Это объясняло десятилетия дипломатических неудач, разорванных контрактов, уверенности каждой из сторон в том, что кто-то ведет нечестную игру. Теперь, когда Земля находится в таком опасном положении, официальные власти Империи не сядут за стол переговоров с представителями Федерального Совета. А вдалеке от Нейтральной Зоны, при выполнении миссии, в радиотишине, у Спока не было способа передать всем, что Империя, действительно, говорила правду. Но правду ли…
Был ли Ачернар тем, за кого выдавал себя? Человек, так хорошо осведомленный, не называющий никаких имен? Почему же он сделал это, если, по его утверждению, предан только самому себе? А если эта преданность находится еще где-то, и дружище Ачернар мало теряет, объясняя мышке устройство мышеловки после того, как она туда угодила?
* * *
В тот вечер, сидя в кабинете доктора Маккоя, Саавик изо всех сил старалась быть вежливой, в то время как он инструктировал ее об опасности скрываемых и подавляемых эмоций, рассказывал об их связи с травматической потерей памяти и о своем собственном убеждении, что чувства даже полезны. Саавик находила это настолько абсурдным, что даже не возражала. Наконец, перемотав кассету, о которой она просила, доктор пробормотал, что ему нужно с кем-то поговорить, и оставил девушку одну. Сканеры подтвердили ее воспоминание о боли, но целый час простого глазения на них не прояснил, почему она испытывала эту боль и откуда на ее теле ранения.
В коридоре ей встретился лейтенант Харпер.
– Привет, Саавик. Мне жаль, что вчера так получилось. Если у тебя есть время, давай поболтаем.
Она кивнула.
– Это долгая история, – рассказывал он, когда они шли по коридору, – ., в ту ночь умер целый город. Моя мать, люди, которых я знал всю свою жизнь… и кто-то очень близкий мне и дорогой, кого я встретил всего за день до этого. И все из-за меня.
Саавик, шокированная, молча слушала. Рассказ лейтенанта затронул в ней какую-то болезненную струну, а его искренность несколько смущала. Чтобы говорить о таких вещах, требуется огромное мужество.
– С доктором Маккоем мы беседовали об этом каждый день. Он утверждает, что разум защищает себя порой нелепыми способами. Иногда люди испытывают чувство вины всю жизнь, вместо того, чтобы признать, что они ничего не могли изменить. Вначале я не верил этому. Я мог… – он остановился и помолчал. – Помнишь наш разговор о Пандоре? Я задумался и понял, что это была судьба. Ведь боги рассчитывали на любопытство Пандоры и знали, что произойдет, если она откроет ящик. А Пандора и не могла поступить иначе. Это была судьба, понимаешь? Так что, может быть, доктор Маккой прав. И я буду жить с тем, что сделал…
– Знаете, смерти ваших близких спасли жизнь очень многим. Хотя это малое утешение. Да, мистер Харпер, вы были обречены. Любопытство землян входило в план врага. Вы не виноваты, и вовсе не вы убили Городок – это сделали ромулане, достойные теперь лишь ненависти…
Харпер выглядел задумчивым. Они дошли до лифта, и лейтенант вежливо придержал за Саавик двери. Чтобы скрыть свое замешательство, девушка вошла внутрь, низко опустив голову; Харпер последовал за ней.
– Да, я ненавижу того, кто стоял у руля этой чудовищной диверсии. Но ненавидеть целый народ… – он покачал головой, – знаешь, моей матери это не понравилось бы. Она всегда говорила: «Нет такого понятия они – есть люди». И кажется, я начинаю тоже так думать.
«Нет, мистер Харпер, – думала Саавик, – они есть, есть».
Когда открылись двери лифта, их внезапно ослепил яркий свет и оглушил шум на верхней палубе. Саавик от неожиданности подалась назад.
– Почему мы здесь, мистер Харпер? У меня через полчаса начинаются занятия.
– Мы на вечеринке, – смущенно признался лейтенант, – я не сказал тебе этого раньше. Боялся, что ты не согласишься… Сегодня вечером у нас есть последняя возможность повеселиться. Не робей, Саавик, я действительно хотел, чтобы ты развлеклась.
– Мне… мне надо готовить уроки, но… – Повеселиться? Это, наверное, то же самое, что позабавиться? Возможность понаблюдать за процессом? Саавик растерялась: она не имела опыта поведения в подобных ситуациях.
Вот так в последнюю ночь пребывания корабля в Федерационном космическом пространстве, вместо того, чтобы сидеть и учить уроки, Саавик оказалась на вечеринке с членами экипажа, свободными от дежурства.
Никаких проявлений «забавы» или «веселья» она пока не заметила. Эти люди только и делали, что ели. На столах стояли огромные подносы с экзотическими кушаньями, и разговоры велись исключительно о контрабандисте, его великолепном корабле и запрещенном, но заманчивом грузе. Чехов и Зулу с набитыми ртами восхищенно называли его подлецом и говорили, что доверять незнакомцу нельзя.
