«Москва, пожалуйста, не посылай нам больше убийц!» Выступают бродячие артисты, скоморохи, исполняют политические частушки, жаль, конечно, что не знаю языка. Народ, окруживший их, громко хохочет.А рядом читает стихи поэт, кто-то, не скрывая слез, плачет.— Если бы Горбачев видел эти лица, — произносит Валерий. — Он бы не назвал их экстремистами, он бы понял все…Валерий немного идеалист, и в силу доброты он всех желает видеть такими же добрыми, как он сам.Но я знаю, ни Горбачев, ни его команда этого не увидят.В том-то и дело, что у политиков, а, точней, у политиканов, нет глаз, у них совсем другие бесчувственные органы…Для говорения, для слушанья и для смотрения.Они слушают людей, но слышат себя. Они говорят людям, но лгут, потому, что не умеют не лгать. Они смотрят на мир, но видят они лишь то, что им хочется…Известна история о Ленине, который гулял в горах в Швейцарии с одной из прекрасных женщин, и она полагала, что в этот момент вождь мирового пролетариата думает о том же, о чем и она, то есть, о прекрасном… Ну, а тот, оглядывая божественные окрестности, вдруг заметил: «А все-таки меньшевики сволочи…» Или что-то в этом духе…Я же вот о чем подумал.Пройдут эти дни, и закончатся они, надеюсь, все-таки миром. Поостынут сердца, спадет накал… Но несколько дней свободы, пережитые этими людьми, не пропадут, они не могут исчезнуть навсегда. Потому что в эти дни люди, может быть, и не догадываясь об этом до конца, стали другими. И если даже рубиксы и полозковы захотят их погрузить в новое семидесятилет-нее рабство, с ними ничего уже не сделать. Для этого их надо сначала убить.Посреди площади священник читает библию, и борода его вьется по ветру… Еще холодно, но он не замечает холода, и. голос его, как голос пророка, реет над толпой.На улицах попадаются санитарные машины.И Леня говорит:— Вчера обсуждали, обращаться или нет по поводу сдачи крови…— А кровь-то есть?— Да есть, есть… Многие сами идут и сдают.— Ну, слава Богу!И опять машины, машины, машины… Они как живые существа, не случайно омоновцы относятся к ним как к личным своим врагам, стреляют, поджигают их.А у меня еще с детства к машинам какое то особое, почти родственное чувство. Мой дядя Миша работал грузчиком на машине и однажды взял меня, лет шести что ли, в кузов и провез по улице, а я дрожал от страха, но ехал…Да и Вилька Паукшта, что жил по соседству и шоферил, приезжал частенько пообедать прямо на машине и ставил ее у ворот нашего дома, вот был восторг! Мы прилипали к мотору, еще тепленькому, вкусно пахнущему маслом, и так были готовы часами стоять и мечтать, что когда-то тоже сядем, как дядя Виля, за руль…А потом в Братске, где я работал и жил, лишь один автомобильный транспорт и был вокруг, он и кормилец, и работяга, и транспорт по тем непроезжим дорогам… ЗАБОР-ГАЗЕТА Надписей на заборах и на стенах еще прибавилось… Мне показалось, что стало больше стихов. «Да не пройдут сюда войска,Да не прольется кровь народа,Но если…Обломаем им рога,Да здравствует свобода!» А вот еще: «Мы хотим одной лишь доли,С латышами и на воле,Нам с Рубиксом не по пути,Жить в страхе, в сумерках и в лжи…» Надпись на борту самосвала — нарисованы два солдатских сапога: «Мы принесли серп и молот,Смерть и голод!» Призыв во весь борт машины: «Мужество — не исполнять преступный приказ!Насилие — не геройство!» Нарисованы две крысы с фашистскими свастиками: «Из страны вон — ОМОН!» А вот уже знакомый плакатик про Рубикса, вывешенный на бортике рефрежиратора: «Молился ли ты на ночь, Фред Петрович?» Красивое застолье, можно на рисунке узнать Горбачева, Язова, среди других генералов… Они пьют бокалы из бутылок, на которых обозначено «Кровь Литвы», а под мышкой наготове уже другие бутылки: «Кровь Латвии»…А внизу слова: «Завтра Москва? Ленинград?»
