Тенедос сообщил, что на них будет возложена новая миссия, которая пока что остается в тайне. Но я знал, в чем она заключалась: когда мы в следующий раз пойдем в бой, именно кавалерия нанесет удар в сердце Чардин Шера.
– Есть другой род войск, который я собираюсь создать, или, вернее, взять существующие войска и переопределить их задачи. Я создаю Корпус Разведки, в который войдут все части легкой пехоты, а также заново сформированные подразделения. Они будут глазами и ушами армии, вместо основной массы кавалерии, на которую, как уже сказано, будет возложена иная миссия.
Для этих новых корпусов понадобятся новые командиры.
Я произвожу домициуса Ле Балафре в чин генерала и назначаю его командующим Корпусом Конной Пехоты.
Командующим Корпусом Разведки будет человек, возможно, еще незнакомый вам и имеющий низкий чин – гораздо меньший, чем тот, которого он заслуживает. Это произошло из-за моего невнимания, а не по какой-то иной причине. Итак, я произвожу Йонга в генералы.
Тенедос тактично не стал упоминать о том, в каком именно чине состоял Йонг. Хиллмен выпрямился, зачарованно глядя перед собой, а затем завопил от радости, как мальчишка, и высоко подпрыгнул.
– Генерал! – воскликнул он. – Я – генерал! Эй, Дамастес, я опередил тебя! Я первый!
Некоторые офицеры выглядели возмущенными, другие смеялись. Я присоединился к смеющимся и уже собирался произнести здравицу в честь Йонга, когда Тенедос объявил:
– И наконец, командующий Корпусом Кавалерии... домициус, а теперь генерал Дамастес а'Симабу!
Единственным человеком счастливее меня был в тот день капитан Мерсиа Петре. Тенедос назначил его новым домициусом 17-го Уланского полка.

Период Жары подошел к концу, и начался Период Дождей. Мы проклинали все на свете, ворочаясь в грязи, но интенсивность наших тренировок не ослабевала.
Тенедос обещал, что мы выйдем на бой с врагом до начала Периода Штормов, и мы были решительно настроены выполнить это обещание.

"Мой драгоценный Дамастес!
Я пишу эти строки перед дворцом Совета Десяти и наняла специального курьера, чтобы доставить письмо к тебе как можно быстрее, несмотря на любые издержки.
Я свободна!
Менее часа назад мое прошение о разводе было удовлетворено специальной сессией Совета – почти на год раньше, чем мы предполагали. Не знаю, почему это случилось, почему нам так повезло, но обязательно принесу жертвы всем богам, которых я знаю.
О, мой Дамастес, теперь нас ничто не разделяет. Когда эта война закончится, мы сможем пожениться.
Я так взволнована, что больше не могу писать. Но я здорова, и со мной все хорошо. Все просто замечательно.
Твоя любящая Маран".

– Прими мои поздравления, – сказал Тенедос. – Спасибо, что поделился со мной своим счастьем.
– Э-э-э... дело не только в этом, сэр.
Тенедос вопросительно приподнял бровь.
– Сэр, я прошу разрешения вызвать сюда мою будущую супругу. Я также прошу вашего разрешения на брак с ней.
– Это против правил, Дамастес. Ведь мы готовимся к войне.
– Я понимаю, сэр. Но я был бы изменником в собственных глазах, если бы не попросил вас об этом.
– Ну да, конечно. Я постоянно забываю о том, что любовь может заглушать голос здравого смысла. Ну что ж, если твоя просьба заключалась в этом, то... – его голос пресекся.
– Понимаю, сэр, – я вытянулся в струнку, готовый отсалютовать и уйти.
Тенедос покачал головой.
– Подожди. Да, я думал, что это недопустимо – по крайней мере, до тех пор, пока не услышал эхо собственных слов. Событие действительно необычное, но разве мы не строим новую, необычную армию? И, конечно же, от кавалериста можно ожидать импульсивных поступков.
Почему бы и нет? – Тенедос размышлял вслух. – Это определенно даст людям возможность поговорить о чем-то новом. Недовольные будут жаловаться на привилегии высших чинов, а все остальные будут завидовать тебе.
Итак, Дамастес, ты получаешь мое одобрение. Немедленно отсылай письмо... нет, подожди. У меня есть идея получше.
Капитан, командовавший гелиографической группой, озадаченно нахмурился, прочитав мою записку.
– Невозможно, генерал. По уставу я не имею права передавать сообщения гражданским лицам.
– Это личное распоряжение Провидца-Генерала.
Я вручил ему еще один листок бумаги.
– О, – его тон изменился, – прошу прощения, сэр. Мне следовало бы догадаться, что у вас есть разрешение Провидца-Генерала. Сегодня ясная погода, поэтому мы можем передать сообщение сейчас же.
Через несколько секунд на вершине башни замигали вспышки света, несущие на север простое послание:
«Приезжай немедленно. Возьми с собой свадебное платье».

