!! — прыгал по крыше князь. Дровосеки в панике метались по двору. Непонятно откуда взявшиеся черные чудовища в перьях напугали их до беспамятства. Прошло несколько минут, прежде чем «чудовища», громко матерясь, объяснили, что они, мол, свои. Но все равно часть протрезвевших бунтарей с дикими визгами успела убежать в лес.
— Враги понесли серьезные потери, — довольно констатировал Николашка, записывая в бересту происходящее, так сказать по горячим следам. — Назову-ка я сей свиток «Битва за удел Сиверский».
— И половцев, половцев обязательно упомяни! — строго добавил Всеволод. — Мол, дровосеки сговорились с самим ханом Кончаком и, подкупленные дешевым самогоном, предали своего князя аки подлые Июды. М-да. И происки брата моего Осмомысла сюда приплети. Видел, мол, смутьянов, но вовремя не вмешался.
— Сделаем, — кивал Николашка, строча павлиньим пером великую гисторию.
Опомнившиеся дровосеки быстро перестроились.
Потери в их рядах были ощутимые, но не смертельные. Сломать дубовые двери им не удалось, и недолго думая супостаты решили поджечь княжий терем.
— Настал роковой момент! — с пафосом провозгласил Всеволод, дерзко сверкая голубыми глазами.
Он подошел к краю крыши и, сложив ладони лодочкой, громко крикнул:
— Ну как топоры, не затупились?
Снизу донеслось невразумительное, полное ненависти рычание. Внезапный всплеск классовой вражды достиг своего апогея. Упившиеся до белой горячки смутьяны потеряли дар речи.
Всеволод присмотрелся.
Вокруг терема в дивной светящейся кольчуге не спеша расхаживал Кондратий, только что прибывший по срочному вызову из самого Навьего Царства. Кондратий деловито тюкал своим чудовищным железным молотом некоторых дровосеков по головам. Кое-кто опосля такого удара больше не поднимался.
Заприметив на краю крыши князя, навий богатырь приветливо отсалютовал ему, подняв над головой свой ужасный молот.
Всеволод сдержанно кивнул в ответ.
Кого-кого, а князя Навьему Царству ни за что не заполучить. Во всяком случае, не по пьяной лавочке. В выпивке Ясно Солнышко был куда более сдержан, нежели прочие удельные князья.
С трудом запалив деревянные чурки (утро было сырым и прохладным), дровосеки приготовились к метанию.
— Ерема! — басом взревел князь. — Открывай!!!
У княжеского сарая как по волшебству возник высокий, словно жердь, гонец и всей грудью налег на тяжелый засов.
Дверцы сарая со скрежетом отворились. Ерема схватился за неровный косяк одной из створок и легко вспорхнул на покрытую соломой крышу.
— Ви-и-и-и… — неистово раздалось на княжьем дворе.
Дровосеки в недоумении обернулись.
Кое-кто уже успел швырнуть в терем пылающую чурку, но Николашка ловко поймал ее на лету и, разогрев ею сургуч, крепко запечатал новенький гисторический свиток.
— Свиньи-и-и-и… — взвыли лесные труженики, но было поздно.
— Я их специально несколько дней не кормил, — похвастался Всеволод. — И к лужам даже на шаг не подпускал.
Зрелише было просто кошмарным.
Обезумевшие хрюшки погнали дровосеков в сторону леса. Следом за ними резво бежал Кондратий, положив железный молот на могучее плечо. Видно, не всех еще дровосеков хватил.
— Эту осаду они надолго запомнят! — довольно проговорил князь, — Николашка, труби отбой.
— Отбо-о-о-о-ой!!! — аки ерихонская труба взревел Николашка, и, тихо посмеиваясь, дружинники стали спускаться с чердака обратно в терем.
* * *
Воистину велик град Новгород!
Настоящее чудо расейское. Высокие стены, дозорные башни. Просто крепость, а не город. Такой не то что перед половцами выстоит, но даже и нападение легендарных псов-рыцарей отобьет. Одним словом, настоящий оплот греко-расейской дерьмократии.
У настежь распахнутых ворот дежурили невыспавшиеся стражники.
— Стой! — поднял руку вверх один из стражей. Колупаев покорно придержал коня.
— Кто такие, с какой целью в град Новгород въезжаете?
— А вот я тебя сейчас как хрясну по кумполу! — недовольно пригрозил из телеги Муромец. — Год будешь свое имя вспоминать.
Степан с неодобрением посмотрел на спутника. Судя по всему, Илья, принявший давеча решение бороться со своей робостью, захотел малость понарываться.
Но стражники на агрессивные поползновения богатыря никак не отреагировали, видно, за годы своей однообразной службы были уже ко всякому привыкши.
— Странники мы, — несколько неопределенно ответил кузнец, — ищем в Новгороде одного старого приятеля.
Такой ответ стражей вполне удовлетворил, хотя скорее всего они просто спали наяву. Во всяком случае, взгляд у них был совершенно мутный и бессмысленный. Но полная отмороженность все же не помешала им потребовать плату за въезд.
Одним словом, наши люди.