Ухура, видевшая его на грузовой палубе, утверждала, что она всегда склонна опасаться столь безупречно выглядящих людей. Обо доверчиво перебирался с одних колен на другие, пил всевозможные напитки, громко хлюпая через соломинку, и обнимал стольких людей, сколько обхватывали его гибкие руки. Но никто уже не возражал против таких дружеских проявлений. Когда он добрался до Саавик, девушка, к своему удивлению, была даже рада неуклюжим объятиям.
– Мистер Обо, – она взглянула в желтые светящиеся глаза беландрида, когда тот устроился подле нее, – я хотела бы спросить, как вам удается чинить сломанные приборы и механизмы даже без предварительного осмотра и без использования инструментов?
– Лллеегкоо чииинюу! Ооочень ббыыстрроо!
– В самом деле? Но как?
– Боюсь, большего ты не услышишь, – вмешался Харпер, – его пальцы могут раскалиться до температуры плавления железа. И они такие умелые, что ему не нужны инструменты. А вообще, мы и сами не знаем, как он это делает. Беландриды не имеют никакой специальной технологии. Он просто чувствует технику.
– Мистер Обо, вы необыкновенно одаренный…
Ухура настроила гитару и запела новую песню, которую недавно написала сама. Все были веселыми.
– Атыы краассииивая, Саааввик, – прошептал Обо. Мягкие голубые пальцы нежно сжали ее ладонь.
Музыка продолжалась, а Саавик чувствовала, что Обо все держит ее руку, не отпуская. Вокруг порхали фразы, замечания, шутки и смех. На душе было как-то свободно и легко. Теперь ей улыбался Бобби Харпер, Обо гладил своими теплыми пальцами ее щеку, и незнакомые ощущения поплыли по телу.
Перед ее глазами менялись формы и цвета, все люди казались близкими и родными. И на секунду Саавик почти поняла, что такое любовь. Что значит вернуться домой. Ей хотелось поделиться с людьми этим открытием. Хотелось рассказать все, чтобы стать частью их, принадлежать…
Внезапно Саавик застыла на месте.
В дверях, позади охранника, стоял высокий мужчина в черном плаще. Седые волосы, красивое скуластое лицо, заостренные уши. Его глаза внимательно осмотрели комнату, задержались на Саавик и больше уже не покидали ее. Он улыбнулся, но Саавик поняла, что смотрит в лицо врага. Обо куда-то исчез.
– Входите, – пригласила Ухура, – улыбнувшись гостю к ужасу Саавик. – Это Ачернар, сегодня мы его спасли. Нельсон, все в порядке?
– Конечно, – проворчал, ухмыльнувшись, чернокожий страж. – Он настоящий джентльмен…
– И слишком благодарен вам, – льстиво заметил Ачернар, – вы спасли мой корабль и мою жизнь.
– Мы знаем, – равнодушно отозвался Зулу.
Саавик показалось, что мир сошел с ума. Все вокруг относились в незнакомцу с интересом, если не считать Обо, который заснул на коленях у Харпepa.
–., а это кадет Саавик, – продолжала знакомить с присутствующими Ухура.
– А-а, Маленькая Кошечка, – сверля девушку взглядом, пробормотал Ачернар.
Дремучий инстинкт убийства волной пронесся в сознании Саавик; к горлу подкатила тошнота и дикий страх. Она вцепилась пальцами в мягкие подлокотники кресла, стараясь не смотреть на лежащий подносе нож. Кто-то отвлек Ачарнара вопросом, и он на несколько мгновений отвел от девушки взгляд. Когда он снова посмотрел на Саавик, в ее рукаве уже находился острый холодный нож – этого никто не заметил. Никто не слышал, как бешено колотилось ее сердце.
– Мне нужно идти, – сказала Саавик, решительно поднимаясь.
– О, не уходи, – попросила Ухура. – Побудь с нами, Саавик.
– Саавик. Какое красивое имя! Впрочем, как и его обладательница, – улыбаясь, произнес Ачернар. Он насмехался над ненавистью, горящей в ее взгляде. – И как этот корабль, – ловко сменил незнакомец тему, – здесь много удивительного. Мне не разрешается приближаться к вашим компьютерам, но, возможно, кто-нибудь подскажет, куда мы направляемся?
– Нет, – просто ответил Зулу. – Извините, это приказ.
– Сеекрееет! – очнулся Обо, моргая желтыми глазами. – Спооок скаазааал…
– Так что произошло с вашим кораблем? – быстро спросил Зулу, в то время, как Харпер бросил на Обо предупреждающий взгляд.
Ачернар пожал плечами.
– Как я уже говорил мистеру Споку…
Стааббилииизаатторр.
– весело вступил в разговор Обо, – ллеегкооо ппоочиинииить!
На этот роз Харпер просто зарычал:
– Обо!
– Всеоо! Пооняал, Бббоооббби! Сеекрееет!
– Извините, – пробормотала Саавик, – мне, действительно пора… – ей хотелось уйти раньше, чем все заметят, как она дрожит. Девушка была уверена, что ромуланин видел это и продолжал улыбаться. Она автоматически пробормотала «спасибо, что пришли» и «увидимся позже», после чего, охваченная необъяснимым страхом, выскочила из помещения.