Глава 25
Любовь и война

Я низко склонился над рукой графини Аграмонте. Та присела в глубоком реверансе и прошептала:
– Жениху разрешается поцеловать невесту.
Не нуждаясь в дальнейшем поощрении, я заключил ее в объятия. Солдаты за моей спиной разразились приветственными криками, и я услышал смех на борту речного транспорта, но не обратил внимания ни на то, ни на другое.
Едва мой язык прикоснулся к ее губам, она откинула голову.
– Сэр, вам нравится пользоваться своими преимуществами, – прошептала она.
– Ты не имеешь представления, какие еще вольности я собираюсь себе позволить, – прошептал я в ответ.
– Здесь? Прямо на пристани?
– Да, в парадном мундире и под звуки военного оркестра. Боги, как я скучал по тебе!
– И я, мой Дамастес, – сказала Маран. – Я не могу поверить, что нам так повезло... и что такой блестящий генерал, как ты, желает взять в жены бедную девушку из сельской семьи.
Маран рассмеялась и легко высвободилась из моих рук. Она была еще более прекрасна, чем я себе представлял – даже здесь, на старом деревянном причале, мокром от первых ливней Периода Дождей. Она была одета в темно-пурпурное платье с высоким лифом, облегавшим ее тело до середины стройных ног. На ней были шнурованные ботики, светло-зеленый блестящий жакет и такого же тона шляпа с широкими полями.
– Будет просто замечательно, если ты поможешь мне с моим багажом.
Ей требовалась помощь не одного человека, а целой команды грузчиков. В виде эскорта я привел по четыре человека от каждого из полков, которыми я теперь командовал. Благодарение небесам, я не забыл захватить и пару грузовых фургонов. Когда работа закончилась, они были набиты битком. Двое слуг Маран устроились на откидных сиденьях между сундуками.
– Ты собираешься остаться до следующей весны? – удивился я.
– Дорогой, так принято путешествовать у аристократов. Фактически, многие знатные никейские дамы были оскорблены в лучших чувствах, узнав, что я беру с собой всего лишь двух горничных, и спрашивали, как я осмеливаюсь отправиться в «такую глушь» без вооруженной охраны, – она хихикнула. – Теперь понимаешь, на что ты напросился? Придется делать все, как положено.
Я уже собирался спросить ее о ребенке, но заметил приближающихся солдат и решил быть поосторожнее.
– Все... все в порядке?
– Ты имеешь в виду наследника? – спросила Маран, которой не было дела до того, что подумают другие. – До сих пор он вел себя превосходно. Совсем не испортил мне фигуру, и я редко чувствую себя плохо, хотя акушерка, с которой я консультировалась, предупреждала меня о том, что такое возможно.
Биканер, недавно произведенный в чин капитана и назначенный домициусом Петре на должность полкового адъютанта, отсалютовал мне.
– Сэр, мы ожидаем ваших приказаний.
Я ответил на приветствие и взял Маран под руку.
– Карета ожидает нас.
Ее глаза расширились, когда мы сошли с причала и она увидела наш экипаж.
– Потрясающе, – прошептала она. – Где ты нашел это сокровище?
Пока мы шли, я поведал Маран то немногое, что смог узнать об истории этого средства передвижения. Очень давно, когда некий знатный вельможа посетил крошечный городок Энтотто, по этому случаю была сделана специальная карета, за которой заботливо ухаживали в течение последующих десятилетий. Ее обнаружил один из моих легатов, посланный с личным поручением, и глава городского совета с радостью одолжил ее мне. Когда Маран отправилась ко мне, я отрядил людей чистить, красить и полировать карету. Она была огромной, почти такой же большой, как коронационная колесница Нумантии, которую я видел в никейском музее, но если та колесница была красно-золотой, то карета – черно-серебряной. Она покоилась на сдвоенной подвеске, по четыре колеса в каждой, причем размер колес превосходил рост взрослого человека. Снаружи оставалось место для ливрейных слуг и охранников. Я сумел найти восемь белых лошадей, чтобы запрячь карету, и все они были так разукрашены, словно их готовили для выставки.
Карьян, которого я снова решил произвести в сержанты, держал дверцу открытой. Мы поднялись по лесенке, и дверца закрылась.
Внутри смогли бы с удобством разместиться шесть человек. Передние и задние сиденья были обиты мягкой кожей, сбоку имелись откидные сиденья для слуг. Занавески на застекленных окнах были плотно задернуты. При желании я мог выпрямиться почти в полный рост. Четыре лампы по углам салона давали прекрасное освещение, а в пол были вделаны ящики для вина и съестных припасов.
Потянув металлическую воронку, висевшую на шнурке под потолком, я свистнул в нее. Щелкнул кнут, и карета со скрипом тронулась с места. Перед нами гарцевало пятьдесят кавалеристов, и столько же сзади – подобающий эскорт для одной из благороднейших дам Нумантии.
Мы проехали через Чигонар по дороге, ведущей в Энтотто и штаб-квартиру армии.
Маран оглядывалась по сторонам широко раскрытыми от удивления глазами. Я снял свой шлем и отложил его в сторону.
– Ну вот, – шепнул я и притянул ее к себе. Губы Маран приоткрылись, и я запечатал их поцелуем. Потом я просунул руку ей под платье, лаская нежные изгибы бедер под шелковым нижним бельем. Но это длилось лишь мгновение. Она снова оттолкнула меня.
– Полагаю, тебе хотелось бы взять меня прямо здесь, в этой карете? – спросила она, тяжело дыша.
– У меня возникала такая мысль.
– Тогда у меня есть сюрприз для тебя, – рука Маран пробежала по моей груди и прикоснулась к напряженному члену, четко выделявшемуся под тонкими светло-коричневыми панталонами. – Мы сделаем вид, что никогда не занимались любовью и не собираемся этого делать до первой брачной ночи.
– Кто так решил? Или это еще один аристократический обычай?
– Я так решила, – ее пальцы продолжали ласкать меня. – Я хочу тебя всего, целиком... когда мы обезумеем от страсти.
– Но я уже обезумел, – запротестовал я.
– Тогда я усугублю твои страдания, – Маран наклонилась и поцеловала головку моего члена через тонкую ткань, затем дважды нежно куснула ее.
Я вздрогнул всем телом. Она удивленно отпрянула, увидев расползающееся влажное пятно.
– О боги, – прошептала она. – Ты не шутил!
Потом она улыбнулась.
– По крайней мере, у меня не будет сомнений в твоей верности. Но на свадебную церемонию тебе лучше одеть темные панталоны.
– А как же сейчас? – со смехом спросил я. – Ты не находишь, что я уже староват для рукоблудства, или, по крайней мере, для его публичной демонстрации?
– Ерунда! – отмахнулась Маран. – Ты генерал, не так ли? И собираешься стать графом Аграмонте. Скажи всем, кого это заинтересует, что влажные пятна положены тебе по званию.
Я фыркнул.

