Ведь рано или поздно мы встретимся – бежать я не собираюсь.
– А что ты собираешься делать?
– Опровергнуть его нелепые обвинения. Это не составит труда.
– Но это не решение проблемы, лишь временная отсрочка. Охотятся-то не за Дженнифер, а за тобой.
– И что ты предлагаешь?
Анхела улыбнулась:
– Несмотря на моё мнение о тебе и о твоём бизнесе, я готова удовлетворить просьбу о предоставлении политического убежища.
Я чуть не вспыхнул от негодования и лишь в последний момент сдержался, сообразив, что она говорит не вполне серьёзно. Но и не совсем шутя.
– Уточни, что ты имеешь в виду.
Несколько секунд Анхела молча смотрела на меня, затем ни с того, ни с сего влепила мне пощёчину.
– Кевин, ты либо дурак, либо негодяй! Неужели я ещё должна делать тебе предложение? – Судя по всему, она опять хотела ударить меня, но потом передумала. – Так вот, я предлагаю тебе стать моим мужем! И если ты изволишь согласиться, то завтра же Верховный Суд примет решение о разводе. Это нарушит мои планы, но мне плевать, потому что... потому...
Я привлёк её к себе и прижался губами к её губам.
– Извини, милая, извини. Я не негодяй, я просто дурак.
«Вот теперь начинается , – констатировала Дейдра. – Я исчезаю, Кеви».
«Спасибо за деликатность», – послал я мысленный ответ в паузе между жаркими поцелуями.
«Присоединюсь к Бренде и Дженнифер, – продолжала сестра. – Что им передать?»
«Ничего... То есть, что всё будет в порядке. Пусть Дженни не возвращается раньше чем через два часа. Кеннеди я беру на себя».
«Гм... В данный момент ты берёшь на себя Анхелу».
– К чёрту! – произнёс я вслух.
Дейдра быстренько исчезла, а Анхела вопросительно посмотрела мне в глаза.
– К чёрту, – повторил я. – К чёрту Кеннеди и козни Интерпола. Я хочу тебя.
– Прямо сейчас? – удивилась она.
– Да, прямо сейчас и прямо здесь.
– Но...
– Никаких «но». Если нужно, Кеннеди подождёт. Не такая он и важная птица.
– Я только распоряжусь...
Я решительно покачал головой:
– Полчаса королевство проживёт и без твоих распоряжений.

18. ЭРИК

Я стоял в центре огромного тёмного зала, сферический купол которого, усеянный множеством светящихся точек, создавал иллюзию звёздного неба и бесконечного пространства. Ноги мои подкашивались в коленях, руки дрожали, но я всеми силами старался не поддаваться панике, не терять над собой контроль. Это было нелегко. С почти суеверным ужасом глядя на самозваных и анонимных судей, в чьё существование доселе не верил, я с предельной ясностью вспомнил тот день, когда...
Нет, неверно. Нельзя говорить «вспомнил» о том, чего не забывал, о чём думаешь постоянно, что не даёт покоя ни ночью, ни днём. А моя последняя встреча с Ладиславом, бесспорно, из тех событий, которые запоминаются на всю жизнь. Да, боюсь, что так...

* * *

В тот день Ладислав явился без предупреждения. Он ввалился в холл запыхавшийся, но лицо его было белым как мел, лишь на щеках проступал какой-то нездоровый румянец, а глаза лихорадочно блестели. Заметив меня, он не очень внятно пробормотал: «Вот ты где!» – и бухнулся в ближайшее кресло.
По всем признакам у него был глубокий шок. Я отложил книгу, которую читал (хоть убейте, не помню её названия, даже не помню, художественная она была или научная), встал с дивана и первым делом подошёл к бару.
– Что-нибудь выпить?
– Да, пожалуйста...
Я налил в стакан виски и поднёс его Ладиславу.
Он одним духом выпил до дна, прокашлялся, отдышался и коротко сказал:
– Ещё.
