– Вот, – объявил он. – Вряд ли очень вкусно, но, по крайней мере, съедобно – и питательно, хотелось бы надеяться.Попробовав варево, Камилла скорчила гримаску, но, к облегчению Мак-Арана, ничего не сказала. Вокруг бушевал дождь с мокрым снегом, и Камилла с Мак-Араном поскорее забрались в палатку, плотно задраив за собой вход. Внутри едва-едва хватало пространства, чтобы один человек вытянулся в полный рост, а другой устроился сидя – одноместные спасательные палатки были действительно одноместными. Мак-Аран собрался было отпустить какую-то легкомысленную реплику насчет теплого уютного гнездышка, но, взглянув на осунувшееся лицо девушки, передумал.– Надеюсь, вы не страдаете клаустрофобией, – заметил он вместо этого, стягивая пуховку и раскладывая спальный мешок.– Я с семнадцати лет офицер Космофлота. Какая еще клаустрофобия? – Несмотря на темноту, Мак-Аран был уверен, что Камилла улыбается. – Скорее, наоборот.На этом разговор, в общем-то, и закончился. В какой-то момент девушка произнесла и темноту: «Интересно, как там Марко?» – но на это Мак-Арану было нечего ответить; а думать о том, насколько удачней было бы, окажись с ними Забал с его гималайским опытом – значило только зря себя изводить.– Как насчет того, – сонно поинтересовался Мак-Аран, – чтобы подняться на рассвете и повторить попытку со спектрографом?– Не стоит. Лучше я подожду до главного пика. Если, конечно, мы до него доберемся. – Конец фразы прозвучал еле слышно, дыхание девушки успокоилось, только иногда тишину нарушал усталый вздох. Мак-Аран же еще какое-то время лежал без сна и думал, что ждет их впереди. Снаружи дождь с мокрым снегом шумно сек ветви деревьев, а из кустарника доносился неумолчный шелест – то ли ветер бушевал, то ли какие-то животные копошились. В конце концов Мак-Арана сморил сон, но спал он чутко, вздрагивая при каждом незнакомом звуке. Раз-другой Камилла негромко вскрикивала во сне, и Мак-Аран подскакивал, буравя темноту беспокойным взглядом. Может, у нее началось кислородное голодание? То, что кислорода в воздухе больше, это, конечно, хорошо; но все равно они забрались уж очень высоко и с каждым следующим кряжем забираются выше и выше. Ладно, одно из двух – либо она акклиматизируется, либо нет. Совершенно киношная ситуация, мелькнула у Мак-Арана мысль, когда он уже проваливался в сон: мужчина наедине с красивой женщиной на незнакомой планете, полной опасностей. Разумеется, абстрактно он хотел ее – черт побери, ничто человеческое или мужское ему не чуждо – но в данных конкретных обстоятельствах секс приходил на ум в последнюю очередь. «Наверно, тлетворное влияние цивилизации», – успел подумать Мак-Аран и устало забылся.Следующие три дня в точности повторяли первый – если не считать того, что к четвертому вечеру, когда сгустились сумерки, а Камилла с Мак-Араном забрались на высокий перевал, ночной дождь еще не начинался. Воспользовавшись случаем, Камилла установила на треногу телескоп и провела серию наблюдений. Мак-Аран тем временем в темноте расставлял палатку.– Ну что? – в конце концов поинтересовался ой, не в силах сдержать любопытства. – Теперь понятно, куда нас занесло?– Не совсем. С самого начала было известно, что этого солнца нет на картах; а все знакомые созвездия – в галактоцентрических координатах – сильно смещены влево. Подозреваю, что мы за пределами спирального рукава Галактики – обратите внимание, как мало на небе звезд, даже по сравнению с Землей, не говоря уже о колониях, лежащих ближе к галактическому ядру. О, мы очень сильно сбились с пути! – В голосе ее слышалась нервная дрожь, а, подойдя ближе, Мак-Аран увидел на щеках слезы.Ему остро, до боли, захотелось утешить ее.– Ну, по крайней мере, – произнес он, – когда мы отбудем, куда следует, то сможем занести на свой счет открытие пригодной для колонизации планеты. Может быть, нам всем даже причитается какой-то процент как первооткрывателям…– Но мы так далеко… – Она осеклась. – У нас получится послать сигнал на корабль?– Можно попытаться. Мы выше, чем они, тысяч на восемь футов, и не исключено, что даже на линии прямой видимости. Вот, держите бинокль, попробуйте разглядеть какой-нибудь огонек. Хотя, может быть, конечно, они остались за холмами.Рафаэль обнял девушку за плечи, выравнивая бинокль. Та не отстранилась.– Вы помните азимут на корабль? – поинтересовалась Камилла.Он сказал; она повела биноклем, косясь на компас.– Вот огонек… нет, это, кажется, молния… А, какая разница! – Она нетерпеливо опустила бинокль. Мак-Аран чувствовал, что ее бьет дрожь. – Вам ведь нравятся эти огромные открытые пространства, правда?– Э… да, – медленно отозвался он. – Мне всегда нравились горы. А вам?