Через несколько секунд все было кончено. Не тратя времени, мои люди переходили от одного тела к другому, удостоверяясь, что выживших не осталось. Меньше всего мы нуждались в измене с нашего тыла, а наше милосердие умерло еще в начале жестокого пути из Сайаны.
Держась в стороне от дороги, мы направились на юг через долину, пробираясь от укрытия к укрытию, внимательно осматривая каждый овраг, каждый распадок, прежде чем пройти мимо.
Как и ожидалось, мы вышли на вторую засаду неподалеку от южного входа в долину. Хиллмены и их лошади нашли укрытие от пронизывающего ветра в устье узкого каньона. Глубина каньона не превышала пятнадцати футов, но этого было достаточно для маскировки. Имея богатый опыт нападений из засады, они никогда не стали бы занимать открытые позиции раньше срока, а их дозорные, расположенные дальше к югу, еще не дали сигнала о приближении каравана. Очевидно, заклятье Тенедоса работало, поскольку их джаки, если они там были, не ощутили нашего присутствия.
Мы выползли на скалу над ними. Наложив стрелы и натянув тетивы, мы одновременно поднялись и выстрелили вниз, в самую гущу противника. Послышалось несколько криков и даже мольбы о пощаде, на которые никто не ответил. Когда последний горец свалился со стрелой в горле и снег щедро окрасился кровью, мы спустились в каньон с мечами наголо. Во время стрельбы мы старались не попадать в их лошадей – нам были необходимы вьючные животные.
Когда мы двинулись дальше, лошади оставались единственными живыми существами, выжившими после нашей атаки.
Хиллмены поставили трех дозорных у южного входа в долину. Двоих мы убили бесшумно, но третий почуял неладное и убежал в клубящуюся снежную тьму, прежде чем мы успели остановить его.
Йонг выругался.
– Если бы мы убили всех до одного, то совершили бы великое дело, – сказал он. – Это было бы настоящей легендой, которой суждена долгая жизнь в горах.
– Она проживет дольше, если будет кому рассказывать ее, – заметил Карьян. Йонг утвердительно хмыкнул.
Мы тяжело дышали и с ног до головы были забрызганы вражеской кровью, но не чувствовали усталости, возвращаясь на трофейных лошадях к ожидавшим товарищам. Весть о нашем успехе передалась по колонне, и я услышал крики радости. Не всегда же нам быть беспомощными жертвами!
Мы вошли в долину, остановились у каньона на время, достаточное для того, чтобы забрать остальных лошадей и избавить трупы от теплой одежды, а затем двинулись дальше. Нужно было как можно быстрее покинуть это место.
Наконец, незадолго до наступления темноты, ущелье снова стало расширяться, и мы нашли большую площадку, где можно было поставить кольцо из повозок.

Я сидел, прислонившись к колесу повозки, рядом со стреноженным Луканом и точил кинжал. От меня дурно пахло, зато я почти согрелся, накинув на плечи вонючую куртку из овчины, снятую с трупа горного бандита.
Снегопад почти прекратился. Я поднял голову и увидел маленькую Эллори, протягивавшую мне чашку с дымящимся напитком. Я выпил глоток горячего чая и почувствовал, как тепло распространяется по всему телу. Эллори опустилась рядом со мной.
– Я много думала, Дамастес.
– О чем же?
– Ты сказал, что мы будем партнерами.
– Да, конечно.
– Если мы партнеры, и если я хочу открыть гостиницу, то это значит, что ты поможешь мне?
– Неплохая идея, – сказал я. – Но я солдат, поэтому мне придется проводить много времени в походах.
– Ничего страшного. Моя мама... – голос девочки на мгновение прервался, затем она овладела собой, – мама говорила, что мужчине не следует подолгу оставаться рядом с кухней, иначе он начнет слишком много о себе думать.
– Наверное, твоя мама была права.
– Может быть, Жакоба присоединится к нам, – продолжала девочка. – Я знаю, ты ей нравишься. А она тебе нравится?
– Э-ээ... думаю, да. Да, нравится.
– Она нравится тебе больше, чем я?
Я осторожно подбирал слова.
– Вы обе мне нравитесь... но по-разному, понимаешь?
– М-мм... А когда я вырасту, ты будешь любить нас обеих одинаково?
Я не стал отвечать на этот вопрос, предпочитая сменить тему.
– Ты не знаешь, есть ли у тебя родственники, с которыми ты могла бы пожить, пока не станешь достаточно взрослой и самостоятельной, чтобы открыть нашу гостиницу?
– Не думаю, – в ее голосе звучала тоска. – Я не знаю, куда мне идти.
– Зато я знаю, – неожиданно сказал я. – Я знаю место, где никогда не бывает холодно.
– Никогда-никогда? – удивленно спросила Эллори.
– Честное слово. Там тепло и зелено, а вокруг есть много разных животных, с которыми можно играть.
