Даровать нечто, соответствующее нарезке на бау, индивиду, которого больше не существует?! Кстати, сама Лло бау не обладала: она была простым пилотом, а не командиром. Впрочем, награда была принята с самым невозмутимым видом. Кажется, даже Нарво способны усваивать некоторые уроки. Врот не преминул поделиться с Эйлле очередным человеческим изречением, которое весьма точно описывало ситуацию: ничто так не помогает собраться с мыслями, как петля на шее.
Эйлле оценил это высказывание. Оно было связано с популярным у людей способом казни, который называется «повешение». Правда, применительно к джао оно утрачивало всякий смысл. Позвоночник у джао несравненно крепче, чем у людей, шея короче. Добавьте к этому мощные шейные мышцы, и станет ясно, что для джао этот способ казни превратился бы скорее в пытку. Провисев полдня, особенно при гравитации, раза в два превосходящей земную, джао в конце концов задохнется, а при резком рывке может повредить гортань, но сломать ему шею таким образом вряд ли удастся. Что же касается пыток, то джао считали их недостойным занятием. Пытка связана с проявлением слабости — не столько со стороны жертвы, сколько со стороны палача. Пытать вместо того, чтобы убить — это род лести. А завоеватели приказывают, но не льстят.
Впрочем, даже растерявшиеся Нарво очень скоро поняли, что Стокуэлл безупречно сыграл на особенностях мышления своих соплеменников. В тот же день о церемонии награждения узнала вся Земля. Люди называют это «широким освещением событий». Едва имя и происхождение пилота-героини стало достоянием общественности, демонстрации против Нарво почти прекратились, а через несколько дней уже никому не приходило в голову устраивать что-то подобное.
В этом отношении весьма полезен, оказался, как ни удивительно, доктор Кинси. Вопреки грозным предостережениям Яута и собственным предчувствиям, Эйлле позволил профессору участвовать в так называемых «ток-шоу». Это был один из странных человеческих ритуалов. Он заключался в том, что в строго определенное время население собиралось перед множеством отдельных ком-приборов и наблюдало, как небольшая группа предполагаемых знатоков обсуждает предложенный вопрос. Примерно так же проходил другой ритуал, еще более странный — «обсуждение за круглым столом». При этом стол мог быть абсолютно любой формы. Эйлле попытался представить себе старейшин коченов, которые делают свои совещания достоянием общественности, но это выглядело уж слишком нелепо.
Однако люди есть люди, и Кинси буквально засыпали приглашениями.
Эйлле был не против. Эти выступления позволяли исправить одну из грубых ошибок Оппака. Бывший Губернатор был настолько неблагоразумен, что старался скрывать от людей все, что касалось джао. Теперь Кинси наверстывал упущенное. Он считался ведущим специалистом в этой области, к тому же находился в личном подчинении у самого Эйлле, поэтому его словам верили безоговорочно — «принимали за чистую монету», как сказал Врот.
Ему удалось объяснить Эйлле, что такое монеты и вообще деньги. Но когда речь зашла о фальшивых деньгах, разговор зашел в тупик.
Откровенно говоря, Кинси порой бывал не слишком точен. Зато, то ли в силу особого уровня восприимчивости, то ли просто из энтузиазма, он никогда не упускал случая украсить свой экскурс в историю джао рассказом о Нарво и об их участии в борьбе против Экхат. По большому счету, это нельзя было считать искажением фактов, к тому же вызывало у людей самый живой отклик. Старые обиды еще не были забыты. Но кадры, снятые в южном Китае после падения плазменного шара, наводили на размышления. Стокуэлл позаботился, чтобы средства массовой информации время от времени напоминали об этом событии, и люди не сомневались, что из двух зол выбрали меньшее.
Никто не объявлял Оппака крудхом, но в сознании людей он уже не связывался ни со своим коченом, ни с джао вообще. Он был просто «Диктатор-губернатор» и «Сатрап-эгоманьяк», который становился объектом копившейся двадцать лет ненависти. Стокуэлл действовал мастерски.
И все же положение оставалось напряженным. Эйлле все чаще отрывался от работы, ловя себя на тревожных мыслях. Неужели в самое ближайшее время такие же кадры будут транслировать не из Китая, а из других точек Земли? И причиной станут не плазменные шары Экхат, а болиды, направленные джао. Пока люди ведут себя пристойно и благоразумно. Но мятеж у них в крови. И джао, как любые завоеватели, не могут позволить себе мягкости в отношении мятежников.
* * *
Нэсс вошла в командный центр, где сидел Эйлле. Несмотря на превосходное владение собственным телом, она не могла скрыть тревоги, и Эйлле это мгновенно заметил.
— Субкомендант Эйлле, — доложила она, — один из отпрысков Плутрака хочет с вами поговорить.