Я повторил заказ.
Вторую порцию Ладислав пил не так жадно, между глотками делал паузы, его лицо постепенно приобретало более здоровый цвет, а взгляд становился более осмысленным. Наконец он вернул мне пустой стакан, промычав что-то вроде «спасибо», откинулся на спинку кресла и закурил.
– Где Радка?
– В Асгарде. Ингеборг пригласила её на...
– Понятно, – перебил он. – А этот Бельфор?
– Дрыхнет наверху.
– Ага...
Я присел рядом и участливо спросил:
– Что стряслось, дружище?
Ладислав ответил не сразу. Он сделал несколько глубоких затяжек и лишь затем отрешённо проговорил:
– Катастрофа.
В груди у меня похолодело.
– Кто? – спросил я, имея в виду: кто узнал нашу тайну.
Видимо, Ладислав не понял меня.
– Я, – сказал он.
– Чёрт побери! – в сердцах выругался я. – Зачем? Кому ты рассказал?
– Пока никому.
Я недоуменно моргнул. А секундой позже мне пришло в голову, что, возможно, мы говорим о разных вещах.
– Вот что, Ладислав. Выкладывай всё по порядку.
Он угрюмо кивнул:
– Хорошо... Только сначала мне нужно выпить.
Я неодобрительно хмыкнул, но возражать не стал, и, чтобы в дальнейшем не бегать туда-сюда, принёс сразу полную бутылку виски.
На сей раз Ладислав отвергнул стакан и приложился прямо к горлышку. Он вылакал грамм сто пятьдесят – двести, не меньше, затем потряс головой, икнул, фыркнул и произнёс:
– Адское пойло... Проклятый Всеволод!..
– Этот компьютерщик? – уточнил я.
– Он самый.
– Что он натворил?
Ладислав сделал очередной глоток и достал из портсигара очередную сигарету. Я дал ему прикурить.
– Этот сукин сын обвёл нас вокруг пальца... Будь он проклят!
– Объясни, пожалуйста, – терпеливо попросил я, хотя моё терпение уже иссякало. – Что сделал Всеволод?
Ладислав снова отхлебнул виски. Как ни странно, он до сих пор не проявлял никаких признаков опьянения, даже язык не заплетался, а запинки в его речи были, скорее, следствием сильного стресса и волнения.
– Тот вирус, который... Ну, ты понимаешь, какой...
– Конечно, понимаю, – сказал я. – Так что же вирус?
– Он не уничтожил информацию. Отнюдь! Напротив, он сохранил её... каким-то хитрым образом закодировал и, пока мы маялись фигнёй, перекачал в главную базу данных Чернобыльского центра...
– О Митра! – потрясённо пробормотал я.
– Но это ещё цветочки, – продолжал Ладислав. – С нашей помощью Всеволод внедрил свой вирус в самое сердце секретной сети центра... День за днём он исподволь разрушал защиту... и никто его не обнаружил... А прошлой ночью вся информация по проекту «Славутич» попала в планетарную сеть... в десятки миллионов компьютеров...
Я схватился за голову:
– Проклятье!
– Вот именно, – подтвердил Ладислав и вновь отхлебнул виски.
Теперь и мне захотелось выпить. Я уже собирался встать и сходить за второй бутылкой, однако в последний момент передумал, считая, что сейчас важно сохранить ясную голову. Позже я горько пожалел о том, что не напился в стельку. Но это было позже...
Услышав какой-то шорох, я поднял глаза и увидел Мориса. Он стоял на лестнице, ведущей на второй этаж, и, прислонившись к стене, хмуро смотрел на меня. Когда он появился, я не заметил, но, судя по мрачно-озабоченному выражению его лица, самую существенную часть рассказа Ладислава он не пропустил.
– Паршиво, – наконец произнёс я. – Что же нам делать?
– С Землёй Юрия Великого – ничего, – ответил Ладислав неестественно спокойно. – С ней я сам разобрался.