Я начал рассказывать ей о поместье моих родителей. Если у девочки не осталось родственников, они могут взять ее к себе – там более чем достаточно женщин, которые будут рады позаботиться о ней. Эллори слушала внимательно, с широко распахнутыми глазами. Когда иссякли похвалы, расточаемые мною в адрес Симабу, мы немного посидели в молчании.
– Может быть, я заведу себе котенка, – наконец сказала она. – У меня был один... там , но он убежал.
– У тебя будет хоть десять котят, если захочешь, – пообещал я.
– Вот здорово! – Эллори встала, затем быстро наклонилась и поцеловала меня в щеку.
– Фу! – воскликнула она. – От тебя ужасно пахнет!
Она рассмеялась и убежала в темноту.

Еще два дня мы плелись вперед, не подвергаясь новым нападениям, но люди по-прежнему умирали от холода. Пурга возобновилась едва ли не с удвоенной яростью. Мы тупо брели вперед, заставляя себя переставлять ноги, поскольку ничего иного не оставалось.
Затем, когда до конца Сулемского ущелья оставалось идти менее одного дня, Тенедос подошел ко мне.
– Заклинание уничтожено, – сообщил он. – Я чувствую, что его больше нет.
– Тхак?
– Не знаю. Я не пробовал выяснять – если это в самом деле кристаллический демон, то он почует нас и узнает, где мы находимся.
Я решил, что на следующей остановке, через два часа хода отсюда, мы перестроимся в правильный походный порядок, прежде чем возобновить движение. Если наш магический щит уничтожен, то даже потратив лишних полдня, мы не сможем ухудшить свое положение. Сейчас мы были не более чем спотыкающимся стадом двуногих животных.
Но нам так и не представилось такой возможности.
Хиллмены атаковали нас через час. Мы почти наполовину втянулись в очередную долину Сулемского ущелья, когда произошло нападение. Лишь милостью Исы мы получили заблаговременное предупреждение: одна группа горцев, лежавших в засаде, не выдержала долгого ожидания и с воплями бросилась на нас.
Нам говорили, что хиллмены никогда не атакуют единым строем – они слишком независимы, и никто из предводителей даже самого маленького отряда не пожелает поступиться своим крошечным авторитетом даже ради богатой добычи. Но, как и все остальное в Спорных Землях, это правило иногда нарушалось: сейчас хиллмены атаковали строем, плотно сомкнув ряды.
У нас осталось лишь несколько кратких мгновений, чтобы перевести штатских на дальнюю сторону дороги и заставить их лечь.
Ощутив странный прилив энергии, я сорвал с себя вонючую овчину и головную повязку, делавшую меня похожим на шута, и приказал готовиться к бою.
Другие офицеры и сержанты тоже ощутили в себе скрытые силы. Жалкие остатки Куррамской Легкой Пехоты и эскадрона Пантеры 17-го Уланского полка построились для сражения, которое могло оказаться для нас последним.
– Поджидайте их! – грозно ревел Биканер за моей спиной. – Дайте им приблизиться, иначе я сорву шкуру с любого, кто впустую потратит копье!
Первая волна орущих горцев поднялась перед нами. Запели тетивы, и стрелы нашли свою цель, в изобилии собирая кровавую жатву. Хиллмены замешкались, приняли второй залп с близкого расстояния и отступили.
Следующая волна атаковала сразу же следом за первой. Многие также упали под нашими стрелами, но инерция движения была слишком велика.
Мы отбросили луки, выхватили мечи, и мир превратился в бурлящую массу крови и стали. Я подсек ноги одному хиллмену, парировал рубящий удар в голову, пронзил грудь того человека, который нанес его, развернулся, оттолкнул в сторону брошенное копье, почувствовал, как другое копье ударило в нагрудную пластину моих доспехов, рубанул по копейщику, не увидев результата, а затем ощутил жгучую боль, когда чей-то клинок взрезался мне в верхнюю часть бедра.
Внезапно вокруг не осталось ни одного врага. Горцы торопливо отступали, на ходу издавая свой улюлюкающий военный клич.
Я взглянул на свою рану. Она была неглубокой, но сильно кровоточила. Я осмотрелся вокруг в поисках какой-нибудь тряпки для перевязки, и рядом словно по волшебству вырос Карьян с полоской грязной ткани. Он перебинтовал мне ногу поверх штанины.
Вскоре последовала новая атака, но ее мы отбили стрелами. Горцы отодвинулись на безопасное расстояние, потрясенные тяжелыми потерями, и таким образом дали нам время посовещаться.
Мы едва ли находились в лучшей форме – дорога была усеяна трупами.
Тенедос стоял рядом со мной.
– Что я могу сделать? – спросил он.
– Дайте мне заклинание, которое... Нет. Магия потом. Идите к колонне и прикажите, чтобы все штатские выдвинулись вперед.
Тенедос хотел было задать вопрос, затем вспомнил армейские правила, плотно сжал губы и торопливо отошел.
