https://wodolei.ru/catalog/dushevie_dveri/steklyannye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

»
По-латышски, мне перевел Леня: «Армия КПСС — сколько же тебя на нашей маленькой земелюшке?» «КПСС, ты можешь в нас стрелять, но ты не достигнешь цели!»
Их тысячи, этих листков, сколько я потом ни приезжал и ни переписывал, они появлялись все новые, и зафиксировать их всех было невозможно. Но это и есть тот самый глас народа, который долго молчал. Теперь он заговорил голосом плакатов. Сознаюсь, хотелось хоть один взять на память, сохранить как документ, но я не сделал этого: стало жалко, что кто-то не сможет прочесть. А, может, и так: народ при помощи этих листков освобождается от сидящего в нем раба?Листки везде, хоть я назвал это (но не я придумал) забор-газетой, на грузовиках, на деревьях, даже на спинах и на нарукавниках…В этом, впервые увиденном мной самиздате, автор-народ возвысил свой голос до высочайшей ноты, доказав, что он выжил, что он свободен.Не случайно один из многих читателей листков, вдруг не кому-то, а просто так, в пространство, произнес: — Дайте жить людям. Господи, как коротко и верно.Мы вернулись на Домскую площадь.Посреди площади огромная, оставшаяся от Нового года, елка, украшенная вместо игрушек множеством плакатов… Что-то в адрес ОМОНа, который сравнивался с гестапо!У подножья елки — фотография погибшего от рук омоновцев водителя Роберта Мурниекса, в окружении множества горящих свечей. Его портреты повсюду, украшенные цветами, свечами, тут же даты жизни и смерти: 1952 г . — 16.1.91 г.Первая жертва ОМОНа. Мы еще не знаем, но догадываемся, что не последняя.Мы разносим газеты и раздаем их рабочим, сидящим у костров, шоферам на грузовиках, девушкам-медсестрам, дежурящим в Домском соборе, сейчас здесь оборудовано под госпиталь.Замерзнув, мы зашли сюда просто погреться и вдруг попали в иной, не баррикадный, а божественный мир спокойствия и тишины. Даже медсестры в белых халатах не нарушали этой гармонии… Да и что может быть естественнее, чем сестры милосердия, расположившиеся в божьем храме!Звучала тихая музыка, орган.Звучала не на обычном концерте, как мы привыкли, для пришедших сюда по билетам слушателей, а для отдыхающих от дежурства рабочих ребят, которые, как и мы, заглянули сюда, чтобы погреться.Я прошел вдоль скамеек, вглядывался в лица. Я давно понял, что надо сейчас смотреть, всматриваться в лица этих людей, они не такие, как в обыденной жизни.В трамвае таких лиц не бывает.Внутренняя сосредоточенность и одновременно отрешенность в них. Они будто очистились от случайного, от былого, и оттого кажутся почти святыми.Вспомнил, как с одной моей знакомой, актрисой известного театра, посетили мы одного верующего во время долгого поста. Он принял нас благородно, сдержанно, но коротко, его силы были на исходе. Но лицо его светилось, вот, как у этих ребят. И вдруг моя знакомая воскликнула: «Хочу такое лицо».Мы ушли, но всю дорогу она исступленно повторяла: «Хочу такое лицо. Хочу…»Впору сейчас и мне было воскликнуть:— Хочу такое лицо!И вдруг я вспоминаю, а ведь сегодня суббота, 19 января, — великий праздник Крещение Господне.Христос принял крещение для того, чтобы собственным примером освятить обряд, который, благодаря Его искупительным заслугам, впоследствии сделался знаком покаяния и очищения от первородного греха. «Кто будет веровать и креститься, спасен будет» (Марк XVI, 16).
Ну, что же, наш первородный грех — переворот семнадцатого года, который так рьяно поддержали латышские стрелки. Может быть, без них, верных охранителей большевистских вождей, тем бы не устоять в критические дни.Теперь внуки стрелков, отвергнув ложный путь дедов, вышли в эти дни защищать от большевиков свою свободу, и это есть знак очищения и покаяния. Они поверили в очиститель-ную силу своей свободы. И ничего уже с ними не сделать. Горбачевская команда может их, каждого из них, убить. Но пока они живы, они будут выходить на улицы и строить баррикады, которые увиделись господину Денисову как нарушение городского порядка.Не случайно среди листовок и призывов встречаются и довольно часто библейские мотивы. Такие, например:«Зло заговорит там, где молчат терпение, надежда и любовь…» (Плакат на грузовике.)И там же:«Господи, спаси нас от враждебности, пока нет любви…»А еще одно, обращенное к большевику Рубиксу, который частью и заварил эту кровавую кашу: «МОЛИЛСЯ ЛИ ТЫ НА НОЧЬ, ФРЕД ПЕТРОВИЧ?»