Я решил, что ослышался (хотя скорее это была защитная реакция психики), и переспросил:
– Что-что?
– Что слышал. Об этом мире можешь позабыть. Его уже нет... вернее, нет цивилизации. А те её осколки, что остались... что останутся после ядерной войны... они опасности не представляют...
Ладислав швырнул на пол пустую бутылку, поднялся с кресла и нетвёрдой поступью направился к бару, по-прежнему не замечая присутствия Мориса. А тот, уже не прислонившись, а привалившись к стене, глядел на него, как на исчадие ада.
Я же попросту лишился дара речи. Я не мог поверить, что Ладислав сделал это, что он способен на такое... И тем не менее он сам только что признался...
Но я всё равно отказывался верить!..
А вот Морис, похоже, не ведал моих сомнений. С грозным рычанием он сбежал вниз по лестнице и, сжав кулаки, бросился к Ладиславу. Однако на полпути вдруг споткнулся, но не грохнулся на пол, а совершил умопомрачительное сальто в воздухе и спикировал на диван, где и остался сидеть. Я сделал это ради самого же Мориса. Ладиславу ничего не стоило «в порядке самозащиты» трахнуть его графином по голове, а то и применить более жёсткие меры. Не хватало ещё избиения младенцев...
Младенцы... Сколько их погибло в огне ядерной катастрофы!..
И не только младенцев...
Шесть миллиардов мужчин, женщин, стариков, детей...
– Будь ты проклят! – выкрикнул Морис, немного оправившись от испуга. – Преступник! Негодяй!
– Заткнись, козявка, – беззлобно проворчал Ладислав, возвращаясь на своё место с новой бутылкой виски.
– Пусть я козявка, ладно, – сказал Морис. Он отчаянно брыкался на диване, но встать не мог. – Зато ты чудовище!
– Ты прав, я чудовище, – не стал возражать Ладислав.
Он развалился в кресле, поднёс к губам горлышко бутылки и запрокинул голову. Виски с бульканьем устремилось в его рот, часть жидкости выплёскивалась наружу и по подбородку и шее стекала на грудь. Зрелище было столь жалким и отвратительным, что я невольно поморщился.
– Зачем ты это сделал? – спросил я тихо, но голос мой дрожал от гнева.
Ладислав рыгнул и вытер рукавом лицо.
– А что мне оставалось делать?
– Чёрт! Прежде всего, посоветоваться со мной.
– Вот-вот. И ты уговорил бы меня поискать другой выход.
– Ясное дело!
– Но ни хрена бы у нас не получилось. Конец был бы всё тот же – уничтожение. Компьютерные сети, это такая скверная штука... – Ладислав начал противно икать. – Они вмиг разнесли заразу... повсюду... Это смертный приговор... без права помилования. А я... я не хотел, чтобы за это взялись другие. Я постарался... я сделал, что мог, чтобы люди меньше страдали. Многие даже не поняли... что погибли...
– Боже! – прошептал за моей спиной Морис. – Упаси мой мир от таких «гуманистов».
Тут у меня возникло страшное подозрение.
– А как же космическая цивилизация? – осторожно спросил я. – Ведь там ситуация посложнее, а мы собирались...
– Плевал я на космическую цивилизацию! – перебил меня Ладислав. – Пусть с ней разбираются другие. Пусть ищут её, а когда найдут... пусть разбираются .
– Ты уже с кем-нибудь говорил?
Ладислав пьяно затряс головой:
– Ну нет, дружок! От этого тебе не отвертеться. Мы вместе сообщим о нашем открытии и разделим ответственность на двоих.
– Ответственность за что? За уничтожение Земли Юрия Великого?
– Нет, за будущее уничтожение... И даже за уничтожения. А это... это целиком на моей совести...
Ладислав отхлебнул ещё виски, затем уронил на пол бутылку и вдруг горько зарыдал. По всей видимости, у него началась пьяная истерика.