Первые из представителей Плутрака уже прибыли на Землю и нанесли Эйлле короткие визиты. Чаще всего это были рядовые отпрыски, некоторые — даже не из самого Плутрака, а из второстепенных коченов. Обычно они ограничивались выражением признательности и с этим уходили. Однако скоро Плутрак должен был дать о себе знать. Эйлле чувствовал направление потока, особенно в течение последних планетных циклов. Но сейчас перед ним стояли более неотложные задачи, связанные с реконструкцией подводных лодок. Поэтому мысли о родственниках сами собой отошли на задний план.
Эйлле встал и покосился на Яута. Последнее время фрагта был особенно необщителен — как правило, таким образом он скрывал беспокойство и сомнения.
— Пусть передадут послание прямо сюда.
Уши Нэсс нервно зашевелились, вибрисы обвисли. Странно: с ней никогда такого не происходило.
— Я неточно выразилась. Коченау ждет снаружи. На миг Субкомендант потерял дар речи.
— Коченау? — растерянно переспросил он. — Снаружи? Здесь?
— Да, — Нэсс наконец-то приняла нейтральную позу и застыла в ней. — Когда он представился, я хотела впустить его немедленно, но он настоял, чтобы я передала его просьбу.
— Тогда… пусть войдет, — с запинкой произнес Эйлле. Он не мог поверить своим ушам. Меку, коченау Плутрака, спрашивает у него разрешения…
Агилера оглянулся на группу техников, которые стояли рядом, и деликатно прокашлялся.
— С вашего разрешения, Субкомендант, мы удалимся.
— Я… — выдавил Эйлле. — Да… Было бы лучше всего, но…
Он поглядел на диаграммы, которые только что рассматривал. С тех пор, как остатки маленькой флотилии вернулись на Землю после боя с Экхат, Эйлле ломал голову над проблемой соединения человеческой техники с устройствами джао. И сегодня он пригласил людей, чтобы обсудить чертежи боевых судов нового типа, рассчитанных на сражения в фотосфере звезд.
— Я хочу увидеть изменения, о которых мы говорили, — произнес Эйлле, заставив свой голос звучать твердо. — И как можно скорее. Сообщите мне, когда будет готово.
Агилера кивнул. Если присмотреться внимательно, позы людей гораздо более разнообразны, чем кажется на первый взгляд. Сейчас положение плеч Агилеры можно прочитать как «почтение-и-забота».
— Все будет в порядке, сэр? — техник прищурился. — Я не хочу сказать, что все понимаю, но… мы с радостью скажем о вас пару добрых слов, если это поможет делу.
Дверное поле дезактивировалось. Меку? Эйлле ожидал увидеть именно его, но в проеме стоял Дэу кринну ава Плутрак, старый джао, который был избран коченау два поколения назад и до сих пор пользовался огромным уважением. За свою недолгую жизнь Эйлле видел его лишь раз. Тогда бывший коченау в ожидании нового назначения посетил Мэрит Эн. Память о мудрости, которую излучал этот джао, живое сокровище Плутрака, Эйлле хранил до сих пор. Дэу был стар, хотя все еще полон жизни. С возрастом джао становятся сухопарыми, словно их мышцы теряют объем, но это далеко не всегда признак слабости.
— Вэйст, — проговорил он, поднимаясь и исполняя классическую трехчастную позу «приветствие-почтение-и-благо-дарность». — Я не ожидал встретить в этом мире столь прославленного отпрыска.
— Я принял на себя обязанности Меку. Он чувствует, что не в состоянии справиться с этой… — нос Дэу шевельнулся, словно уловил какой-то необычный запах… с этой запутанной ситуацией. Возможно, для тебя все только начинается, но что касается противостояния Плутрака и Нарво, его корни следует искать в делах прошлых поколений.
Дэу покосился в сторону людей, но его глаза оставались непроницаемо черными, как вулканическое стекло.
— Значит, это правда. Ты окружил себя туземцами.
— Да.
Поза Дэу менялась неуловимо. «Вижу-ошибку»… На миг Эйлле вновь стал порывистым неопытным «гладкомордиком» с Мэрит Эн.
Дэу смотрит, как старшие обучают Эйлле Языку тела с помощью урем-фа, древнейшего из способов, когда ничего не объясняется, а сознание вообще остается в стороне. Впрочем, Эйлле и так ничего не соображает. Наставники отказываются объяснять, что от него требуется, и просто награждают его шлепками… пока на каком-то полубессознательном уровне он, наконец, не выдает нужный ответ. Урок усвоен…
Он тряхнул головой, отгоняя воспоминание. Урем-фа — это приобретение жизненного опыта и не ограничивается обучением детенышей. Познание людей — тоже урем-фа. И в этом Эйлле продвинулся дальше любого джао — конечно, за исключением Врота и таких, как он. И… и дальше самого Дэу, хотя это не умаляет мудрости бывшего коченау и не означает, что он недостоин почтения.
Агилера коротко кивнул и вывел людей из помещения.
Когда последний скрылся в дверном проеме, Дэу пристально посмотрел на Эйлле. Разворот его ушей выражал «ожидание».