Капитан Меллет подошел ко мне. Мы окинули взглядом каменистую долину. Даже за снежной пеленой было нетрудно увидеть, что там собралось много, очень много хиллменов.
– Что ж, – произнес Меллет. – Я убил десятерых, но, похоже, не всем выпадает такая удача. По моим расчетам, сейчас их от двадцати до тридцати человек на одного нашего. Вы не устали?
Я невольно улыбнулся. Меллет оглянулся, убедившись, что вокруг нет никого, кто мог бы нас услышать.
– Я не думаю, что у вас есть хоть что-то напоминающее план... верно, легат?
– Наилучшее, что я смог придумать, – это выдвинуть штатских вперед и пытаться заставить их идти быстрее, сдерживая тем временем хиллменов с тыла.
– Всю дорогу до Ренана?
– У вас есть лучшее соображение?
– Да, – Меллет вздохнул. – Но ненамного лучше. Проблема в том, что в моем плане присутствует нежелательный элемент, который называется смертью.
Он изложил свой план, не слишком отличавшийся от моего, но действительно дававший кое-какие шансы на спасение.
– Либо погибнут некоторые, либо все, – закончил он. – Скорее всего, мы все умрем, какое бы решение не приняли. Они почему-то пока не пользуются магией, но я знаю, что они натравят на нас своих проклятых джаков, когда начнут следующую атаку.
Колонна штатских пришла в движение. Спотыкаясь, они проходили мимо нас, некоторые плакали. Я увидел Жакобу вместе с Эллори и через силу улыбнулся им.
Потом я передал Тенедосу предложение капитана КЛП.
– Мне это не нравится, – заявил он.
– Это и не должно вам нравиться, господин полномочный посол, – официальным тоном ответил ему капитан Меллет. – Сейчас мы имеем дело с проблемой, которая всецело относится к нашей компетенции. Не хочу выказать неуважение, но если у вас в рукаве имеется парочка демонов, способных разогнать противника, то сейчас самое время вызвать их. Тогда я заткнусь и буду только улыбаться.
Тенедос печально посмотрел на него.
– Я могу предложить три заклинания, – сказал он. – Ни одно из них не в силах предотвратить кровопролития; одно может ослабить воздействие той магии, которое они собираются применить. Насколько я понимаю, до сих пор они не пользовались заклинаниями лишь из-за самонадеянности их командиров, рассчитывавших на победу с помощью стали и численного перевеса. Что касается других двух заклинаний... Пожалуй, мне лучше немедленно заняться их подготовкой.
Тенедос торопливо отошел в сторону. Через несколько минут он подготовил свои магические атрибуты. Первое заклинание относилось к области погоды: оно усиливало натиск снежной бури. Это звучит нелепо, но оно могло оказаться жизненно важным для нашего спасения.
Второе заклинание было направлено против джаков. Не знаю, что оно из себя представляло, и сработало ли оно.
А вот третье...
Капитан Меллет собрал своих людей на дороге. Мы выстроили лучников по флангам на тот случай, если хиллмены решат воспользоваться моментом и напасть на нас. Думаю, они ждали заката, чтобы использовать сгущающиеся сумерки в качестве щита для своей последней атаки. Но до сумерек оставалось еще три часа.
У меня разрывалось сердце при виде того, как жалкие остатки пехотной роты пытались встать по стойке смирно. В Ренане их было сто двадцать пять человек, теперь же осталось не более пятидесяти, и многие из них были ранены.
– Солдаты Куррамской Легкой Пехоты, – начал капитан Меллет. – Принося присягу, мы поклялись служить до самой смерти. Сегодня настал наш день.
Пришло время сделать последний подарок нашим соотечественникам – мужчинам и женщинам Нумантии, за которых мы поклялись умереть. Многие слышали поговорку: «Мы умираем, чтобы жили другие». Я не могу придумать лучшего напутствия, чтобы облегчить ваше возвращение к Колесу.
Я сделал выбор и остаюсь здесь, в этой долине. Те, кто желает быть верен своей клятве, могут присоединиться ко мне.
Уоррент-офицеры и двое выживших легатов первыми шагнули к своему капитану. За ними последовали рядовые – сначала парами и тройками, затем сплошным потоком. В конце концов, по другую сторону остались лишь трое пехотинцев, стыдливо прятавших лица.
– Хорошо, – произнес капитан Меллет, и в его голосе не было гнева или презрения. – Вы сочли свои клятвы слишком тяжкими для себя, и я освобождаю вас от них. Сложите оружие, уходите вместе с штатскими и подчиняйтесь всем их приказам.
Один солдат так и поступил, но двое других переглянулись и торопливо зашагали туда, где стояли их товарищи.
– Куррамская Легкая Пехота... построиться! – крикнул капитан Меллет.
И тут произошло нечто поразительное. В повозках, проехавших мимо нас, находились тяжело раненные солдаты КЛП. Теперь я увидел, как некоторые из них бредут к нам – хромой ведет слепого, однорукий человек с изувеченной ногой, пользовавшийся своим мечом как костылем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78