Все подобные группы тщательнейшим образом проверялись на совместимость в рамках детально сбалансированного плана развития колонии – но компания все равно не могла не складываться достаточно разношерстная. Коммуна Новые Гебриды, подозревал Мак-Аран, представляла собой одну из множества неоруралистских коммун, От англ. rural – деревенский, сельский, т. е. что-то вроде новоколхозов.

возникших в последнее время на Земле как реакция на охватившую все сферы жизни индустриализацию и регламентацию. Многие из подобных коммун предпочитали отправиться в колонии; и все соглашались, что те, кого на Земле считали неудачниками и не от мира сего, становились прекрасными колонистами. Прежде Мак-Аран не обращал на них ни малейшего внимания; но после того, что услышал от Камиллы, ему стало любопытно. Интересно, а на собрание пускают посторонних?Теперь Рафаэль смутно припоминал, что еще на корабле эта группа периодически резервировала для своих собраний одну из рекреаций; похоже, общинная жизнь их носила довольно замкнутый характер. Ладно, в худшем случае его попросят удалиться.Новогебридцев он обнаружил в пустой столовой. Большинство, рассевшись в круг, настраивали музыкальные инструменты.– Прости, друг, но собрание закрытое, – поднял голову высокий юноша с длинной косичкой.– Перестань, Аластэр, – возразила девушка с рыжими распущенными волосами до пояса. – Это же Мак-Аран, из экспедиции, он как раз наверняка знает ответы на многие наши вопросы. Проходите, устраивайтесь.– Фиона, тебя не переспоришь! – рассмеялся Аластэр. – К тому же с таким именем его можно смело считать почетным членом коммуны!Мак-Аран протиснулся в круг. Почему-то он не слишком удивился, увидев среди сидящих знакомую невысокую кругленькую рыжеволосую личность – Льюиса Мак-Леода.– Боюсь, на корабле я ни с кем из вас не был знаком, – произнес Рафаэль, – и не имею ни малейшего представления, кто вы и что вы.– Мы, разумеется, неоруралисты, – негромко отозвался Аластэр. – Кое-кто из истэблишмента называет нас антитехнократами, но мы вовсе не призываем разрушать. Просто ищем достойную альтернативу обществу, сложившемуся на Земле – и обычно в колониях нам рады ничуть не меньше, чем на Земле рады от нас избавиться. Поэтому… Мак-Аран, расскажите нам, что, собственно, происходит? Когда нам можно будет выделиться и организовать собственное поселение?– Я знаю не больше вашего, – ответил Рафаэль. – Климат здесь довольно суров – ну, это вы и сами заметили; и если сейчас лето, можно себе представить, какая тут зима.– Большинство из нас выросли на Гебридах, – рассмеялась Фиона, – или даже на Оркнейских островах. А там самый скверный на земле климат. Мак-Аран, мы не боимся холода. Но нам хотелось бы организовать полноценную общину, со своими порядками и обычаями, до наступления зимы.– Не уверен, – медленно произнес Мак-Аран, – что Лейстер позволит кому-либо покинуть лагерь. Нашей главной задачей до сих пор официально считается ремонт корабля, и подозреваю, что капитан считает всех нас единым сообществом. Если мы начнем как-то делиться…– Да ладно вам, – махнул рукой Аластэр. – Ученых среди нас нет. Не можем же мы угробить пять лет на ремонт космического корабля; это против всей нашей философии!– Выживание…– Ну и … с выживанием! – (Гаэльского языка своих предков Мак-Аран почти не понимал, но догадался, что Аластэр имел в виду что-то очень неприличное.) – Для нас выживание означает лишь то, что надо как можно быстрее развернуть колонию. Мы записались в колонию Короны; капитан Лейстер ошибся и высадил нас здесь – но нам-то все едино. По нам, так тут даже лучше.– А я и не знал, – Мак-Аран удивленно поднял брови и повернулся к Мак-Леоду, – что вы принадлежите к этой группе.– Я и не принадлежу, – отозвался зоолог. – Скажем так, я им сочувствую – и хочу остаться здесь.– Мне показалось, они не слишком любят ученых…– Ученые должны знать свое место, – заявила Фиона, – служить и помогать человечеству – а не манипулировать им и подрывать уверенность людей в себе. Доктора Мак-Леода – то есть Льюиса, мы не пользуемся титулами – с его знанием зоологии мы рады считать одним из нас.– Вы что, – изумленно поинтересовался Мак-Аран, – собираетесь поднять бунт против капитана Лейстера?– Какой еще бунт, приятель? Мы что, его экипаж или подчиненные? – возразил незнакомый парнишка. – Мы просто хотим жить по-своему на новой планете. Не можем же мы ждать три года, пока он не откажется от своей безумной затеи починить корабль. К тому же мы могли бы уже организовать полноценную общину.– А если он все же починит корабль и отправится в систему Короны? Вы останетесь здесь?