- Иными словами, вы предлагаете хардерам стать этакими няньками для всего человечества?
- Скорее, Прогрессорами, - тихо возражает Шерм. - Вы же увлекались в юности Стругацкими?.. Только у них этим термином обозначались те представители землян, которые обеспечивали прогресс на других планетах, а мы будем делать это на Земле. Прежде всего, надо навести порядок в своем доме…
- Интересно вы трактуете понятие “прогресс”, коллега Шерм, - усмехаюсь я. Мой удар на этот раз вышел неточным, и я жестом приглашаю своего собеседника войти в игру. - Наверное, вы кажетесь самому себе вторым Прометеем, да?.. Только он дал людям огонь, а вы вручили прохвостам свой искейп. Кстати, почему они не захотели использовать его именно в этом качестве, а создали на его основе миниатюрную машинку времени?
- Само по себе бессмертие ничего не дает. Тем более, такое, которое обеспечивается искейпом… Сами подумайте: какой смысл страховать себя только от гибели, если можно пойти чуть-чуть дальше этого? Ведь от естественной смерти в результате старения или болезни искейп все равно не спасет, он только заставит человека напрасно мучиться. Будет намного лучше, если каждый использует то время, которое отпущено ему для жизни, с максимальной пользой для себя…
- Вот именно! - перебиваю резко я своего оппонента. - Вот именно, что - для себя!.. Вы не боитесь, что, пользуясь этими чудо-приборчиками, люди будут культивировать изначально присущий им эгоизм? Ведь инстинкт самосохранения, который так силен в человеке, будет нашептывать каждому: а с какой стати я должен тратить ресурс своего “регра” на то, чтобы помочь ближнему? Пусть он тоже купит себе этот прибор и расхлебывает сам свои трудности!..
- Нет-нет, - упрямо говорит Шерм. - Это мнимая опасность, дружище Лигум. И уж, во всяком случае, она не идет ни в какое сравнение с теми, которые подстерегают человека на его жизненном пути. Вы только подумайте: ведь теперь всякий сможет избежать трагических ошибок, которые раньше считались непоправимыми! А если взять всё общество, то можно будет исправить и массовые ошибки и заблуждения, которые ведут к гибели тысяч, миллионов людей! Да по сравнению с одним этим преимуществом все ваши доводы - чистой воды демагогическая болтовня!
Он бьет по шару и тоже промахивается, хотя это, похоже, уже не беспокоит его.
- Болтовня? - переспрашиваю я. Почему-то именно это определение меня очень задевает. - Вы говорите - “болтовня”?!.. Что ж, тогда выслушайте меня, “дружище” Шерм! Вы не думайте, я не тупой консерватор-ортодокс, вбивший себе в башку пару замшелых постулатов и не желающий прислушиваться к голосу разума! Если хотите знать, то я и сам много думал над этой проблемой!.. Но, видимо, у нас с вами по-разному работают мозги, если мы пришли к кардинально противоположным выводам!.. Да, человечество - это действительно неразумное дитя, которое нуждается в нашей помощи и которое надо растить и воспитывать. Но нельзя же ускорять этот процесс, пытаясь подменить его “великим скачком”, неким “мановением волшебной палочки”, ведь регры - это проклятая волшебная палочка!.. Сколько раз уже это всё было в истории: попытки накормить людей семью хлебами, исцелить в мгновение ока немощных калек, дать им счастье задаром и сразу - но разве от этого стало лучше человечество?.. Нет, и причина проста: человек должен научиться сам преодолевать трудности. А лишая людей радости преодоления трудностей, вы обрекаете их на серое, однообразное существование, на погоню за всё более крупным успехом - и в конце концов это будет приносить не удовольствие, а общее безразличие, поскольку успех не достигнут сколь-нибудь значительным трудом!.. И потом, не такая уж это панацея от всех бед, ваш “регр”, наоборот, он несет в себе огромную опасность. Мне кажется, что, свыкнувшись с мыслью, что отныне любую ошибку можно исправить, человечество в целом и каждый человек в отдельности будет более легкомысленно совершать всякие поступки и проступки: чего опасаться, если всё можно будет переиграть? Водители начнут рискованно управлять транспортными средствами, пилоты - плохо водить космические корабли, альпинисты - пренебрегать страховкой, и так далее… А ведь еще в двадцатом веке Конрад Лоренц предупреждал: “Существо, перестающее задумываться, может утратить все сугубо человеческие свойства и способности”!.. Да и действительно ли ВСЁ можно будет исправить с помощью регра? Что, если когда-нибудь эта легкомысленность приведет к такой катастрофе, когда уже некому и нечем будет корректировать прошлое?
Шерм невозмутимо смотрит не на меня, а на бильярдный стол, словно решая, стоит ли играть дальше.
