важно, поймите, черт бы вас побрал!.. Кто?..
Взгляд Изгаршева на секунду прояснился.
- Эдукатор Теодор, - пробормотал он, как бы разговаривая сам с собой.
- Фамилия? - взревел Лигум, но было уже поздно.
Допрашиваемый стал тереть лицо ладонями, словно смывая с них невидимую пленку, а потом недоуменно воззрился на хардера:
- Фамилия? - переспросил он. - Чья фамилия?.. Мою вы и так уже знаете!..
- Кто такой эдукатор Теодор? - по инерции спросил еще Лигум, хотя в душе знал, что это бесполезно.
- Кто-кто? - искренне удивился Изгаршев. - Вы, случайно, не пьяны, хардер?..
Всё было ясно.
Лигум отпустил задержанного, повернулся и пошел прочь. Девочки в кустах уже и след простыл, но теперь это не имело никакого значения…
* * *
- Хорошо, что у вас такая редкая профессия, - сказал мне Лигум, завершив свой рассказ о случае в Парке. - Именно ее экзотическое наименование и явилось ключом, чтобы найти вас… Правда, сначала поиск осложнялся тем, что такое слово вообще отсутствовало в Перечне специальностей, и я принял было его за кличку, но это мне ничего не дало. Потом я додумался перевести этот термин с латыни и получил значение “воспитатель”. Оставалось определить, где в настоящее время трудятся воспитатели. Я перерыл кадровые базы данных о персонале дошкольных учреждений, лицеев, интернатов, спортивных и летних лагерей - но всё было напрасно. Кое-где мне встречались ваши тезки - ведь вы, к сожалению, не единственный в мире, кто носит имя Теодор - и требовалось много дополнительного времени, чтобы установить, что они не могли иметь никакого отношения к Кину Изгаршеву… Когда я уже зашел в тупик, мне на глаза случайно попалась одна из статей о тюремно-исправительных учреждениях, из которой я узнал, что, оказывается, и в пенитенциариях работают воспитатели. А когда я вышел на вашу контору, да еще и узнал, что, с легкой руки доктора Бурбеля, воспитателей здесь называют эдукаторами и что здесь работает некий Теодор Драговский - проблема была полностью исчерпана… Эй, что с вами?
Видимо, бессонная ночь, вкупе с неподвижным сидением на стуле под не очень-то выразительный голос моего собеседника, давала о себе знать. Я поймал себя на том, что то и дело проваливаюсь в липкую дремоту, и тогда голос хардера доносится меня какими-то обрывками, будто между ним и мной воздвигается и вновь исчезает звуконепроницаемая стеклянная перегородка…
Лигум полез свободной рукой в карман и через секунду бросил мне на колени небольшой серый диск.
- Я вижу, вы плохо спали в последнее время, - сказал он. - Возьмите, это “виталайзер”, он придаст вам заряд бодрости…
Что ж, прилив бодрости и силы мне сейчас не помешал бы… Поэтому я не стал напускать на себя благородную гордость типа “Мне не нужны подачки от врага!”, а закинул серый кружок в рот. Как и электротаб, это был, скорее всего, растворимый молекулярный чип, потому что буквально через несколько секунд после того, как я проглотил хардерский стимулятор, мне сразу стало легче, и сон улетучился сам собой.
И тогда до меня дошло, наконец, почему рассказ хардера о его встрече с несостоявшимся убийцей девочки Али вызвал у меня какие-то неясные аналогии.
- Постойте-ка, хардер, - ошарашенно сказал я. - Выходит, что Кин тогда и вправду не стал убивать?..
- Что вы предпочитаете: честное хардерское слово или мою голову на отсечение? - саркастически, но всё с тем же непроницаемым лицом “а-ля-робот” ответствовал человек в кресле Установки.
Судя по всему, он не врал. Да и какой смысл ему было обманывать меня?
Я отвернулся. Признаться, рассказ моего противника буквально выбил меня из седла.
Неужели Кин Изгаршев, он же Ник-Без-Лица, не имеет никакого отношения к гибели моей дочери? Неужели полгода назад он сумел перебороть свои низменные побуждения и не стал кровавым охотником за женщинами и девочками?
Но тогда кто этот Потрошитель-Невидимка?!..
Нет, этого не может быть!.. Интуиция говорит мне, что это он, безумец с ученой степенью, обагрил руки кровью Кристины, а я привык верить своей интуиции. Ведь на ней, в сущности. строится вся наша эдукаторская работа…
- Вот что, хардер, - сказал вслух я, - давайте отставим все эти басни насчет мгновенного перевоспитания преступников-маньяков… Скажите прямо: что вам от меня нужно?
Несколько секунд он молча смотрел на меня, перекатывая на скулах желваки. Потом объявил, небрежно постучав стволом своего чудовищного оружия по корпусу Установки:
- Собственно, я мог бы превратить то поистине дьявольское устройство, которым пользуетесь вы и прочие… эдукаторы вашего Пенитенциария, в груду не подлежащего восстановлению металлолома еще до вашего прихода… Но мне хотелось, чтобы вы сами поняли всю вредность ваших действий…
- Вредность? - удивленно переспросил я. Запираться дальше явно не было смысла. - Что же вредного вы видите в том, что я спасаю заблудшие души убийц и их жертв от гибели?
