Если бы Господь Бог сотворил чудо, превратив нас обоих в высокородных нормандцев, даровав нам возможность жить и любить друг друга, я взял бы тебя в жены».
Но вслух он сказал:
– Вся моя жизнь посвящена моим потомкам. Я женюсь на знатной нормандке. Так я решил, и так будет.
Руки Бетани скользнули по его груди и, выбравшись из-под камзола, безвольно упали вниз.
– Ты повторяешь это настолько часто, что я все уяснила. – Глубоко вздохнув, она помолчала. – Я не прошу, чтобы ты ради меня отказался от своих блестящих планов на будущее. Я лишь хотела спросить, не мечтаешь ли ты о том, чтобы все сложилось по-другому? Могу же я помечтать или ты мне и в этом отказываешь?
Боль, наполнившая ее взгляд, нанесла Ройсу глубокую рану.
– Пусть твои мечты остаются с тобой, Бетани. Но знай, это только мечты. Я не хочу, чтобы ты страдала, поверив в то, чему никогда не бывать.
– Рыцарь, ты видишь перед собой взрослую женщину или ребенка? – спросила Бетани и не стала ждать его ответа. – Мне известна разница между мечтой и жестокой действительностью. Меня с детства учили твердо стоять на ногах. Я не могу предать своих людей, и ни за что на свете я не стану умолять мужчину взять меня в жены.
От Ройса не укрылся влажный блеск ее глаз, но он был восхищен тем, как Бетани держала голову гордо поднятой вверх, ни на мгновение не отводя взгляда. Наконец он решил, что шутка поднимет ее настроение.
– Где та женщина, что откажется выйти за меня замуж? Я жених завидный.
Бетани прыснула:
– Представляю, каким капризным ты был в детстве.
Ройс обрадовался тому, что его замысел достиг цели.
– На самом деле я был очень серьезным, даже угрюмым мальчиком. Не удивляйся, – изобразил он притворное негодование. – Не сразу я стал тем веселым парнем, которого ты видишь перед собой.
– О, ты был более серьезным, чем сейчас? С трудом могу в это поверить. Не ты ли запер меня в башне, угрожая самыми суровыми последствиями?
Ройс улыбнулся.
– Я воин, cherie, но тебе известна и другая моя сторона. Ты одна из немногих, кому было позволено взглянуть на нее.
– Знаю, Ройс, – согласилась Бетани и взглянула на него с серьезностью, тронувшей его сердце. – У тебя было счастливое детство?
– Я знал, что начертано мне судьбой, и научился принимать это.
Она замахала рукой:
– Понимаю, но как тебе жилось?
Ройс заглянул в самые глубины ее глаз:
– Мне было очень одиноко.
Сострадание, наполнившее взгляд Бетани, явилось для него полной неожиданностью. Быстро отпустив ее, он поспешил переменить предмет разговора.
– А ты? Наверное, наследница Нортумберленда целые дни напролет играла и веселилась со своими подругами. Я прав? – спросил он, обнимая ее за плечи.
Бетани рассмеялась:
– Ты будешь удивлен, но я была в детстве очень серьезной.
– Non, я этого и ожидал. Ты стремишься взвалить на свои плечи все тяготы управления этими землями.
– Я должна так поступать. Я отвечаю за своих людей.
– В таком случае просто замечательно, что я оказался именно в этой части Англии. Я сниму с тебя эту ответственность.
– Только нормандский воин может так рассуждать!
Она вопросительно посмотрела на Ройса, и он понял, что ступает на зыбкую почву.
– По правде сказать, cherie, ты сама не смогла бы защитить замок от шаек разбойников.
– Ты хочешь сказать, что мне следует быть довольной своим положением рабыни?
– Как ты умеешь перевирать смысл сказанного!
– Тебе не нравятся мои слова, потому что в них звучит правда, которую ты хочешь заглушить.
– Возможно, ты и права, – уступил Ройс. – И все же судьбы наши это никак не изменит.