И еще сюжет, серия фотографий: «ЧЕРНЫЙ ЯНВАРЬ В БАКУ».
Частушки: «Коммунисты проиграли выборы в Советы,Натравили на народ «черные береты»!»«Коммунисты не сумеют населенье накормить,Из ЦК дадут команду: поголовье сократить!» Естественно, разговор идет о поголовье населения.На белом листе: ЗАКОНЫ КОММУНИЗМА. (Проставьте сами.) Люди разными почерками проставили: Ложь. Кровь. Убийства…Ненависть к человеку.Насилие.Кто следующий?
Самодельный листок из тетради: ОТДАЙ, ПАЛАЧ, НОБЕЛЕВСКУЮ ПРЕМИЮ ЛИТОВЦАМ!
Алексееву (руководителю Интерфронта): «Ты на министра-дипломатаПохож (найти бы мне слова),Как обосравшийся котенокПохож на раненого льва…» Еще листок: «Москали, вон!» Рядом ответ: «Мы за свободу! (Моск. обл.)» На заборе: «Кузьмин! Звание оккупанта легко заслужить,Но литовскую кровь никогда не смыть!» Листок: «Так держать, латыши! Молдова за вас!» Карикатура:Горбачев стоит в коротеньких штанишках и держит за веревочку игрушечный танк, а у его ног другие военные игрушки, а сам он по шею вымазался в крови… И штанишки, и даже руки…Над ним наклонился большой дядя (НАРОД?) и строго спрашивает: «ОПЯТЬ ИСПАЧКАЛСЯ?»
Был вечер истинно праздничный, благостный и вовсе не тревожный. Я простился с моими друзьями, сел в электричку.Ехал домой и, сколько ехал, находился в каком-то особенном и трепетном настроении, ощущая всю полноту счастья.Горел за Даугавой долгий и чистый закат. И, казалось, в такой-то особый день насилия быть уже не может. Ни здесь, и нигде вообще… А только мир и радость.Жена встретила меня у порога, лицо ее было страшное:— Жив… Слава Богу…— А что случилось?— В Риге…— Что в Риге?— Началось… В Риге… Стрельба… СМОТРИТЕ И ДУМАЙТЕ САМИ А было так: во время выступления по телевидению председателя Совета Министров Иварса Годманиса вдруг передачу прервали и ведущий взволнованно сообщил:— Сейчас не время для успокоительных речей. Нам только что сообщили, что в старой Риге, на мосту Браса и в центре города идет перестрелка…Я зашел в номер к моей приятельнице Инне. Там уже находились, сгрудившись перед телевизором, многие из моих друзей.На меня даже не оглянулись, слишком невероятно было то, что было. Как выразился кто-то потом: картина боевых действий в мирном городе в выходной день.Телевидение было настроено на Ригу, откуда я только что приехал.Передавали — выстрелы…Я написал и подумал, что так, наверное, оно и было. Ведь ничего другого понять еще было нельзя. Темные улицы, выхваченные из этой темноты посверком автомобильных фар деревья, стены зданий, автомашины, бегущие люди… Но главное — автоматные очереди… Впрочем, как утверждала Галя Дробот, а у нее фронтовой опыт, временами вступал и пулемет.Съемку, как тут же объявили, сделал оператор «Взгляда» Владимир Брежнев, проживавший в гостинице напротив здания МВД. Но самого его ранили… Пуля прошла между телекамерой и лицом и ударилась в стену, осколок кирпича попал в голову.Но эту подробность мы узнали потом.Привезли кадры финского телевидения, оператор тоже ранен.Здесь уже чуть видней.Можно рассмотреть милицейские, с желтой полосой, газики, видимо, и на них прибыл ОМОН, и еще одну, на переднем плане, подожженную автомашину. В ее свете люди в беретах бегут вдоль газона, ложатся, стреляют по окнам здания Министерства внутренних дел.Вспоминайте план «X»! У них для захвата все те же объекты: штаб, телевидение, МВД…При общем молчании Галя повторяет:— Это автоматы… А вот, слышите, пулемет!