Он ведь отлично усвоил от тебя, что, вернувшись в прошлое, он будет ведать, что станет с ним дальше, только в том случае, если будет точно повторять свои первоначальные действия и поступки, а стоит ему отклониться хотя бы на миллиметр в сторону от первоначальной линии - и сразу всё изменится, поскольку начнется лавинообразное нарастание таких изменений, и знание того, что будет потом, исчезнет из его памяти…
Так что же не хочет потерять Орнел Скорцезин, так упорно цепляясь за убийство своего отчима, которое, будучи совершенным по глупости, теперь является началом чего-то важного для юноши?
Думай, Теодор, думай, господин эдукатор…
А что тут думать-то? Не так уж трудно сообразить, что может быть важным для восемнадцатилетнего человека, рано лишившегося материнской любви и ласки и, если судить по его увлечению музыкой и стихами, романтически настроенного …
Какой же идиот!
Не он - ты сам. Потому что такие вещи простительны для судей и полицейских, но непростительны для эдукатора с многолетним стажем. Ты еще раньше обязан был разгадать эту головоломку, ты же у нас - знаток человеческих душ!..
Я порывисто наклонился к Орнелу и в упор спросил его:
- Как ее зовут?
Он вздрогнул от неожиданности, и по его лицу я понял, что угодил в точку.
- Кого?.. Кого - ее? - пролепетал он, бледнея.
- Ту девицу, которая подцепила тебя сразу после убийства своего отчима и у которой ты отсиживался до самого утра! Скажи мне, как ее зовут и где она живет!..
Он побледнел еще больше. Дернулся, собираясь вскочить из кресла, но магнитонаручники не пустили его.
- Не смейте говорить о ней в таком тоне! - крикнул он. - Вы же ничего не знаете о ней!.. И вовсе не она подцепила меня, а я… Это я первый подошел к ней!..
Ну вот, что и требовалось доказать, удовлетворенно сказал кто-то внутри меня. Теперь используй это его признание на всю катушку. Так, чтобы в конечном итоге “дожать” его, как говорят борцы, и уложить на обе лопатки. А к этому может привести довольно простая тактика…
- Ты говоришь, я ничего о ней не знаю, - начал я. - Да, ты прав, Орнел… Я действительно не знаю, кто она и где живет, хотя об этом имею, пусть и приблизительное, представление - ведь, скорее всего, после убийства отчима ты провел ночь в квартале, оцепленном со всех сторон полицией так, что даже мышь не прошмыгнет незамеченной… Но посуди сам: разве будет порядочная девушка приглашать к себе в дом кавалера, с которым только что познакомилась на улице?
Он опять дернулся, и кровь снова отхлынула от его лица. Бедняга, здорово же он втюрился в ту неизвестную сучку, раз напрочь утратил всякое здравомыслие!..
- Замолчите! - почти шепотом попросил он. - Вы принимаете Лиану за какую-то уличную дрянь, а она в тысячу раз порядочнее всех вас, вместе взятых!.. - (Так ее, значит, вдобавок ко всему, зовут Лианой? О господи, вот уж поистине правы те, кто утверждает, что имя человека соответствует его скрытой сути!). - И она вовсе не хотела приглашать меня к себе, это я настоял… Я во всем виноват, я, а не она!..
Ну да, а она - просто святая, скептически подумал я. Любопытно было бы взглянуть на эту деву марию!.. Небось, размалевана, как папуас, и беспрестанно лузгает семечки или орешки, сплевывая шелуху себе под ноги…
- И познакомились мы с ней не на улице, - продолжал Орнел, - а в экраноплане… Понимаете, сразу после… после выстрелов… я побежал, не зная, куда, а на соседней улице с остановки как раз отходил экраноплан, и в последний момент я вскочил на его подножку … Вообще-то, если честно, я хотел тогда уехать куда-нибудь подальше, чтобы меня не нашли… А потом я увидел ее, и она так смотрела на меня… Не знаю, поймете ли вы меня…
Отлично понимаю, малыш.
Та самая любовь с первого взгляда, которая случается именно в восемнадцать лет… Ты торчишь в кабине экраноплана в проходе между сиденьями и вдруг замечаешь в другом конце салона эффектную девушку с длинными распущенными волосами, опять же длинными,открытыми всеобщему обозрению ногами и смазливым личиком, и твое сердце ёкает и падает куда-то в пятки, а в голове твоей всплывают сами собой строчки из какой-нибудь душещипательной песенки… Что-нибудь типа:
Где же ты? Я знаю: ходишь рядом
и меня зовешь куда-то взглядом.
Где же ты, ну где же ты, любовь моя?
Где же ты? Я исходил полсвета.
Может, ты со мною рядом где-то?
Где же ты, ну где же ты, любовь моя?