– Ройс, мы с каждым вздохом меняем свою судьбу. Я не верю, что наши жизни расписаны наперед чьей-то высшей волей. Считаю ли я, что ты повелеваешь собственной судьбой? Ни в коем случае!
– Анни, что касается тебя, то сейчас я твоя судьба. И будет лучше, если ты примешь настоящее, позволив будущему самому заботиться о себе.
– Я всегда считала, что Бог помогает тем, кто не сидит сложа руки. Моя судьба не расписана ни Господом Богом, ни тобой.
Бетани попыталась было отвернуться от Ройса, но он, схватив за руки, удержал ее.
– Моя упрямая дикарка! Клянусь, покорная и послушная ты не была бы и вполовину такой привлекательной, – Ройс привлек девушку к себе и шепнул ей на ухо: – Каждое мгновение, проведенное рядом с тобой, – это само волшебство, неведомое и таинственное.
Искрящиеся янтарем карие глаза Бетани были красноречивее любых слов, но Ройс, смалодушничав, не высказал того, что было у него на сердце.
– Принимай жизнь такой, какая она есть, Бетани. Никому не дано заглянуть в будущее, – пробормотал он, накрывая ее губы поцелуем.
От этого нежного прикосновения по всему его телу разлились жаркие потоки страсти. Бетани оказывает на него более сильное действие, чем любые вина, а уж удовольствие, которое она дарит, не сравнится ни с чем. Ройс никак не мог насытиться этой женщиной, и по тому, с какой готовностью Бетани ответила ему, он понял, что то же самое испытывала и она.
В эту ночь их единение было не таким, как раньше. Ройс почувствовал это и понял, в чем причина. Он любит эту женщину, хочет, чтобы она стала его женой и всегда была рядом с ним. Но он запрятал эту мысль в самые потаенные глубины своего сердца, чтобы надежно держать ее там взаперти. Или чтобы самому скрыться от нее.
Глава 15
Вердон, посланник короля Вильгельма, подъехал к воротам замка Ренвиг с первыми проблесками утренней зари. Объявив стражникам, кто он такой, Вердон въехал во внутренний двор.
Подмораживало, и дыхание вырывалось изо рта белым облачком, теряющимся в предрассветном полумраке. Кутаясь в опушенный мехом плащ, Вердон повел своего скакуна на конюшню. Промерзший до мозга костей, он озабоченно покачал головой, увидев спящую в сене пару. Проходя мимо сеновала, он ступал едва слышно, но мужчина тем не менее очнулся от сна и, подняв голову, взглянул на того, кто разбудил его. Убедившись, что никакой опасности нет, пробудившийся воин снова занял уютное положение, предварительно крепко прижав к себе свою возлюбленную.
Вердон, расседлывая коня, то и дело украдкой бросал взгляды на обвившие друг друга тела. Когда первые лучи солнца пробились сквозь тучи, он узнал в мужчине владельца поместья. Женщина же была ему незнакома, хотя Вердон твердо мог сказать, что это не леди Дамиана. Судя по всему, де Бельмар стал более разборчивым в женщинах. Рыжеватые волосы и необычайно нежная кожа придавали женщине неземной, прямо-таки ангельский вид. Влюбленные лежали под меховым плащом, но рыцарь к тому же укрывал женщину руками и ногами, а та льнула к нему, кутаясь в покрывало.
Она, вздохнув, заворочалась во сне, теснее прижимаясь к рыцарю. Тот в ответ еще крепче обвил ее руками. Не оставалось сомнения, что эта женщина для него значит очень многое; впрочем, и он для нее тоже.
Вердон улыбнулся. Вильгельму будет интересно узнать о таком развитии событий.