Сквозь выстрелы можно различить и голоса. Кто-то кричит, наверное, оператору:— Вот они! Двое лежат!Врывается ругань на руском языке: «Пе-де-рас-ты!» И следом цепочка трассирующих пуль…Передача прерывается для объявления:— Всех работников милиции просят прибыть в Ригу.Далее, для справки, телефон…Показывают раненого оператора-финна. Молодой, высокий, спортивного вида, спокойно, очень спокойно рассказывает репортеру, что с ним произошло. Золотокудрая латышка переводит.Ведущий объявляет, что правительство Латвии связалось по телефону с маршалом Дмитрием Язовым, ответ короток: «Я ничего не знаю, да и не мое это дело»…В том же роде ответил и министр МВД СССР Пуго, он же ничего не знает.Как всегда, врут.Но, более того, никаких встречных вопросов, никакой, вообще, обеспокоенности. Впрочем, они ведь сейчас отдыхают. Что им выстрелы, убийства, несчастье людей.Но зато обеспокоен Запад. Поступило сообщение из Вашингтона: телекомпании мира, прервав сообщения, передают об уличных боях в Риге.Но это в мире, из Москвы же транслируют очередое развлекательное шоу. Это уже становится одной из традиций телевидения Кравченко: чем в стране хуже, тем на экране лучше. А если Москва веселится напропалую, жди в стране больших неприятностей!Только на следующий день, в программе «Время», будет сказана такая туманная фраза: «Произошло столкновение…»А в дополнительной хронике и того хлеще: «По патрульной машине войск особого назначения, проезжающей по центру города, из здания МВД был открыт огонь, и в качестве защиты омоновцы тоже открыли огонь…»Но среди жертв омоновцев почему-то нет. Об этом молчат.А версию о столкновении как по сигналу (телевидение из Москвы и есть теперь сигнал для действий, а здесь в Прибалтике для коммунистов так особенно) подхватывает и прокоммунистическая печать.К сожалению, такая дезинформация появляется и в обожаемых мной «Известиях». За подписью И. Литвиновой (я потом убедился: ее репортажи, вообще, мягко говоря, недобросо-вестны) подается такая версия: омоновцы, оказывается, поехали просить МВД защитить их семьи от надругательства, а по ним, конечно же, открыли огонь из пулемета с крыши здания и из автоматов из окон…Далее омоновцы объясняют события так: «Мы вступили в бой. Но, так как нас в наряде было всего двенадцать, мы срочно вызвали с базы подкрепление. Иначе нас просто бы уничтожили…»И. Литвинова этот рассказ никак не комментирует, ей, наверное, кажется достоверным вся эта несуразица. Вопросов же возникает масса, ну, например, если поехали просить (причем в воскресенье, в половине десятого вечера), то зачем при себе держать оружие? А если с оружием, то это уже никак не просьба о защите, а самое настоящее нападение!Да и поехали-то не униженные и оскорбленные, а поехал «наряд», как указано в репортаже, то есть, боевая группа.И как же можно говорить, что их хотели уничтожить, если они при этом шли на приступ здания, чтобы уничтожить других?Ну, возьмите да поезжайте домой, отоспитесь и возвращайтесь наутро и без оружия, как это водится у людей, которые пришли с мирными целями.Но если бы и вправду было так.Вот тут и встает вопрос об этике журналиста.Одни кладут свою жизнь, чтобы эту самую истину добыть.Другие, вот, как Литвинова или тележурналисты Бирюков и Невзоров (да в том-то и дело, не одни они!), эту истину пытаются исказить или скрыть.