Христос сказал апостолам: «Идите и поучите все народы…» (Матфей).Ну, что ж, в эти дни все народы обращены на первый и такой трагический опыт Балтии, где решается и их судьба.Всех, и лично моя тоже.Так я шел вдоль рядов и будто споткнулся: вдруг вспомнил, что здесь, на концерте Баха, пять лет назад в январе месяце 86 года, познакомился с Мариной, моей женой.Я даже помню эту скамеечку, стоящую в правом крыле, боком к органу. Билеты были так себе, хотя достали мы с трудом.В этот год, начала всяких перемен, хотя ничего еще особенного, что предвещало такой разрушительный конец, еще не ощущалось, молодая и уставшая от долгого развода женщина приезжает всего на три дня пожить в Доме творчества у моей приятельницы Инны Громовой. Ее сажают за наш стол, слева от меня, в торце стола.А вечером мы едем в Домский собор и оказываемся рядом. Даже кажется так, что сперва мы сидели не рядом, а потом, после перерыва, кто-то с кем-то поменялся местами и мы оказались друг с другом…То есть, мы были со всеми, но вдруг ощутилось, что никого, кроме нас и музыки, в этом прекрасном храме нет… Звучал орган, вот, как сегодня, ибо он обращался лишь к нам, и божественное просветление снизошло на нас двоих, хоть и не было вымолвлено ни слова между нами и я еще не ведал про ее такое одиночество, и она не знала ничего о моем.Конечно, спасаясь от космического холода в душе, в теплой Балтии, я не мог тогда знать, что рядом со мной сидит выброшенная судьбой из жизненной колеи женщина и эта короткая поездка для нее спасение, хоть на несколько дней, но и она могла не состояться, потому что накануне отъезда прямо в редакции ее обокрали, забрав деньги на билет…Но в редакции скинулись и она поехала.А потом она стала моей женой. НУЖНЫ ВЗРЫВЫ Объявили: по непроверенным данным, планируется серия взрывов в общественных местах: на вокзалах, в воинских частях, на улицах… Они должны дестабилизировать обстановку и вызвать из центра приказ ввести президентское правление.Взрывы желательны с жертвами, ибо предыдущие двадцать взрывов не достигли результата.Почти сразу после предупреждения взрыв произошел возле здания Академии наук, но, слава Богу, опять без жертв.Уже после моего отъезда взрывы продолжались, около ЦК Компартии (но на достаточно безопасном расстоянии), а еще в доме, где проживают военные и т. д. Нашли и некоторых участников, ими оказались люди, связанные с военными, но в печати это промелькнуло коротко, как-то невнятно, и полной ясности не принесло.Все передачи по Центральному телевидению пытаются утвердить мысль о якобы двух противоборствующих силах в Прибалтике, во всех трех республиках, это опасная тенденция. Кому-то очень надо, чтобы таковой эта обстановка тут была.И здесь возникает вопрос о русскоязычном населении.Обычно это работники военно-промышленного комплекса, подчиненного Москве, или учреждений, привязанных к центру: портовые работники, аэрофлот, железнодорожный транспорт.Но, как ни странно, среди них много учителей.Что же делает Москва?Она выдергивает и выставляет по телевидению этих людей (многие из них партаппаратчи-ки) и ихними устами глаголет «истину», а истина такая: вот-де, посмотрите, какие мы брошенные и несчастные, никто нас не слышит, никто не защищает, мы отторгнуты Россией и отторгнуты Латвией.Но отторгли-то они себя сами, ибо желают жить лишь по имперским законам, по которым пришельцам выгодно было здесь жить. По сути, они были тут на положении колонизаторов в своей колонии.Другое дело, что наши советские колонизаторы тоже нищи, но менее нищи, чем, скажем, в России, и по своей воле из этой богатой страны не уйдут…В их число входят и русские из коренного населения, но в основном это лимитчики, люди малокультурные, зависимые от центральных властей и цепляющиеся изо последних сил за благословенный клочок земли, который им послала судьба. Противопоставляя их законной власти, центр укрепляет их силы, внушает им надежду и поддержку, делает их опасными и агрессивными. Отсюда уже недалеко и до столкновений.Факел (отсюда-то видней) зажжен в Москве, и нужна лишь взрывоопасная обстановка. И она есть. И вот уже пожар вспыхивает до неба, льется кровь, гибнут люди, и население в страхе перед насилием призывает для успокоения армию и горбачевское правление…Схема эта действует безотказно. И в основе ее только одна их «истина» (она у них всегда одна и та же!) — борьба за власть.А борьба за власть — это борьба за империю.Вчера снова показали фильм Станислава Говорухина «Так жить нельзя». Там сцены насилия в Азербайджане, танки вторгаются в Баку, гибнет население… Но если перепутать пленки и вставить отрывок из Литвы, никто не заметил бы подмены, ибо и там, и тут насилие, произведенное по одной, заранее выработанной схеме.Страшно смотреть, но еще ужаснее думать, что это не только наше ближайшее прошлое, но и наше ближайшее будущее.