- И потом, что будет, если ваша чудесная “волшебная палочка” достанется какому-нибудь негодяю, маньяку, фашисту? - продолжаю я. - Вы уверены, что сейчас ваши сообщники правильно выбирают тех, кто достоин пользования “регром”, а кто - нет?.. И, кстати, не попахивает ли подобный отбор некоей селекцией, нет ли в этом нарушения прав человека?
- Что ж, - после паузы говорит человек по другую сторону стола. - Видимо, я ошибся в вас, дружище… Я полагал, что вы поймете меня, но этого, к сожалению, не произошло. Раз до вас не доходит, что если даже использование регров и имеет какие-то отрицательные стороны, то не более, чем многие из тех вещей, которыми издавна пользуется человек: атомная энергия, оружие, электрический ток и даже компьютеры - то о чем еще с вами говорить?!.. Раз вы не верите в то, что хорошего в человеке все-таки больше, чем плохого; раз вы не желаете избавить его от ежеминутного, унизительного страха бытия - то все мои дальнейшие аргументы бессмысленны…
- Вот еще что, - перебиваю его я. - Любопытно было бы узнать, почему вы решили обрушить всю свою риторику на меня, а, скажем, не на Коллегию Щита? И почему вы в свое время не обсудили эту проблему со всеми хардерами, а кинулись предлагать свой искейп направо и налево? Кто вам дал право в одиночку решать вопросы, имеющие значение для всей планеты?
Шерм косится на меня.
- Вы все-таки гораздо глупее, чем я ожидал, - вздыхает с притворной жалостью он. - Или просто притворяетесь таким… Между прочим, сами-то вы тоже действуете против нас по своей инициативе. Я тут наводил справки, и оказалось, что о вашей погоне за “реграми” никто в руководстве Щита и не ведает. Самодеятельностью изволите заниматься, дружище, самой настоящей самодеятельностью!..
- И что из этого? Я буду бороться до тех пор, пока не выведу ваших хозяев на чистую воду!
- Каких еще хозяев?
- Вы же сами сказали - “против нас”!.. Кстати, не могли бы вы пояснить, кого конкретно вы имели в виду?
- И не надейтесь, - сухо отрезает Шерм. - Вы зря думаете, что сможете выведать у меня на имена, адреса и прочие данные о моих друзьях. Максимум, что я могу вам рассказать - и то лишь для того, чтобы вы не обольщались, что из ваших воинственных потуг что-то выйдет - так это о Мече вообще…
- О Мече? - переспрашиваю я.
- Помните, я говорил вам при нашем знакомстве о том, что люди всё больше начинают бояться и ненавидеть нас, хардеров? И это вполне объяснимо, если учесть нашу страсть к конспирации и отчуждение от всего человечества. А отсюда логично вытекает и необходимость создания секретного органа, который противостоял бы Щиту и тем самым нейтрализовал бы его возможные попытки работать на себя. Это не вражда, дружище, это попытка наладить хоть какой-то контроль за хардерами со стороны людей… Но если раньше Меч был, образно выражаясь, недостаточно острым, чтобы суметь пробить Щит, то теперь, когда у него есть в арсенале “регры” и когда его агенты действуют среди вас, хардеров, складывается равновесие, которое очень важно для нашей цивилизации…
“Ваш Щит”! Вот предатель!.. Во мне вспыхивает ярость. Он больше не отождествляет себя с хардерами, а значит не коллега и не товарищ он мне отныне, а скрытый, тщательно замаскированный враг!..
- Ну, что же вы молчите, дружище Лигум? - осведомляется Шерм. - Или вам сказать нечего?
Сказать мне действительно нечего - во всяком случае, ему. Время умных разговоров прошло.
Интроскоп я действительно на этот раз не захватил с собой, зато мой верный “зевс” всегда со мной. И отработанным движением я молча выхватываю разрядник из кобуры и целюсь в человека по другую сторону бильярдного стола.
- Что это с вами, дружище? - удивленно говорит он. - Мне кажется, вы совсем отупели. Наверное, это бильярд на вас так скверно влияет… Вы совсем забыли, что вам в меня стрелять бессмысленно. Вам теперь беречь меня надо. Ведь вас наверняка интересую не я, а мои коллеги по Мечу, не так ли? А поскольку я лишен искейпа, то, выстрелив, вы безвозвратно отправите меня на тот свет, вот и всё…
- Пускай! - хрипло говорю я. - Обойдусь и без вашей помощи!.. Рано или поздно, я все равно доберусь до вашего логова! Да и должны же вы понести кару за свое предательство!..
Шерм закусывает губу.
- Так, - говорит он. - Этого и следовало ожидать. Только вы напрасно дергаетесь, Даниэль. Я вовсе не намерен ни прыгать головой в окно, чтобы убежать, ни вступать с вами в перестрелку. Тем более, что у меня и оружия-то с собой нет…
Я так поражен, что до меня не сразу доходит смысл слов моего противника.
Он назвал меня по моему секретному имени! Он знает, что меня зовут Даниэль! Но откуда?..