— Сколько? — вздохнул Колупаев. Стражники назвали. Степан расплатился. Сумма была символической. Похоже, ребятам просто захотелось выпить в местной забегаловке по кружечке лыкового первача. Насколько помнил кузнец, раньше стражи Новгорода платы за проезд не брали. Ну и леший с ними. Пущай ребята выпьют, развеются.
Проехав сквозь городские ворота, Колупаев обернулся. Так и есть! Он угадал. Стражу как ветром сдуло, лишь одиноко стояли, прислоненные к каменной кладке стены, булатные копья.
— Всюду одно жулье! — проворчал Муромец, и этот его задиристый тон Степану очень не понравился…
Везде — на домах, деревьях и просто на специальных столбах — висели огромные куски бересты с весьма схематичным изображением физии великого расейского смутьяна Павла Расстебаева. Судя по надписям под портретом, за голову подстрекателя власти обещали ни много ни мало, а по три бочонка золота! За остальные части тела (включая лживый язык) чуть поменьше.
Колупаев пригляделся. Узнать Павла по портрету оказалось совершенно невозможно. Неведомый художник не то был пьян, когда преступника рисовал, не то (и это вернее всего) в глаза его никогда не видывал, срисовав смутьянскую физиономию со своей жены.
— Гляди! — усмехнулся Муромец. — Вылитое Лихо Одноглазое. Видать, кто-то чего-то напутал.
На глаза попадались и другие куски бересты, объявлявшие о том, что в Новгороде в данный момент проводятся дерьмократические выборы городского головы.
— Принять участие могут все желающие, — с недоумением по слогам прочел Илья. — А что это означает — городской голова?
— Ну тебе эта должность никак не светит, — отозвался Колупаев, осторожно ведя повозку среди галдящих в предвкушении выборов народных масс. — В общем, у кого голова будет больше, тот и победит! — Муромец с интересом ощупал свою голову.
— А что, у меня ничего, здоровая.
— Ты шлем-то сними, — посоветовал Степан, сворачивая к ближайшей корчме.
Богатырь снял шлем и вторично исследовал свою кочерыжку.
— М-да, теперь вроде как поменьше стала. А разве в шлемах соревноваться не разрешают?
Кузнец остановил коня:
— Илья, не дури.
Корчма называлась «У Анчутки» и, как все питейные заведения великого Новгорода, выглядела по-царски. Высокие потолки, стены украшены бутафорскими винными бочками с крантиками. Опрятные столы. Добры молодцы на входе, комплекцией чуть уступающие Муромцу, на случай, ежели кто станет буянить. И главное, всегда есть свободные места.
Уселись.
Заказали кувшин меда.
— Славно-славно, — приговаривал Колупаев, рассматривая вырезанную чем-то острым прямо на столешнице длинную надпись. — М… м… такого-то такого-то здесь был Алеша Попович, пил самогон, играл на балалайке, тискал девок. Заведение понравилось!
— Дешевые понты, — презрительно скривился Илья и, достав из-за пояса длинный нож, со старанием вырезал:
«Такого-то такого-то корчму посетил богатырь Илья Муромец. Пил медовуху, играл на тамтаме, бил морду иудеям!»
И подпись: кривой крест.
Подавшись вперед, Степан с трудом прочел жуткие каракули.
— Что это еще за «играл на тамтаме»? — изумленно спросил он.
— Да я и сам не знаю, — пожал плечами Муромец, — только что выдумал, так красивше звучит.
Через минуту богатырям поднесли по огромной глиняной кружке и солидный кувшин душистого меда.
Налили.
Чокнулись (в смысле кружками, а не головами!).
Крякнули с удовольствием.
Налили по второй.
— И где же нам ентого Емельяна здесь искать? — оглаживая бороду, поинтересовался Илья. — Город-то гляди какой большой!
— Самый крупный на Руси! — кивнул кузнец. — Второй по величине Киев, но туда пущают только с документом чистокровного краинца.
— А чего ж так?!! — усмехнулся богатырь, но ответить Колупаев не успел, так как к их столу самым наглым образом подсел странный пейсатый незнакомец в шляпе и в заокеанских «стеклах» с оправой на горбатом носу.
— Люди добрые, — елейно проблеял незнакомец, — не нальете ли жертве национального произвола немного дармового медку?
И с этими словами он извлек из кармана своего черного халата чудовищных размеров медную кружку.
— Иудей!!! — радостно, словно встретив родного отца, воскликнул Муромец, обрушивая на голову иноверца полупустой кувшин с остатками медовухи.
ГЛАВА 12
в которой Илья Муромец идет на принцип
Словно тюк с соломой, иудей грузно повалился на пол.
Все случилось настолько неожиданно, что Колупаев не сразу понял, а что, собственно, произошло.
От дверей корчмы к ним уже бежали разъяренные вышибалы. Степан приготовился к неизбежной драке, но его опередил слегка охмелевший от новгородского меда Муромец. Недолго думая богатырь запустил в вышибал крепким столом, уложив обоих на месте.