И ты вначале стоишь, как одинокий пень посреди просеки, не решаясь подойти и заговорить с Ней о чем-нибудь, чтобы познакомиться и иметь право сопровождать Ее дальше, а потом с ужасом понимаешь, что если не сделаешь этого, то уже никогда больше не увидишь Ее, и тогда ноги твои сами несут тебя к Ней, и твоя решительность увеличивается, когда ты замечаешь, что и Она то и дело смотрит на тебя, а потом твои непослушные губы несут какую-то ахинею… что-нибудь вроде вопроса о местонахождении ближайшей библиотеки, куда тебе позарез требуется попасть в двенадцатом часу ночи… но, как ни странно, Она не отвергает тебя и даже не насмехается, а просто смеется, и тогда, откуда ни возьмись, к тебе возвращается и остроумие, и вдохновение, и бог знает что еще, и вскоре вы уже беседуете так, словно это ваша не первая встреча, и само собой разумеется, что ты имеешь полное право проводить свою новую знакомую (пока еще - знакомую!) до дома, а живет Она тут рядом, и причем одна в крохотной квартирке, которую снимает на время учебы… да-да, Она тоже - студентка, только учится не в университете, как ты, а на статистку в Лицедейском… Нет-нет, это очень интересная профессия, ты просто не знаешь… И на нее именно надо учиться… А ты думал, что режиссеры каждый раз берут с улицы кандидатов на эпизодические роли?.. Так вот, мило беседуя, вы приближаетесь к Ее дому, и ты мучаешься дилеммой, знакомой всякому влюбленному: поцеловать сейчас или отложить это удовольствие на потом? Наверное, рановато для первого знакомства, но ведь ты не можешь ждать, потому что тебя уже завтра могут арестовать…
И ты целуешь свою новоявленную пассию, и как-то так получается, что вы оказываетесь уже наверху, в Ее гнездышке, а там вообще всё происходит само собой, и ты неуклюж и неловок, потому что с тобой это в первый раз, но зато Она очень тактично и умело руководит тобой, так что всё получается намного лучше, чем ты предполагал, да и Она тоже счастлива…
Ночь мелькает мимо тебя, как одна секунда, и когда за окном начинает брезжить рассвет, твоя богиня и повелительница вдруг изъявляет желание полакомиться чем-нибудь ледяным… мороженым или шампанским, или и тем, и другим вместе… а линии доставки в ее каморке нет ввиду скудного студенческого бюджета, так что бежать в ночное кафе напротив придется тебе, как благородному кавалеру, и ты, конечно же, бежишь…
К тому времени ты уже успел забыть, что натворил и что тебя ловят по всему городу полицейские патрули, и едва успеваешь перебежать улицу, как, подобно грому среди розового предрассветного неба, ловкие и сильные руки жандарма хватают тебя сзади за локти, а к виску твоему прижимается ствол, и через минуту тебя уже увозят в жандармерию… Как красавчика-гусара в одном старинном видеоклипе, из любви к молоденькой распутной графине ухлопавшего на дуэли почтенного супруга своей возлюбленной. Только того убийцу везли на каторгу на телеге, а тебя - на бронированном турбокаре…
Разумеется, за всю ночь ты и словом не обмолвился этой красавице с именем растения-паразита о том, что убил своего отчима и, значит, невидимая кровь еще не успела высохнуть на твоих руках. А зачем?.. Любовь и смерть только в песнях и фильмах идут рука об руку, а вам с Лианочкой так хорошо вместе, что разрушать эту идиллию было бы чудовищным садизмом…
Только есть в этом деле кое-какие несообразности, которых ты в угаре юношеской влюбленности не заметил, но на которые твоему эдукатору придется открыть тебе глаза…
- Послушай, Орнел, - сказал я наконец. - Я тебя отлично понимаю. Ты опасаешься назвать фамилию и адрес своей возлюбленной потому, что не хочешь, чтобы потом ее обвинили в пособничестве, верно? - Он молчал. - Ты зря боишься, малыш, я никому не расскажу о ней. К тому же, это и не требуется…
- Что вы хотите этим сказать? - подскочил мой подопечный, как будто кресло действительно ударило его высоковольтным разрядом.
- То, что о твоей подружке Лиане полиция была прекрасно осведомлена.
- Каким образом? - не понял он.
- Да таким, дурачок, что это она тебя выдала тогда полицейским!
Он побледнел так, что я испугался, как бы его не хватил сердечный приступ.
- Вы врёте! - наконец взорвался он. - Да как вы можете?!.. Она не могла, ясно вам?!.. Она не могла сделать этого! Потому что мы… мы любили друг друга!..
А вот теперь начинается сплошная импровизация. Маска сочувствия на лице и участливые нотки в голосе…
- Мне жаль тебя разочаровывать, дружок, но ты сам подумай: откуда полицейские знали, где тебя следует поджидать в пять часов утра, чтобы надежно повязать? И разве не подозрительно желание твоей дамы выпроводить тебя под надуманным предлогом из своей квартирки? Ведь брать тебя на улице было жандармам гораздо легче и безопаснее, чем в помещении. Это-то хоть ты понимаешь, глупыш?
Орнел опустил голову. Не зря кто-то изрек, что подозрения отравляют душу пуще змеиного яда.