Он хочет, чтобы я что-то сделал или сказал, подумал Эйлле. Но не указывает, что именно. Снова урем-фа. Несмотря на уважение к коченау, молодой Субкомендант почувствовал раздражение.
— Я крудх, — произнес он резко, почти с вызовом. — То, что я делаю, больше не может отразиться на чести Плутрака.
— Официально — нет. — Взгляд загадочных глаз Дэу блуждал по стенам и приборным досками, пока не остановился на Яуте. — Но по рождению ты всегда останешься Плутраком. Этого не изменить.
— Если я умру, мое происхождение тоже не будет иметь значения, — Эйлле подошел к голоконтейнеру и вывел в дисплей чертеж поперечного сечения одной из своих лодок. Длинный черный овал повис над огромным столом, медленно вращаясь, чуждый и завораживающий. — Оппак неоднократно требовал мою жизнь — с тех пор, как был снят с должности и взят под стражу Сворой. Разумеется, пока я отказывался отдать ее, поскольку он более не обладает удхом. Но когда Наукра решит вопрос о руководстве этим миром, ситуация изменится. И удх вполне может вернуться к Нарво. И Нарво могут вновь избрать Губернатором Оппака.
Дэу явно не ожидал такого ответа, и его глаза вспыхнули зеленым.
— Маловероятно. Но… Ты отдашь жизнь этому бешеному ларрету?
Эйлле развернул уши под углом, выражающим иронию. Старейший выказал неподобающую торопливость. Эйлле — крудх. Это значит, что ни один из отпрысков Плутрака не имеет права как-либо направлять его действия. Даже Дэу. И оба собеседника это знали.
— Прежде чем прийти сюда, я осмотрел этот так называемый дворец, — Дэу возмущенно фыркнул. — Оппак настолько обезумел, что требует содержать себя под стражей именно там — пока не соберется Наукра. Стыд и позор! Строение окружено бесполезной растительностью, которую нельзя ни есть, ни переработать во что-либо ценное! Само здание снаружи выглядит вполне пристойно, но внутри… Какие-то окна, какие-то выгородки, везде углы, стыки, прямые линии… Омерзительно… — он растопырил уши. — А в каком запустении пребывает планета! Мы обнаружили огромные районы, где инфраструктура так и не восстановлена, хотя сражения там завершены двадцать солнечных циклов назад! Неудивительно, что туземцы не прекращают бунтовать. Самые насущные их нужды оставлены без внимания. Животные, и те требуют надлежащего ухода, иначе они перестают приносить пользу. Это истина, которую знают все. Все! Даже Нарво. Даже Дэно!
— А эти существа — далеко не животные, — вмешался Яут. Он делал вид, что пытается заглянуть в крошечное затемненное окошко, из которого видна площадка перед заводом, но его вибрисы подергивались. — Эти создания весьма сообразительны, даже проницательны. Порой я даже нахожу их мудрыми. Несомненно, они во многом уступают джао. Но есть области, в которых они достигли очень многого, и не благодаря нам. По сути дела, даже опережают нас.
Вибрисы Дэу задрожали. Выпад старого воина его явно позабавил.
— И вы, фрагта! Полагаю, вы имеете в виду их прославленный оллнэт. Мне сказали, что они им одержимы.
— Это иной род оллнэт, — сказал Эйлле. — Это не странные блуждания разума джао, когда тот не знает, что делать. Люди устремляют свой разум в определенную сторону и создают удивительные вещи. Это благодаря им мы разрушили планы Оппака и разбили Экхат.
— Случайность, — возразил Дэу. — В следующий раз Экхат будут готовы к такой грубой тактике. И она не поможет.
Однако неуловимые оттенки его позы говорили о другом. Он столько же спрашивал, сколько делал заявление.
— Разумеется, в дальнейшем будет труднее, — Эйлле вновь склонился над пультом управления, вызвал изображение нового солнечного корабля и заставил его вращаться. — Мои советники уже работают над этим. И мы сможем победить. Если Наукра на этот раз примет мудрое решение.
— Твои советники — люди.
— Люди и джао, — уточнил Эйлле. — У меня на службе состоят и те, и другие. Этот проект, — он снова указал на изображение, — предложили люди. Но по сравнению с первоначальным вариантом он стал гораздо лучше. Мы доработали его с учетом опыта ветеранов Завоевания — например, Чала и Хэми.
Эйлле перевел дух. Он обнаружил, что принял сложную трехчастную позу — «вызов-упорство-решимость».
— Вы можете не сомневаться во мне, — проговорил он. — Ведь вы тоже меня учили. То, что я делаю — лучшее, что можно сделать. Лучшее для всех нас — Плутрака, людей, Нарво.
— Надеюсь, ты прав, — в позе Дэу мелькнуло что-то, похожее на «усталость-и-нежность», словно старый джао на миг утратил контроль над своим телом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79