Ложь — от президента до борзописцев — была и остается их орудием в борьбе за власть партаппарата.События же далее развивались так. (Пишу кратко, потом дополню.)Ранен оператор кинохроники. Лишь потом узнаю, что он из группы Подниекса.Еще один оператор убит.Репортаж датского телевидения: памятник Свободы (я стоял около него недавно, на пути к электричке), бегущие люди, крики, стрельба.Режиссер женщина неплохо говорит по-русски:— Мы находились в Домском соборе, там шла съемка. Выходя на площадь, еще пошутили, что такая тихая, такая мирная революция, что можно лишь снимать тишину и уезжать домой… И вдруг нам показалось, что где-то прозвучали выстрелы… Мы побежали в эту сторону, но нас остановили, пытаясь оберечь… Но сами-то люди не береглись, они нас защищали… Таксист пытался посадить в машину, чтобы увезти, но мы не захотели… Мы направились к центру…— Вы близко подошли? — спросил ведущий.— Не подошли, а подползли… Но они открыли огонь в нашу сторону… Мы забрались под машину… А наш оператор в ярко-желтом костюме, мы беспокоились, что он так заметен!Я хочу обратить внимание на эту очень важную информацию: «ОНИ ОТКРЫЛИ ОГОНЬ В НАШУ СТОРОНУ».
То же было с оператором «Взгляда» В. Брежневым. То же с финским и другими корреспондентами.Переключились на другую информацию, но женщина, случайно, конечно, оставалась еще в кадре, и вдруг мы увидели, что она плачет…Пока рассказывала зрителям, держалась, а когда решила, что ее уже никто не видит, дала волю слезам.На студии спохватились, отключили.— Показываем пленку… Мы тут ее еще не видели… Смотрите и думайте сами!На экране снова молодые ребята, теперь это милиция и дружинники. Им не до репортажей, идет бой. Но они готовы коротко ответить, вот, несколько слов:— Что происходит?— Омоновцы атакуют здание Министерства внутренних дел.— Они уже там?— Кажется, нет… Точно не знаем.— Есть погибшие?— Есть.У парнишки из дружины, ему лет двадцать, белая сорочка и галстук под курткой, небось, одевался так, чтобы после дежурства провести праздничный вечер.Репортаж прерывается новостью:В 23 часа 30 минут Иварс Годманис передал на студию, что стрельба прекратилась, происходят переговоры с ОМОНом, занявшим здание МВД. Просят всех граждан города не выходить на улицу.— А Сашка, дурак, ребенка в квартире держит, — вдруг сказала на нерве Галя Дробот. Сашка, который дурак, Александр Гриберман, ее школьный приятель, режиссер, работает на киностудии, а проживает неподалеку от мест, где все сейчас и происходит. — Сам он тоже где-то дежурит, но ребенком-то зачем рисковать, — продолжает Галя. — Мог бы вывезти на дачу, она теплая…Переговоры ночью вел с омоновцами священник Алексей Зотов.Война, убийство, кровь — дело политиков, а умиротворение, видать, удел церкви…Так, во всяком случае, на деле происходит.Не правда ли, символично?Власти не смогли найти языка с озверевшей омоновской братией. На переговоры направился Алексей Зотов, депутат Верховного Совета Латвии, чернобородый, округлое доброе умное лицо. Теплый взгляд. Уже ночью происходит заседание Верховного Совета, показали и самого Годманиса: он в бронежилете…Священник рассказывает о переговорах, он конкретен, точен, справедлив в своих оценках.Вот вкратце его рассказ:— Поехал к Министерству, на расстояние выстрела, в прямом смысле, дальше не допускали. Попытался вступить в переговоры, не отвечают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22