Оказавшись в своей каюте, она быстро заперла дверь, прислонилась спиной к стене, лихорадочно дрожа всем телом, и достала из рукава нож. Сталь опасно поблескивала на руке, острая, но бесполезная сейчас вещь. На нее навалилось раскаяние и стыд. В одно мгновение она перечеркнула годы труда Спока, его надежды и доверие, и, самое главное, она предала саму себя. Нужно сейчас же выбросить оружие, а вместе с ним и страшные мысли… В наушниках послышалось шипение, и ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она резким движением выдвинула нижний ящик своего стола, бросила туда нож, затем включила связь.
– Саавик, ты на шестнадцать минут опоздала на свои занятия. Существуют какие-то проблемы, о которых я не знаю?
– Я… извините мистер Спок. Уже иду. – Она отключила связь, уставилась на ящик стола, вспоминая насмешливое лицо и страх, побудивший ее взять нож.
Уходя, она заперла дверь каюты на ключ.
* * *
–., но он ромуланин!
– Да, Саавик. Мы это знаем.
– Вы знали? И вы позволили ему… как вы это узнали?
– При помощи меданализа. Был зафиксирован определяющий ромулан компонент в крови, некоторое отличие клеточной…
– Заприте его где-нибудь!
– Саавик, он под стражей, и ты слишком волнуешься. Неужели ты воображаешь, что мы не приняли никаких мер предосторожности?
– Тогда заприте меня! Он опасен, Спок! Не доверяй ему! Если предоставится возможность, он уничтожит нас!
Спок внимательно наблюдал за девушкой. Ее глаза лихорадочно блестели, на щеках выступили пятна, в выражение лица говорило о том, что она было на грани истерики.
– Успокойся! Как он может нас уничтожить или хотя бы причинить вред? Объясни, почему ты так думаешь?
– Я… я не знаю, но я права! Послушай меня, Спок! Он что-то замышляет! Я видела это… по его глазам! Я почувствовала… о-о, это звучит для тебя нелогичным, но именно это чувство когда-то сохранило мне жизнь! Он ромуланин, и он знает… кто я.
Спок поднял руку, пытаясь заставить Саавик замолчать. Затем, повернувшись к экрану внутренней связи, одел наушники.
– Мостик, говорит Спок. Где сейчас находится наш пленник?
– На верхней палубе, сэр. Сидит вместе с…
– Принято. Связь окончена… Вот видишь, Саавикам, мы постоянно контролируем ситуацию. А теперь присядь. Соберись. И объясни, почему ты была на верхней палубе, к тому же во время, предназначенное для занятий.
Присутствие Спока оказало обычное успокаивающее действие, да и за ромуланином следят… Страх постепенно уходил.
– Меня привел туда мистер Харпер, – неохотно объяснила она, ерзая в кресле. – Он пригласил меня на вечеринку, пообещав, что там будет весело, и мне захотелось посмотреть на это. Никакого веселья, правда, я не нашла: они только разговаривали и ели, ели очень много, а помощник командира Ухура спела песенку.
Саавик замолчала.
– Тебя волнует завтрашний день, Саавикам? Поговорим об этом? Завтра Хэллгард.
– Вспомню ли я что-нибудь, когда мы прибудем туда?
– Этого никто не знает, Саавикам.
– А что, если вспомню? Может ли это место… – она отвела взгляд, – вновь сделать меня такой, какой я была раньше? Я имею в виду, возможно ли, чтобы…
– Нет. Не бойся своих воспоминаний. Жизнь движется вперед, Саавикам, и мы должны успевать за ней. Мы, не выбирая своего прошлого, определяем только будущее. Прошлое не имеет власти над нашим развитием. Оно уже отжило. Оно уже позади тебя.
«Но это не позади, – подумала она, – оно впереди меня, ждет меня, там, на Хэллгарде, и я так боюсь…»
– Тогда… что я должна завтра делать?
– То, что делаешь всегда: наметить задания и выполнять их. А на завтра, – серьезно продолжал он, – твоя обязанность строго определена. Ты будешь выполнять мои приказы. Постоянно. От того, что мы там найдем, зависят многие жизни. Ты должна слушаться меня, Саавикам, и времени для вопросов может не быть. Понимаешь?
Саавик кивнула. Перед глазами стоял нож, спрятанный в ящике стола и усталость во взгляде Спока. Она вспоминала о ночах вопросов и ответов, о тех школах, которые он выискивал для нее по всей галактике, об учебных пленках, которые он доставал, несмотря на то, что часто они были труднодоступны. Спок… Раскрывающий ей секреты Вселенной, податомных частиц то жизненных циклов звезд. Ей захотелось, чтобы сегодняшняя ночь никогда не кончалась.
– У нас есть немного времени, – проговорил Спок, – на мостик пойдем только через пять часов. Так что, можем заняться всем, чем ты захочешь.
– Я хочу обычный урок. Завтра… у меня может не оказаться времени. – Спок кивнул, сел на свой стул, настроил монитор и начал выбирать нужную кассету.
Саавик не долго работала в полном молчании:
– Мистер Спок, можно спросить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37