- Нет, - упрямо скзаал он, - вы это всё выдумываете, господин эдукатор. Лиана тут вовсе ни при чем… Меня схватили чисто случайно, по совпадению… Просто патрульный оказался в этом месте именно в тот момент, когда я… Да и когда она могла бы сообщить в полицию, если мы все время были вместе?
Яд начал действовать. Потому что от категоричного отрицания мы перешли к вполне деловому, с обращением к формальной логике и здравому смыслу, обсуждению вариантов, еще недавно представлявшихся этому ромео кощунственными…
- Так уж и всё время? - ехидно подковырнул я своего собеседника. - Может быть, здесь не хватает словечка “почти”?.. Вспомни-ка, может, ты выходил в туалет… после очередного постельного подвига мужчину всегда тянет в туалет, не так ли?.. Или она ходила принимать душ, а? И что, она ни разу не отлучалась на кухню, чтобы поставить чайник?.. А может быть, ты на несколько минут отключался, а тебе казалось, что ты вовсе не спал? Так тоже бывает, поверь…
- Не-ет, - задумчиво протянул Скорцезин. - Я не спал… Да и не в этом дело, - вдруг спохватывается он, и я догадываюсь, что какое-то из моих предположений все-таки, видимо, соответствует действительности. - Да Лиана просто не могла бы… И откуда она могла узнать, что я… что меня разыскивают? И почему мне потом никто об этом не сказал? Ни следователь, ни на суде…
- Давай по порядку, Орнел… Когда в полиции раздался сигнал тревоги, они задействовали самые экстренные меры по поимке преступника. А такие меры включают и оповещение граждан о том, что им может встретиться преступник… Если допустить, что у Лианы в ухе - или, как сейчас это модно, в клипсах - был минирецептор, то она вполне могла слышать по радио сообщение полиции с твоим описанием. Достаточно ей было повернуть голову, чтобы опознать в разыскиваемом преступнике тебя… Понимаешь? Она вовсе не потому посматривала на тебя, что ты с ходу разбил ее сердце, а потому, что поняла: в нескольких метрах от нее - убийца. Как бывает в таких случаях, полиция могла пообещать вознаграждение и полную анонимность тому, кто укажет местонахождение преступника - вот тебе и побудительный мотив ее стремления выдать тебя!..
- Но почему она не сделала бы это сразу, когда вокруг были люди? - слабо сопротивлялся юноша, ссутулившись еще больше в кресле. - Зачем ей потребовалось бы ломать комедию со мной?
Я усмехнулся.
- Ну, во-первых, не могла же она схватить тебя за рукав и удерживать до прибытия полиции… Откуда она знала, что у тебя нет оружия? Не-ет, лучше всего было завлечь тебя своими кокетливыми взглядами, заманить в свою норку и уже там убедиться в том, что ты полностью потерял голову…
- Я вам не верю! - снова взорвался Орнел, но теперь видно, что это его последняя вспышка, продиктованная горьким отчаянием и обидой, а не стойким убеждением в своей правоте. - Я вам не верю, слышите?!.. Вы лжете, самым бессовестным образом!.. Она не такая, понятно вам?!.. Не та-ка-я!..
В голосе его послышался слезливый надрыв, и меня вдруг пронзило острое чувство жалости к этому дурачку.
- Успокойся, Орнел, - сказал я, положив руку ему на плечо. - Успокойся, малыш… Я понимаю, такое нелегко услышать и осознать. Но находиться в плену внушенной себе иллюзии и больше того - терять из-за этого свою жизнь - просто глупо. К тому же… у тебя есть возможность не допустить, чтобы всё это случилось.
Он закрыл лицо руками, и щуплые плечи его содрогнулись в беззвучных и тяжких рыданиях.
А я гладил его по костлявой спине, из которой, словно зачатки крыльев, выпирали наружу лопатки, и чувствовал себя так скверно, словно это меня самого обманула жизнь…
Через десять минут я запустил Орнела Скорцезина, осужденного по семьдесят второй статье, пункту “бэ”, в тот миг, когда его должен был у заветного торгового автомата окликнуть сзади отчим, и вовсе не удивился, когда юноша исчез из кресла Установки…
Глава 5
По дороге домой я привычно включил в машине стереовизор, и прямо передо мной словно материализовалось озабоченное лицо известного ведущего городского инфоканала.
- … продолжает свою страшную охоту за женщинами, - сообщил он мне. - Несмотря на беспрецедентные меры безопасности, предпринятые жандармерией и полицией, неизвестному убийце, получившему за серию совершенных им жестоких убийств почти официальные прозвища Потрошитель и Злой Невидимка, сегодня удалось отправить на тот свет еще одну жертву… Это двадцатидевятилетняя Эмилия Иринчеева, официантка одного из кафе в южном пригороде Агломерации. - На голоэкране возникло миловидное женское лицо, явно представляющее собой копию любительского снимка. - Примечательно, что это первое злодеяние, которому маньяку удалось совершить средь бела дня почти под носом у сотен людей…
Пока ведущий деловито излагал подробности очередного страшного преступления, его слова сопровождались видеорепортажем с места событий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55