Граф Аграмонте . В тот вечер, лежа в одиночестве в своей палатке и пытаясь заснуть, я размышлял о своем положении. Генерал. И дворянин, хотя Маран объяснила, что мой титул не является наследственным и сохраняется лишь на время моего брака с ней. В ответ я заметил, что собираюсь состоять в браке с ней до тех пор, пока не вернусь к Колесу.
Разумеется, я послал письмо своим родителям. Мне очень хотелось, чтобы они могли познакомиться с Маран и приехать сюда по случаю нашей свадьбы, но это было невозможно. Я сомневался даже в том, что мои письма дойдут до нашего поместья до того, как состоится свадебная церемония.
Я снова подивился тому, в какие странные игры играют боги и как много, оказывается, зависело от одной-единственной игры в ролл.
День нашей свадьбы был объявлен в армии праздничным. Разведчики генерала Йонга мелким гребнем прошлись по местности в поисках изысканных яств и деликатесов, хотя я слышал, что это обошлось им в крупную сумму золотом. Мы не могли забирать продукты силой, поскольку не находились на вражеской территории.
Провидец Тенедос вызвал меня и объявил, что лично возглавит церемонию, если у меня нет иных пожеланий. Я пространно поблагодарил его и сказал, что не мог и помыслить о такой чести. Ни я, ни Маран не имели особенных религиозных предпочтений и не настаивали на присутствии священников или жрецов.
– Это ты оказываешь мне честь, друг мой, – сказал Тенедос. Он лукаво улыбнулся и добавил нечто странное: – Теперь ты видишь, как я использую все, что меня окружает.
– Прошу прощения, сэр?
– Твоя свадьба будет великим событием для моей армии. Событием, о котором солдаты будут рассказывать до конца своих дней, – о том, как Дамастес Прекрасный, генерал кавалерии, сочетался браком с прекрасной дамой, перед тем как выступить в поход против мятежных каллианцев. Понимаешь?
– Нет, сэр, – честно ответил я, хотя теперь вполне понимаю, что он имел в виду. Возможно, уже тогда в его словах заключалось предупреждение.
Но в то время меня не интересовали такие тонкие материи. Я спросил Тенедоса, уверен ли он, что правильно выбрал место для церемонии.
– Да, разумеется.
– Но...
– Ты должен только появиться там, о Беспокойный Жених. Все остальное находится в надежных руках чародея.
Так оно и было.

Тенедос выбрал самое странное из всех возможных мест для проведения свадебной церемонии. К северу от Энтотто находились руины огромного собора, почти дворца. Никто не знает, в честь какого бога и когда он был построен. Ходили слухи, что в те стародавние дни, когда они еще жили на этой земле.
Я взял на заметку это место еще во время нашего первого отступления, надеясь, что мы сможем как-нибудь использовать его для нужд армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78