Зевнув, Бетани согнала с себя остатки сна. Ее снова тошнило, но она уже знала, что, если немного полежит неподвижно, это скоро пройдет. Напряжение последних дней оказывало на Бетани странное действие. Если подобные приступы не прекратятся, придется обратиться к Майде с просьбой приготовить ей какое-нибудь снадобье. Щекой Бетани ощущала ровное сердцебиение Ройса. Присутствие рыцаря наполняло ее душу радостью. Он предпочел быть на холодном сеновале с рабыней, а не в теплом замке с леди Дамианой.
Несмотря иа то, что небо затянуло тучами и в воздухе чувствовался надвигающийся дождь, Бетани наступающий день показался необычайно прекрасным. Тошнота прошла, и она набрала полную грудь воздуха. Бетани вспомнила ночь, необыкновенную в чарующем единении любви, и ее захлестнуло ощущение счастья. Эта ночь была особенной. Надежда, теплившаяся в её груди, сбылась: Ройс предпочел рабыню своей суженой. Бетани одержала маленькую победу в той войне, что идет у него в душе. Впервые за последние месяцы у нее на сердце было легко и радостно. Если бы не боязнь разбудить Ройса, она вознесла бы к небу радостный гимн, но ей пришлось сдержаться.
Руки Ройса, обвивавшие Бетани, вдруг ожили, крепко обнимая ее.
– Доброе утро, Анни.
Это имя, когда-то ей ненавистное, теперь наполнило ее сердце радостью, так как хрипловатый голос Ройса, произнося его, звучал мягко и нежно. Бетани потянулась, улыбаясь.
– Доброе утро, Ройс.
– Я решил, пришло время отпустить твоих брата и сестру в Шотландию. В день их отъезда ты должна будешь принести мне клятву верности. Ты показала, что можешь держать свое слово. Я верю, что ты выполнишь все условия договора.
Губы Бетани словно стянуло тугими путами, в горле у нее застрял комок. Ей не удалось сдержать внезапно вскипевшие чувства; в глазах у нее защипало, лицо Ройса расплылось.
– Ну же, не надо. Я думал, ты обрадуешься, – сказал он, пытаясь вытереть ей глаза.
Как только на щеке у Бетани появлялась новая слезинка, Ройс проворно смахивал ее.
Смеясь и плача одновременно, Бетани начала объяснять:
– Я не надеялась, что ты сдержишь слово. Мне хотелось верить, что ты не обманешь, но я все же сомневалась.
– Анни, я же дал слово.
– Да, но слово нормандского рыцаря для меня ничего не значило.
– Ну, прямо Фома неверующий, – сказал Ройс, чмокая Бетани в щеку. – Что ж, я предоставлю тебе доказательства. К полудню твои родные уже будут на пути в Шотландию.
Обвив его руками, Бетани нырнула в радушный жар его тела. В конюшню ворвался порыв холодного ветра, но она ощущала лишь тепло счастья.
Уединившись с Мери и Бретом в своей комнате, Бетани наслаждалась общением с родными. Воспоминанию об этом свидании суждено будет поддерживать ее долгие годы.
– Вот, Мери, ты должна это взять, – сказала Бетани, протягивая сестре расшитый золотом пояс. – Цепочка наследования не должна прерваться.
Испуганно отдернув руку, Мери прижала ее к груди, словно полоска ткани была ядовитой змеей, готовой ужалить ее.
– Нет, сестра, она останется с тобой до самой твоей смерти. – Мери промокнула глаза платочком. – Не понимаю, почему ты отсылаешь нас прочь.
– Мери, ну как ты можешь быть такой наивной! – воскликнула Бетани, снова опоясываясь перевязью и с силой затягивая узел. – Здесь вы с Бретом никогда не будете в безопасности.
– Неправда. Ройс де Бельмар прямо-таки обожает Брета, а Дамиана вежлива со мной. Знаешь, ее знакомые видели папу римского! Мы с Бретом будем скучать по тебе.
Слова Мери поразили Бетани в самое сердце.
– Когда Дамиана станет в замке госпожой, ваше положение изменится к худшему, вот увидишь.