Ствол излучателя в моей руке сам собой опускается вниз, когда до меня доходит, что всего два человека в мире знали имя, присвоенное мне при “рождении”. Один из них был моим Наставником в Академии, а второй…
- Да-да, - печально говорит, словно читая мои мысли, Шерм. - Ты правильно мыслишь, мой мальчик, когда-то я был твоим супервизором.
Я стискиваю зубы. Супервизор для хардера - это второй отец, если первым считать Наставника… Что ж, это тот самый удар ниже пояса, который запрещен в обычных единоборствах. Но ведь мы боремся не по правилам, мы не должны так бороться, потому что иначе все наши усилия могут быть сведены к нулю какой-нибудь глупой эмоцией!..
И тут я вижу, что в руках моего собеседника появляется уже знакомая мне квадратная коробочка.
Так вот почему он с такой откровенностью беседовал со мной! Вот почему он не боялся ни смерти, ни разоблачения!..
Он знал, что может в любой момент воспользоваться “регром” который лежит у него в кармане, и перенестись всего лишь на полчаса назад, когда мы еще мирно играли в бильярд. И тогда не будет не произнесено ни слова о Щите, Мече и “реграх”, и я так и не узнаю, кем же на самом деле является человек, с которым я искренне хотел бы подружиться… А если даже я когда-нибудь вздумаю интроскопировать своего партнера, то он и его новые друзья к тому времени обязательно что-нибудь придумают, чтобы избежать разоблачения.
Все эти мысли молниями сверкают в моей голове, и я снова вскидываю “зевс” на уровень груди Шерма. Теперь я всерьез намерен убить его. Потому что только таким способом можно помешать ему нажать сенсор “регра”…
Но я не успеваю выстрелить. Бильярдный стол, который разделяет нас, внезапно взлетает в воздух, выбивая из моих рук разрядник и сбивая меня своей дубовой тяжестью с ног. Хорошо, что меня в свое время научили не терять ни сотой доли секунды, чтобы оказаться на ногах после падения, и едва коснувшись пола, я тут же отталкиваюсь от него и пружинисто прыгаю к Шерму.
Он пытается отразить мое нападение ногой и кулаком, но в обоих случаях промахивается, и тогда ему приходится пустить в ход вторую руку. Я с удовлетворением отмечаю, что коробочка “регра” падает на пол и отлетает куда-то в угол. Значит, моя задача будет заключаться в том, чтобы не дать своему бывшему супервизору добраться до этого угла.
А это не так-то легко, если учесть уровень рукопашного мастерства Шерма. Он бьет меня и так, и этак - как хочет… Его конечности словно материализуются сами собой из воздуха неожиданно для меня, так что о своих наступательных порывах можно на время забыть. Спасти меня сможет лишь случайная ошибка моего противника, если он увлечется настолько, что откроется для моего контрудара. И требуется во что бы то ни стало не потерять сознания. Если я отключусь, то это будет равносильно смерти.
Краем уха я слышу, что в дверь бильярной кто-то ломится. Видимо, мой партнер предусмотрительно запер дверь, прежде чем приступить к задушевному разговору со мной с глазу на глаз. Однако открыть дверь и впустить кого-нибудь себе на подмогу я не имею возможности, потому что тогда я открою дорогу Шерму в угол к “регру”. Остается надеяться, что дверь слетит с петель раньше, чем я превращусь в бесчувственную чурку…
И тут, наконец, мой оппонент совершает долгожданную оплошность. Завершая очередной удар по моему, превратившемуся в одну сплошную кровоточащую рану, корпусу, он всего на какую-то долю секунды задерживает свою руку в воздухе дольше, чем следовало бы, и я спешу воспользоваться этим ляпом. Поймав кисть Шерма, я прокручиваю ее так, чтобы одновременно бросить противника, и он с силой впечатывается в ковер на полу лопатками. Мне остается лишь раздавить ему ребра ударом стопы - и бой прекратится, как это принято называть в спортивных единоборствах, “по техническим причинам”…
Но тут дверь бильярдной, наконец, распахивается, и, обернувшись, я даже не успеваю разглядеть, кто же так рвался нарушить наше уединение.
Перед моими глазами что-то вспыхивает ослепительно-белым пламенем, и я теряю сознание…
Я прихожу в себя, когда всё уже кончено. В комнате много людей, и они почему-то толпятся в углу, где лежит нечто бесформенное. Кто-то, нагнувшись надо мной, льет мне на голову что-то холодное. Оттолкнув его руку, я с трудом встаю и, шатаясь, иду сквозь скопление людей. Они почему-то расступаются передо мной так, словно я действительно болен венерианской чумой…
Груда, лежащая на полу, является ничем иным, как останками человека. Видимо, по нему выстрелили в упор из мощного разрядника. Опознать его трудно, но еще можно. По деталям обугленной одежды и некоторым характерным приметам я вижу, что это Шерм.
Кто-то из хардеров держит в руке мой “зевс”, и взгляды всех присутствующих обращаются ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55