– Это наш мир, – произнесла Фиона, встав рядом с Аластэром. Взгляд ее, устремленный на Мак-Арана, был одновременно кроток и несгибаем. – Наш и наших детей, которые родятся здесь.– Вы что, хотите сказать… – потрясенно начал Рафаэль.– Точно мы еще не знаем, – сказал Аластэр, – но не исключено, что некоторые наши женщины уже беременны. Можете считать это знаком – знаком того, что мы принимаем этот мир, знаком того, что мы прощаемся с Землей и не хотим того мира, какой пытается навязать нам капитан Лейстер. – Так ему можете и передать:И Мак-Аран ушел; а за спиной у него опять заиграли музыкальные инструменты, и вступил скорбный девичий голос, и зазвучала древняя песня, вечная, как меланхолия; плач по погибшим, живой осколок прошлого, истерзанного войнами и изгнанием мучительней, чем прошлое любого другого народа Земли: Белокрылая чайка,я молю, отвечай-ка,где покоятся наши герои.В мерно плещущих волнах,и ни вздоха, ни стона не исторгнуть из хладных губ.Из трав морских соткан саван.и арф погребальный напев слышен в унылом плеске. К горлу у Мак-Арана подступил ком, а на глаза невольно навернулись слезы. «Плач плачем, – подумалось ему, – но они понимают, что жизнь продолжается. Шотландцы провели в изгнании столетия, тысячелетия. И это просто еще одно изгнание, чуть более дальнее, чем бывало обычно; и под новыми звездами они будут петь старые песни, откроют новые горы и новые моря…»Выходя на воздух, он автоматически поднял капюшон; уже должен был накрапывать дождь. Но дождь не накрапывал. 9 Мак-Аран уже видел, к чему приводят на этой планете две подряд сухие и бесснежные ночи. Вот и теперь в садоводстве бушевало растительное безумие, а землю покрывал сплошной ковер – в основном, из крошечных оранжевых цветочков. Четыре луны вспыхивали ослепительной аркой поперек небосвода задолго до заката солнца и продолжали сиять после рассвета, заливая небесную сферу сиреневым мерцанием.В лесах царила сушь, и обстановка была самой что ни на есть пожароопасной. Морэю пришло в голову установить на каждом холме в радиусе нескольких миль от вырубки по громоотводу на вершинах гигантских деревьев, Вряд ли это не допустило бы пожара в случае сильной грозы, но хоть чуть-чуть подстраховаться в любом случае не мешало.А на высокогорье раскрывались огромные золотистые колокольчики, и ветер разносил по склонам сладковатый аромат пыльцы. В долинах же установилось безветрие.Пока…
После того как целую неделю стояли лунные бесснежные ночи и необычно теплые дни, – необычно теплые по меркам этой планеты, а по сравнению с ней Норвегия показалась бы летним курортом, – Мак-Аран отправился к Морэю просить разрешения организовать еще одну экспедицию в предгорья. Не стоит, чувствовал он, пренебрегать такой редкой возможностью пополнить коллекцию геологических образцов – а заодно поискать пещеры, которые могут пригодиться как временное жилье при будущем освоении планеты. Под свой кабинет Морэй занял маленькую комнату в боковом крыле досугового центра; и пока Рафаэль ждал в коридоре, отворилась входная дверь, и появилась Хедер Стюарт.– Ну, и как тебе эта погода? – поинтересовался Мак-Аран, следуя старой земной привычке: не знаешь, что сказать, говори о погоде. Что ж, на этой планете погода, и неизменно скверная – неисчерпаемая тема для беседы.– Не нравится она тине, – очень серьезно ответила Хедер. – Все не могу забыть, что случилось с нами на высокогорье после нескольких ясных дней.«И ты тоже?» – подумал Мак-Аран, но вслух запротестовал:– Да ты что, Хедер, при чем тут может быть погода!– Легочный вирус. В цветочной пыльце или в пыли. Рэйф, я же микробиолог – ты даже не представляешь себе, сколько всего может быть в нескольких кубических дюймах воздуха, воды или почвы. На разборе у главврача Камилла говорила, что последнее ее воспоминание перед тем, как она уже окончательно отъехала – это что она нюхала цветы; и я тоже помню сильный цветочный запах. – Она слабо улыбнулась. – Конечно, то, что я помню, вряд ли можно считать твердым фактом – и упаси меня Господи еще раз проверять методом проб и ошибок! Всего несколько дней назад, я окончательно удостоверилась, что не забеременела, и как подумаю, что все могло бы повториться… Нет, но какой ужас был для женщин жить, когда не придумали еще по-настоящему надежных контрацептивов! Долгие месяцы сомневаться и мучиться… – Ее передернуло. – Рэйф, а что Камилла? Она уже проверилась? Со мной она об этом не хочет разговаривать…– Понятия не имею, – мрачно отозвался Мак-Аран. – Со мной она вообще не разговаривает.Подвижное личико Хедер исказила испуганная гримаска.– Ой, Рэйф, прости, пожалуйста! Мы были так рады за вас; и Юэн, и я надеялись… О, похоже, Морэй наконец освободился.