– О, сестра, я буду молиться за тебя. Зависть – тяжкий грех.
Бетани в отчаянии схватила сестру за плечи, хорошенько встряхнув ее.
– Мери, ты никогда и ни в ком не могла разглядеть дурное; но я тебе говорю правду: твоя новая подруга – жестокая и коварная женщина. Поверь мне; мы с тобой – одна плоть и кровь, и я не стану обманывать тебя.
– Ты мне делаешь больно! – вскрикнула Мери. – Бетани, ведь ты сама попросила меня подружиться с Дамианой, – жалобным голосом обвинила она сестру.
– Прости, Мери, ты права, – ответила Бетани, устыдившись своего раздражения и разочарований, но в то же время огорченная недалекостью сестры.
– Зачем ты просила меня об этом? Нашим людям не нравится мое поведение.
– Они знают, что ты выполняешь мой замысел. Поверь, сестра, они тебя ни в чем не винят, – сказала Бетани, сжимая Мери руку.
– Мне хотелось бы, чтобы тебя тоже простили. Бетани, наши люди считают, что ты их предала. Они уверены, ты сделала это потому, что находишь удовольствие в постели нормандского рыцаря.
Бетани поспешно заткнула Брету уши:
– Мери, как ты можешь так говорить?
– Но это же правда, – тихо промолвила Мери. Затем, опустив глаза, она прошептала: – Говорят, ты получаешь удовольствие от разврата.
Сверкнув глазами, Бетани опустила руку на плечо брата.
– Брет, сбегай к Майде на кухню посмотри, готовы ли твои любимые булочки. Если готовы, разрешаю тебе съесть парочку.
Брет радостно улыбнулся.
– Я принесу одну тебе, – сказал он, выбегая из комнаты.
Как только за мальчиком закрылась дверь, Мери, обиженно надув губки, повернулась к сестре.
– Я только повторяю то, что все говорят. Это правда? – с вызовом спросила она.
Видя, что Бетани молчит, Мери печально покачала головой:
– За целый месяц ты не сказала ни слова против нового хозяина замка. Думаешь, этого никто не заметил?
Бетани почувствовала, как у нее запершило в горле. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
– Я ничего не могу поделать с тем, что думают люди. Но я стараюсь на благо всех.
– Сестра, я тебя не понимаю. Прежде мне казалось, что главное для тебя – наши люди. А сейчас я думаю, что мама и папа устыдились бы такой дочери.
Бетани сглотнула комок в горле. Ей было невыносимо больно от сознания, что родная сестра считает ее предательницей, но она обещала Ройсу никому не говорить про договор, и слово надо держать.
– Мери, если тебе когда-либо доведется управлять людьми, ты узнаешь, сколько жертв приходится приносить ради других. Никогда больше не заговаривай со мной об этом.
Мери взяла ее за руку:
– Ты имеешь в виду мученическую кончину? Бетани, пожалуйста, откройся мне. Обещаю: я пойму и прощу.
Бетани покачала головой:
– Мери, не надо. Мне очень хотелось бы все тебе рассказать, но я не могу сделать этого.
– Ну хорошо, раз ты не хочешь разделить со мной свою иошу, я буду молить о том, чтобы Всевышний просветил тебя, – смиренно промолвила Мери. Потупив взор, она молитвенно сложила руки на груди. Внезапно морщинка пересекла ее чело, и девушка подняла глаза. – Бетани, ты совершила какое-то деяние, которого страшишься?
Бетани ничего не ответила.
– Я угадала! – воскликнула Мери, превратно истолковав молчание сестры. – Я вижу по твоему лицу. О, сестра, что ты натворила?
– Мери! – строго произнесла Бетани, пытаясь успокоить сестру. – Мне нечего стыдиться, не в чем исповедоваться. Пожалуйста, поверь мне.
Внезапно в комнату ворвалась Майда, как всегда деятельная и энергичная, с улыбкой теплой и лучезарной, как солнечный день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47