— Вот так! — довольно кивнул Илья, как ни в чем не бывало садясь обратно на скамью.
— Ну?!! — громко спросил, оглядывая посетителей корчмы, Колупаев, быстро сориентировавшийся в ситуации. — Кто еще хочет получить по мордасам от знаменитого Ильи Муромца?
— Илья Муромец!!! — пронеслось над столами выпивающих.
Все оторопело глядели на зардевшегося богатыря.
— Тот самый?!! — спросил, возникнув из винного погребка (спрятавшийся от греха подальше), корчмарь.
— Тот самый! — подтвердил кузнец.
— Этого просто не может быть, — глухо донеслось откуда-то снизу.
Илья со Степаном одновременно посмотрели себе под ноги.
Лежащий на полу иудей радостно улыбался.
— Дык как же… — обалдело выдохнул Муромец. — Я ж тебя…
Иудей ловко поднялся с пола и, сняв широкополую шляпу, перевернул ее, продемонстрировав свой национальный головной убор изнутри.
— Не беспокойтесь, я к таким штукам уже давно привык…
Изнутри черная шляпа оказалась самым настоящим железным шлемом, хитро замаскированным под простенький головной убор.
— Соломон Фляр. — Иудей дурашливо поклонился. — К вашим услугам. Некоторые, правда, называют меня Чудо Юдо, в общем, если что, то я не обижусь. Моего деда действительно звали Юдо
Корчмарь поспешно отлил холодной водицей вырубленных Муромцем вышибал, и те, быстро придя в себя, принесли богатырям новый стол и два больших кувшина с медом.
— Вы уж извините нас, — заискивающе улыбнулся корчмарь. — Для меня большая честь принимать в своем заведении великого мужа расейского. Позвольте мы обслужим вас бесплатно?
— Валяй, — благосклонно кивнул Илья.
— И закуску, — проворно вставил Соломон. Илья кивнул вторично.
На столе тут же возникли вареные раки…
— А ты мне нравишься, носач, — усмехнулся богатырь, хлопая иудея по сутулой тщедушной спине.
Соломон, разгрызающий в этот момент рачью клешню, слегка подавился.
Колупаев с умилением глядел на преобразившегося Муромца. Ясно было, что богатырь выделывался временно, пока не возникла НАСТОЯЩАЯ опасность. Что ж, наблюдать за этим было отчасти забавно.
— Простите великодушно, — откашлявшись, произнес Соломон. — Можно поинтересоваться, что привело вас в Новгород?
— Мы ищем одного нашего старого приятеля, — ответил Степан, прикладываясь к кружке. — Емельяна-волшебника, слыхал о таком?
— Слыхал-слыхал, — подтвердил иудей. — Как же не слыхать. Правда, лично я его никогда не видел. Если не ошибаюсь, то у этого Емельяна была одна знаменитая колдовская формула… как же там… По щучьему веленью… м… м…
— По моему прошению, — закончил за Соломона кузнец. — Много дурней это потом повторяло, но по-настоящему пользоваться заклинанием может лишь сам Емельян!
— Должен вас разочаровать, друзья, — сокрушенно поглядел в пустую кружку иудей. — Никаким Емельяном, а уж тем более волшебником в Новгороде и не пахнет.
— Это точно? — спросил Муромец, щедро наливая новому знакомцу еще меда.
— Точно, как и то, что мою покойную тещу звали Сарой, пусть земля ей будет пухом.
— Получается, что мы зря сюда через всю Русь добирались?!!
— Почему это зря? — воскликнул Соломон. — Со мной вот познакомились. Кроме того… вы, Илья, вполне можете с успехом побороться на выборах за должность новгородского головы!
— Ты так считаешь?!! — приосанился богатырь.
— Конечно!!! А я, если хотите, буду вашим помощником в этой увлекательной предвыборной борьбе. Ну что, как вам мое деловое предложение? Я помогаю вам сейчас, глядишь, и вы в будущем мне чем дельным поможете. Ну как?
Муромец наморщил чело.
— Илья, не дури! — угрожающе предупредил Колупаев, демонстративно грохнув по столу кружкой.
Богатырь вздрогнул.
— Дык… — неуверенно начал он.
Прищурив маленькие умные глазки, Соломон быстро посмотрел на Степана, затем перевел взгляд на растерянного богатыря. Хитрый прохвост сразу понял, кто из двух русичей главнее. Тем не менее от своей безрассудной затеи он отказываться так просто не собирался.
— Ну посудите сами, — как с малым дитятей заговорил Соломон, обращаясь к Муромцу. — Вы ведь знаменитость, герой. Вас все знают, все уважают. Подумать только, сам Илья Муромец новый голова Новгорода. Как звучит!!! Да вас за одно только имя выберут. Тем более что серьезный конкурент только один.
— А остальные? — хмуро поинтересовался кузнец.
— Что — остальные?
— Ну конкуренты.
— У них нет никаких шансов. Смешно сказать: хозяйка публичного дома, новгородский шут, мастер заплечных дел… Шантрапа, отребье, да кто за них приличный-то проголосует? Но в Новгороде ведь дерьмократия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33