Он опять поморщился, и это получилось у него неожиданно очень выразительно.
- Бросьте, Теодор, - сказал он так, будто мы с ним были давними хорошими знакомыми. - Не надо обманывать самого себя… Деятельность ваша наносит огромный вред человечеству, и вы это прекрасно знаете.
- Ну какой вред, какой? - подался я в его сторону. - То, что наша Установка дает раскаявшимся шанс на исправление, а тем, кто приводит в исполнение приговор, - возможность избегать вынужденной жестокости по отношению к преступникам - это, по-вашему, вред?!.. То, что мы возвращаем людей обществу, а не калечим их бессмысленным тюремным заключением или варварским использованием на каторжных работах… я уж не говорю о смертной казни… - это тоже, на ваш взгляд, вред?!.. Подумайте сами, раньше любое убийство было как бы двойным, потому что сначала погибала жертва, а потом общество казнило преступника! На протяжении многих веков было так, и не могло быть иначе по той простой причине, что не было средств, способных менять прошлое!.. А возьмите мелкие правонарушения - кражи, мошенничество, хулиганство… Человек, совершивший по глупости одно из таких преступлений на заре своей молодости, потом на всю жизнь был обречен на то, чтобы быть преступником, потому что, отсидев один срок, он, в случае следующего конфликта с законом или органами правопорядка, нес более суровое наказание как рецидивист! Да и само пребывание в “зонах”, вместе с прожженными “авторитетами” преступного мира, неизбежно накладывало пагубный отпечаток на сознание и моральный облик осужденного… Так разве можно назвать вредной мою попытку изменить этот порядок вещей?
- Да, - невозмутимо сказал Лигум, - можно. Вы прекрасно расписали те плюсы, которые, несомненно, имеются в отношении применения регров для перевоспитания преступников… Но именно эти явные выгоды и делают вредной вашу затею. Потому что вы создаете опасный соблазн для человечества. Он заключается в том, что, рано или поздно, ваша деятельность выйдет из подполья и станет публично известной… И тогда каждый, кто будет стоять на пороге совершения преступления, будет уверен: добрые дяди-эдукаторы дадут ему шанс исправиться, так почему бы не испытать хотя бы однажды это сладостное ощущение вседозволенности?.. И тогда каждый, кто раньше боялся стать жертвой преступников, сможет избавиться от этого постоянного страха, а это приведет к перевороту в сознании людей… Слишком много соблазнов возникнет, а людей нельзя соблазнять, Теодор.
- И потом, - продолжал он, так и не дождавшись возражений от меня, - преступления ведь не всегда бывают такими, за которые законом предусмотрено наказание… Те изменения, которые неизбежно произойдут в людях после легализации регров, наложат отпечаток и на мораль, и на взаимоотношения между личностями. И тогда зло, которое вы так стремитесь отменить и не допустить, перетечет в иную сферу - в сферу нравственности… Вы не допускаете, что в мире может стать меньше убийств - но больше лжи? Будет свято соблюдаться заповедь “Не укради” - но станет больше прелюбодеяний? Не только святое место пустым не бывает, Теодор, но и место зла…
Я хмыкнул:
- А вы не противоречите самому себе, хардер? Ведь если допустить, что зло, как ртутные шарики, нельзя промокнуть тряпкой с поверхности стола, потому что оно так и будет перекатываться с места на место, дробясь и вновь собираясь воедино, так зачем тогда вы с ним боретесь? Лишь по инерции, чтобы уравновесить своими жалкими дерганиями некие вселенские весы?..
- Вы даже в образных сравнениях верны себе, Теодор, - упрекнул меня Лигум. - “Промокнуть тряпкой”… Не промокать надо, а уничтожать вашу зловещую ртуть!.. К счастью, человечеству давно известен способ, как это сделать… А вы так и будете ползать по столам с тряпочкой в руке - да еще хотите, чтобы вашему примеру следовали все остальные.. Ваша беда и ваше заблуждение состоят в том, что вы пытаетесь усидеть одновременно на двух стульях , чтобы и добро сотворить, и злу не навредить…
Я на секунду прикрыл глаза. Да, Ник был прав: с этими противниками бесполезно спорить… Как он там говорил?.. “Для них герой тот, кто идет на конфронтацию со злом и борется с ним до последнего, пока не уничтожит его в зародыше… Именно поэтому нам с ними никогда не договориться”… Может быть, и Киплинг в свое время предвидел подобные непримиримые противостояния, когда писал: “Запад есть Запад, Восток есть Восток, они никогда не встретятся”?.. Только не страны и даже не материки он имел в виду - разные этические системы, разные способы мышления…
- Ненавижу! - вырвалось вдруг у меня. - Ненавижу всех вас, считающих себя этакими сверхлюдьми, моральными суперменами!..
- Не вы один, - спокойно заметил Лигум. - Таких, как вы, набралась уже целая организация. Она называется Меч - впрочем, вы должны были о ней слышать по той простой причине, что сами числитесь в ее рядах…
Я с невольным любопытством покосился на него.
- И вас не смущает тот факт, что слишком многие вас ненавидят? - спросил я.
- Разве можно ненавидеть закономерность? - ответил вопросом на вопрос хардер. - А те отношения, что сложились между нами и… такими, как вы, вполне закономерны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55