В полумраке Камилла помотала головой. Из-за горизонта показалась первая из четырех крошечных лун, бледно-фиолетовая, и темный воздух словно бы пошел призрачной рябью.– Нет, – еле слышно отозвалась она. – Я их… боюсь.– Боитесь?– Я прошла отбор для Космофлота в пятнадцать лет и почти все время потом жила или на орбитальной базе, или на тренировочном корабле. Немудрено, что… – голос ее дрогнул, – развивается… агорафобия.– И вы сами вызвались в эту экспедицию! – вырвалось у Мак-Арана; он был искренне удивлен и восхищен. Но Камилле в его голосе послышались критические нотки.– Больше-то некому было, – огрызнулась она и отправилась обустраивать спальное место в крошечной палатке.И снова после ужина – правда, на этот раз горячего, потому что дождь так и не пошел и костра не загасил – девушка заснула сразу, а Мак-Аран еще долго лежал без сна. Обычно снаружи доносился по ночам только вой ветра, шелест дождевых струй, треск и скрипение ветвей; но сегодня лес переполняли странные шумы и шорохи, словно вся окружающая таинственная живность спешила воспользоваться редкой бесснежной ночью. Вот донесся далекий вой, напомнивший Мак-Арану некогда слышанную на Земле запись вымершего дикого волка; вот почти тигриный рык, низкий и хриплый, за ним испуганный писк какого-то маленького зверька, а потом тишина. А потом, ближе к полуночи, послышался кошмарный пронзительный крик, долгий, с завываниями – вопль, от которого Мак-Арана бросило в холодный пот. Он был так жутко похож на вопль, изданный Марко при нападении скорпиономуравьев, что Мак-Аран подскочил и принялся выпутываться из спального мешка; только когда, разбуженная его метаниями, испуганно приподнялась Камилла, Мак-Аран осознал, что человеческая глотка на такие звуки просто не способна. Пронзительный воющий вопль делался выше и выше, пока не перешел чуть ли не в ультразвук; по крайней мере, Мак-Арану казалось, будто крик отдается в его барабанных перепонках еще долго после того, как стало тихо.– Что это такое? – раздался дрожащий шепот Камиллы.– Бог его знает. Наверно, какая-то птица или зверь.Душераздирающий крик повторился, и они умолкли.– Похоже, оно в агонии, – пробормотала Камилла, придвигаясь ближе к Мак-Арану.– Не фантазируй. Откуда мы знаем – может, это его нормальный голос.– Ни у кого не может быть такого нормального голоса, – твердо заявила Камилла.– С чего такая уверенность?– Ну как ты можешь так спокойно… Ой! – Лицо ее перекосилось, когда пронзительный крик зазвучал вновь. – Меня бросает в холодный пот.– Может быть, оно парализует этим звуком добычу, – произнес Мак-Аран. – Черт побери, мне ведь тоже страшно! Будь мы на Земле… я ведь из Ирландии… в общем, я подумал бы, что за мной явился древний банши Привидение (ирл., шотл., фолькл.) – дух плакальщика, пронзительный вопль которого предвещает смерть в доме.

рода Арранов.– Надо будет окрестить эту тварь банши, когда узнаем, что это такое, – очень серьезно произнесла Камилла. Жуткий вопль повторился, и она зажала уши. – Прекратите! Прекратите!!!Мак-Аран звонко шлепнул ее по щеке.– Сама прекрати! Черт побери, а вдруг эта тварь рыскает где-то поблизости и может проглотить нас обоих вместе с палаткой? Будь умницей и лежи тихо; надеюсь, оно уйдет.– Легко сказать… – пробормотала Камилла и вздрогнула, когда душераздирающий крик банши раздался снова. – Вы… не подержите меня за руку? – еле слышно произнесла она, придвинувшись еще ближе к Мак-Арану.Он нащупал в темноте ее холодные, как ледышки, пальцы, осторожно зажал между ладонями и принялся отогревать. Она склонила голову к нему на плечо; Рэйф наклонился и мягко коснулся губами ее виска.– Не бойтесь, – прошептал он. – Все равно палатка пластиковая, и вряд ли пахнет съедобно. Будем надеяться, эта тварь – банши, если угодно, – скоро поймает себе что-нибудь достойное на обед и угомонится.Воющий крик прозвучал снова – но уже не так близко и душераздирающе. Камилла вздрогнула и обмякла; Мак-Аран осторожно высвободил плечо и уложил девушку, пристроив ее голову у себя на коленях.– Тебе надо немного поспать, – тихо произнес он.– Спасибо, Рэйф, – еле слышно прошептала та.Когда, судя по ровному дыханию, она заснула, Мак-Аран наклонился и запечатлел на ее губах невесомый поцелуй. «Чертовски удачное время выбрал ты для романа, Мак-Аран, – сердито сказал он сам себе, – забыл, что ли, сколько работы впереди, и нечего тут примешивать всякую отсебятину. Нечего, нечего». Но сон еще долго не шел.