Распахнулась дверь, и вылетевший в коридор высокий рыжеволосый Аластэр чуть не сшиб Мак-Арана и Хедер с ног.– Нет, Морэй – нет и еще раз нет! – обернувшись, выкрикнул он. – Мы отделяемся – вся наша коммуна! Сегодня же! Сейчас же!– Коммуна эгоистов! – произнес, появляясь в дверях, Морэй. – Вы только и можете, что болтать про общее благо, но всякий раз получается, что вы желаете благ лишь для своей узкой группки, а не для всех людей, оказавшихся на этой планете. Вам не приходило в голову, что все мы, двести с лишним человек, поневоле составляем единую общность? Можно сказать, мы и есть человечество, мы и есть общество. А как же великое и могучее чувство ответственности перед ближним, приятель?– У вас, остальных… совершенно другие цели, – пробурчал Аластэр, уставившись в пол.– Цель у нас у всех одна – общее благо и выживание, – негромко проговорил Морэй. – Сейчас подойдет капитан. Дайте мне, по крайней мере, возможность поговорить с остальными новогебридцами.– Я уполномочен говорить от имени всех нас…– Аластэр, – очень серьезно сказал Морэй, – вы понимаете, что нарушаете собственные правила? Если вы истинный, убежденный анархист, то должны дать своим людям возможность выслушать то, что я намерен им сказать.– Вы просто пытаетесь манипулировать всеми нами…– А вы боитесь, что я смогу их переубедить? Боитесь, что они вас не послушаются?– Ну и ладно! – взорвался загнанный в угол Аластэр. – Черт с вами, выступайте, сколько душе угодно! Флаг вам в руки!Он метнулся к выходу, и Морэй последовал за ним.– Прости, приятель, – на ходу бросил он Мак-Арану. – Что бы там у тебя ни было – придется подождать. Я должен попытаться втолковать этим малолетним психам, что все мы – одна большая семья, и на их маленькой семейке свет клином не сошелся.Перед досуговым центром уже собрались человек тридцать новогебридцев. Рафаэль обратил внимание, что они демонстративно отказались от полевой формы из корабельных запасов в пользу обычной гражданской одежды – и все с рюкзаками. Морэй стал держать речь. От дверей досугового центра Мак-Аран почти ничего не слышал, но на лужайке то и дело поднимался громкий ор, и все одновременно начинали размахивать руками. Он стоял и наблюдал, как над распаханной землей закручиваются смерчики пыли, а доносящийся с края вырубки шорох ветра в листве походил на неумолчный шум моря, на бесконечную песню без слов. Мак-Аран перевел взгляд на стоящую рядом Хедер; лицо ее словно бы переливалось и мерцало под сумрачными лучами солнца – не лицо, а песня.– Музыка… – с хрипотцой произнесла она. – Музыка ветра…– Господи Боже, чем они там занимаются? – пробормотал Рафаэль. – Танцевать собрались, что ли?Из корабля появились несколько офицеров Службы Безопасности в форме, и Мак-Аран заспешил к месту событий. Один из офицеров обратился к Аластэру и Морэю.– …и сложить рюкзаки, – донеслось до Мак-Арана. – У меня приказ капитана заключить вас всех под стражу за дезертирство в условиях чрезвычайного положения.– Ваш капитан нам не указ, чрезвычайное положение там или что – слышал, легавый? – выкрикнул высокий рыжеволосый парень; одна из девушек швырнула в сторону офицеров пригоршню подобранной с земли грязи, и все новогебридцы покатились со смеху.– Нет! – выдохнул Морэй, шагнув к офицерам. – Ничего этого не надо! Я сам справлюсь с ними!Офицер, в которого попало грязью, принялся стаскивать с плеча оружие. Мак-Аран ощутил, как накатывается волна хорошо знакомого страха. «Ну вот, теперь крышка», – пробормотал он и перешел на бег. В тот же момент, словно по команде, новогебридцы скинули рюкзаки и в полном составе – и юноши, и девушки – демонически завывая, бросились на офицеров.Один из них отбросил оружие, зашелся в приступе истерического смеха и стал кататься по земле, оглушительно голося. Мак-Аран, в какую-то долю секунды осознав, что все это значит, прибавил ходу. Ворвавшись в гущу толпы, он схватил валяющееся на земле ружье, вырвал оружие у второго офицера и пустился бежать к кораблю; в это время третий офицер, у которого был только пистолет, открыл огонь. Выстрелить он успел только раз, но в болезненно вибрирующей голове Мак-Арана выстрел отдался бесконечно повторяющимся эхом; а одна из девушек, испустив пронзительный крик, рухнула на землю и забилась в корчах.С грохотом волоча за ремни два ружья, Мак-Аран ворвался на мостик к капитану. Лейстер недовольно вскинул кустистые брови, и те на глазах у Мак-Арана поползли по лбу, как гусеницы, замахали крылышками и унеслись порхать под купол… нет. Нет! – Капитан! – панически выдохнул Мак-Аран, еле удерживаясь на самом краю неумолимо затягивающего водоворота бреда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27