Дневник, который я сейчас пишу заново (он тоже был уничтожен в этих событиях), как и фильмы Говорухина, предупреждение людям.Вот уже и эти строки были написаны, когда в день открытия съезда Верховного Совета РСФСР 28 марта Горбачев вывел на улицы Москвы 50 тысяч (!) солдат и милиции, и омоновцев, со времен Сталина город не видел такого вооруженного присутствия войск, и все это лишь для того, чтобы напугать народ и, может быть, спровоцировать столкновения. И на крови (еще одной крови) ввести президентское правление в неугодной ему столице.Прибалтика ЕГО ничему не научила. А жаль.Но она научила нас.Вспоминаю, еще дня за три до событий в Литве, теперь она станет знаком, мерилом отсчета «нового» времени для страны и для каждого из нас, в электричке, когда мы возвращались со спектакля по Бродскому, возникла драка между молодыми юнцами, жестокая, пьяная, бессмысленная.Интересно, что ни одной драки и ни одного пьяного в эти «баррикадные» дни я не увидел.Революционное правосознание?Слова-то сами по себе ужасные, из тех, из ленинских времен, а по сути верно.В ситуации, когда весь народ поднимается на защиту, особенно другой видна молодежь, она искренней и чище нас, борьба за свободу ее еще более очищает.Это большевистская революция, которая не что иное, как переворот (читайте «Несвоевре-менные мысли» Горького), вызывает и призывает в человеке все низменное, черное, скотское.Теперь можно сравнивать.Кстати, в той же электричке проходила женщина, просто одетая, пальто и платок, она негромко и даже как-то интеллигентно позвала всех, кто был в вагоне, а, значит, и нас, приходить и очиститься в Академии наук, ибо грядет конец мира.Почему это происходило в Академии наук, а не в церкви, я не понял. Не в этом дело.— Мы увязли в делах дьявола, и нет нам прощения… Лишь очищение, исповедь и прозрение через них поможет нам в трудный и последний час…Сказала и ушла.А через несколько дней, прямо в святые праздники, и началось…Спускаюсь на завтрак, внизу, рядом со столиком дежурной, на диванчике женщина, немолодая, внешне респектабельная. Но что-то настораживало, скорей всего голос, не столь просящий, сколько требующий немедленного к ней внимания.— Я вас давно жду, — произнесла она. — Вы можете уделить мне внимание?Такая железная закваска обычно встречается у старых классных дам, выработавших в непрерывной борьбе с детьми непререкаемый тон, да еще у совслужащих, куда такие женщины чаще всего идут не столько по идейным соображениям, сколько от одинокой жизни. В народе их именуют иронично «совбаба», имея в виду особенный «корчагинский» несгибаемый характер и другие далеко не женские черты.У женщин такого рода обычно строгий современный стиль одежды, решительная походка и мертвая хватка в разговоре, за очками с холодным звериным блеском непонятного цвета глаза.— Я не думала, что у вас так ограниченно, что я должна общаться лишь десять минут… (поджатые в обиде губы). У меня разговор долгий, я не спала всю ночь…— К сожалению… — выдавливаю из себя.Я почему-то уверен, что мне хватит и двух минут, чтобы понять, что эта дама от меня хочет.Судя по манерам и по каким-то неуловимым признакам, я подозреваю в ней человека от Интерфронта. Манера поведения у них обычно стандартная, настойчиво требуют их выслушать, потом заявляют о поддержке Народного фронта, в котором они разочаровались, и далее… ложь, смешанная с правдой, о том, какие злодеи латыши, которые всех обманули и меня, разумеется, тоже обманули.В этом, последнем пункте они становятся особенно агрессивными, мне иногда кажется, что у них появляется волчий оскал.Я смотрю на даму и жду.— Но это невозможно, — говорит она, прочно усаживаясь на диван в прихожей, так что я и при желании не смогу уйти. — Я вот тут записала… Но если у вас так ограниченно, что с обыкновенным человеком с улицы вы даже не находите возможности поговорить по душам…Ох, не человек она с улицы, теперь я это знаю.Тут она покопалась в сумке, которую держала на коленях, поискала, но бросила, и сразу же сказала:— Я человек трудной судьбы… Вот вы написали о выселенных чеченцах, а я их видела у себя в Казахстане, в Кокчетавском районе… Мои родители еще до революции владели там мельницей… Они были репрессированы… Поэтому, когда организовывался мемориал, я перечислила им свою зарплату… Хотя работаю я учительницей и получаю не так уж много…— Значит, вы учитель? — спросил я с некоторым даже облегчением и смущением, что принял приличного человека за негодяя.— Я работаю учителем русского языка и литературы, — отвечала она. — И вот я слушала вас по телевидению…— Да, да, — кивнул я.— Вы защищали правительство Латвии и Народный фронт… как вы сказали, «демократию»… Но ведь демократии-то никакой нет…— Вы Интерфронт? — тут же спросил я, заслышав знакомые нотки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22


А-П

П-Я