Когда утром они вылезли из палатки, мир совершенно преобразился. Небо было прозрачным, ни облачка, ни дымки, а жесткую бесцветную траву покрыл красочный ковер из распускающихся на глазах цветов. Не будучи биологом, Мак-Аран все же встречался с подобным в пустынях, как скалистых, так и песчаных; ему приходилось видеть, как в местах с неустойчивым климатом развивались формы жизни, спешащие воспользоваться любыми благоприятными изменениями температуры или влажности, сколь угодно краткими. Камиллу буквально зачаровали крошечные пестрые цветочки и деловито жужжащие вокруг них похожие на пчел насекомые; впрочем, последними она старалась восхищаться на расстоянии.Мак-Аран же, приложив ладонь козырьком ко лбу, изучал, что лежит впереди. За неширокой долиной, по дну которой струился ручеек, поднимались склоны последнего пика; до цели было рукой подать.– При любом раскладе, сегодня вечером мы должны быть уже у подножия, – произнес он, – а завтра в полдень можно будет провести измерения. Теория-то элементарная: разбить на треугольники расстояние от пика до корабля, посчитать угол падения тени – и можно прикинуть диаметр планеты. Давным-давно то ли Архимед, то ли кто-то еще точно так же оценил размеры Земли – за тысячи лет до изобретения высшей математики. А если ночью опять не будет дождя, ты сможешь снять свои спектрограммы.– Просто удивительно, – улыбнулась Камилла, – стоит чуть развиднеться – и как меняется настроение. А туда будет тяжело забраться?– Не думаю. Отсюда так вообще кажется, что можно, не напрягаясь, пешком дойти до самой вершины – на этой планете горы гораздо лесистей, чем это обычно бывает. На самой-то вершине, конечно, голый камень; но стоит спуститься на какую-то пару тысяч футов, и уже начинается растительность. А мы еще даже до границы вечных снегов не добрались.На горных склонах, несмотря ни на что, к Мак-Арану вернулся его былой энтузиазм. Да, конечно, это незнакомая планета – но все равно вокруг горы, и все равно предстоит восхождение. Пусть восхождение и действительно оказалось элементарным – ни скальных стенок, ни ледопадов – зато совершенно беспрепятственно можно было наслаждаться открывающейся панорамой и чистым высокогорным воздухом. Только присутствие Камиллы, сознание того, что она боится открытых пространств и высоты, удерживало Мак-Арана от полного растворения в пейзаже. Еще недавно он был уверен, что его будет раздражать, когда придется помогать неопытному новичку преодолевать простейшие препятствия или искать путь полегче через сыпуху – там, где сам Мак-Аран мог бы пройти и с ногой в гипсе; но происходило что-то странное – Рэйф, словно бы, проникался страхом девушки как собственным и словно бы сам медленно, с натугой одолевал каждый новый склон.– Вот, – наконец произнес он, остановившись несколькими футами ниже главного пика, – самое подходящее место. Как раз плоская площадка для твоей треноги. Тут и подождем полудня.– Я думала, ты хотел забраться на самый пик, Рэйф, – к его удивлению, застенчиво произнесла Камилла (он-то ожидал услышать вздох облегчения). – Полезли, если хочешь; я не против.Мак-Аран хотел было огрызнуться, что, мол, если ему придется еще и тащить за собой какую-то перепуганную неумеху, то никакого кайфа будет не словить, восхождение станет сущей мукой – но внезапно осекся, осознав, что это больше не так. Он скинул с плеч рюкзак и легонько коснулся руки Камиллы.– Пик подождет, – с улыбкой объявил он, – мы же не на увеселительной прогулке. Здесь самая удачная точка для того, что нам надо сделать. Кстати, хронометр по местному времени выставлен?Они поудобней бок о бок устроились на склоне, глядя на развернувшуюся до горизонта панораму лесов и холмов. «Какая красота, – подумал Мак-Аран, – вот планета, достойная любви, планета, на которой стоит жить».– Интересно, – проронил он, – как ты думаешь, в системе Короны так же красиво?– Откуда я знаю? Я там ни разу не была. Я вообще плохо разбираюсь в планетах. Но эта действительно красивая. Ни разу в жизни не видела солнца такого цвета, а тени… – она умолкла, разглядывая, игру темно-лиловых теней и зелени в далеких долинах.– Наверно, к такому цвету неба было бы не очень сложно привыкнуть, – произнес Мак-Аран и снова замолк.Вскоре укоротившиеся тени предупредили о том, что вот-вот полдень. После всех приготовлений собственно процесс мог показаться каким-то несолидным; развернуть и строго вертикально установить стофутовый алюминиевый шест, с точностью до миллиметра измерить длину отбрасываемой им тени, и все.– Сорок миль на ногах, плюс восемнадцать тысяч футов вверх на карачках, – кривовато усмехнувшись, произнес Мак-Аран, складывая шест, – и все ради ста двадцати секунд измерений.– Не говоря уж о Бог его знает скольких световых годах, – пожала плечами Камилла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27