– Как трогательно! – прокомментировал Морис. – Крокодиловы слёзы... Эрик, освободи меня. Клянусь, я убью этого мерзавца!
Но я не освободил Мориса, хотя соблазн натравить его на стремительно пьяневшего Ладислава был велик. Очень велик...
Ладислав с самого начала не собирался щадить космическую цивилизацию. Он ждал, когда я найду её, чтобы потом отдать на растерзание Домам, а взамен выпросить «прощение» для милой его сердцу Земли Юрия Великого. Меня же он всё это время водил за нос – а я, глупец, наивно полагал, что держу ситуацию под контролем!
Я решительно встал и вытащил из кресла рыдающего Ладислава. Он еле держался на ногах.
– Пошли, – сказал я.
– К-куда?
– Посмотрим на дело рук твоих.
– А может... может, не надо?
Не стерпев, я врезал по его пьяной физиономии.
– Надо. Обязательно.
...Я вернулся через два с половиной часа – уже без Ладислава. И тут моя память дала осечку. Сколько я ни напрягался, никак не мог вспомнить, что сказал в ответ на вопросительный взгляд Мориса.
Одно из двух. Либо:
«Надеюсь, Ладиславу не хватило ума оставить посмертное письмо».
Либо:
«Надеюсь, Ладислав не был так глуп, чтобы оставить посмертное письмо».

* * *

– Итак, Эрик из Света, – повторил председатель Звёздной Палаты с нотками нетерпения в голосе. – Что ты можешь сказать в своё оправдание?
В течение нескольких предшествующих минут я мучительно размышлял о том, откуда эти люди, кто бы они ни были, знают так непозволительно много о смерти Ладислава.
Проделки Хозяйки? Вряд ли. Судя по тому, что рассказывали о ней родные, это не в её духе. К тому же с того момента, как она прочла мои мысли, и до того, как меня схватили, прошло слишком мало времени, чтобы подготовить засаду. А засада была подготовлена заранее и хорошо продумана – классическая «мышеловка» с лежавшим без сознания Морисом в качестве приманки. И удар был точно рассчитан: перед тем как насторожиться и внутренне собраться, я на короткий миг растерялся и ослабил контроль – вот тогда меня и взяли. Операция прошла без сучка и задоринки.
Может быть, Ладислав оставил письмо? А если да, то кому? Не мифической же Звёздной Палате. Допустим, письмо прочли и заподозрили меня в убийстве Ладислава. Но в таком случае, зачем этот маскарад? Чтобы выудить признание? Глупо.
Тем не менее факт налицо – мне предъявлено обвинение. Кто эти люди, которые мнят себя моими судьями? Что им известно? Откуда? Как много?..
Вопросы, вопросы, вопросы... И все без ответа.
Решив, что в ногах правды нет, и вообще, наследнику престола не подобает стоять перед безликими самозванцами, я сел в кресло и небрежно закинул нога на ногу.
– Я не собираюсь оправдываться или опровергать ваши обвинения, – надменно произнёс я. Слава Митре, голос мой не дрогнул. – Ибо не признаю за вами право судить меня.
Не могу сказать наверняка, но, по-моему, председатель усмехнулся.
– Последнее нас меньше всего волнует, – ответил он, а остальные восемь человек дружно закивали в знак согласия с ним. – Сейчас ты целиком в нашей власти, а твоя участь в наших руках. Мы будем судить тебя вне зависимости от того, признаёшь ли ты за нами это право.
– Судить?! – фыркнул я. – Не смешите меня! Разве это суд? Давайте называть вещи своими именами – это судилище, это фарс. Вы прячете за масками свои лица, искажаете свои голоса... Вы просто насмешка над правосудием!
– Отнюдь, – спокойно возразил председатель. – Мы скрываем от тебя свои лица и искажаем голоса как раз по той причине, что вершим суд, а не устраиваем фарс. Наш суд тайный, но справедливый – мы можем осудить тебя, но можем и оправдать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58