В полной мере это относится и к другим девиациям и парафилиям – к транссексуализму (идентификации с противоположным полом) или трансвестизму (потребности переодеваться в одежду противоположного пола). Если эти отклонения от стандартного гетеросексуального поведения перечислять по нарастающей степени, то они выстроятся следующим образом: трансвестизм, гомосексуальность, транссексуализм. Иными словами, те же самые особенности функции и строения центров, определяющих тип полового поведения, которые свойственны автору письма, в гораздо большей степени выражены у Кирилла М. Последний, будучи транссексуалом, чувствует себя женщиной, по ошибке природы заключённой в тело, снабжённое мужскими гениталиями и лишённое вожделенных грудных желёз и влагалища. Подобное раздвоение привело М. к хирургической смене пола и к появлению на свет Карины.
Исследования многих учёных, в том числе Гюнтера Дёрнера, показали: для включения центра, ответственного за мужское половое поведение, необходимо воздействие на мозг зародыша андрогенов, мужских половых гормонов, вырабатываемых зародышевыми яичками. Если в критическом периоде имел место дефицит тестостерона, или если животному были введены антагонисты андрогенов (препараты, нейтрализующие их действие), а также, если у него была разрушена группа клеток, образующих мужской половой центр, то при последующем половом созревании самца обнаружится его гомосексуальная ориентация.
При этом могут проявляться некоторые атрибуты женского полового поведения. Скажем, пёс, получивший в критическом периоде инъекцию препарата – антагониста мужского полового гормона, по достижении взрослого возраста будет испытывать половое возбуждение не в присутствии самки, а при виде самца. Он будет мочиться не “по-кобелиному” (поднимая заднюю лапу), а “по-сучьи”, приседая на обе лапы (эксперименты Нойманна и Штейнбека; на русском языке описание их опытов можно найти у Александра Резникова и в моей книге “Гордиев узел сексологии. Полемические очерки об однополом влечении”, опубликованной на сайте sexolog-ru.narod.ru).
Если андрогены ввести суке, как это делали Мартинс и Валле, то, повзрослев, она будет мочиться подобно заправскому кобелю. Такие животные, вопреки своему женскому строению тела, проявляют интерес лишь к самкам.
Похоже обстоит дело и с крысами. Если кастрировать новорождённого крысёнка, то с возрастом у него не наступит половое созревание. Если потом вводить ему мужские половые гормоны, то при абсолютно нормальном развитии его полового члена (благодаря введению андрогенов извне), поведение подопытного будет гомосексуальным. Эрекцию у него будет вызывать присутствие другого самца, причём это сопровождается принятием женской позы со специфическим прогибанием спины(лордозом), характерным для рецептивной самки, готовой вступить в половой акт. Одна-единственная инъекция тестостерона может предотвратить такое гомосексуальное поведение (обзор литературы по этому вопросу можно найти в книгах Вундера и Резникова). Разумеется, сделать её надо вовремя – в первый день после рождения крысёнка (крайний срок критического периода половой дифференцировки у крыс).
Характер строения и функции центров, определяющих тип сексуальной ориентации и полового поведения, определяются в ходе половой дифференциации зародышевого мозга. Подобным образом формируются предпосылки полового поведения у самцов и самок всех видов млекопитающих, а также и у людей.
Процесс формирования половых центров головного мозга у человека приурочен ко второму триместру внутриутробной жизни зародыша. Гормоны , воздействуя на мозг в критические сроки внутриутробного развития, определяют тип функционирования его нервных центров на всю жизнь. В периоде полового созревания сексуальная ориентация индивида лишь проявляется, а не формируется на пустом месте под влиянием его исключительно мужского или женского гормонального профиля. Характер сексуальной ориентации не могут изменить ни психологические, ни социальные факторы.
Основным фактором, определяющим у мужчин развитие их будущей девиации (отклонения от гетеросексуального стандарта), является низкий уровень андрогенов, вырабатываемых зародышевыми яичками. Это чаще всего вызывается стрессом, переживаемым будущей матерью во втором триместре беременности. Выраженная андрогенная недостаточность зародыша в дальнейшем приводит к формированию “ядерной” гомосексуальности. Сравнительно умеренный дефицит андрогенов в процессе внутриутробного развития приводит к более мягким формам девиации, когда возможно бисексуальное поведение мужчины. Именно таким механизмом и объясняется поведение автора письма (хотя он, разумеется, по своей природе ближе к “ядерным” гомосексуалам, соответствуя оценке 5 по шкале Кинси).
К подавлению функции зародышевого гипофиза (и, следовательно, к понижению функции зародышевых яичек) может привести, например, приём будущей матерью женских половых гормонов (в частности, с целью сохранения беременности) и определённых медикаментов (резерпина, снотворных, нейролептиков). Прямое отношение к развитию у потомства гомосексуальности имеют многие заболевания беременной: ревматизм, токсикоз беременности, гипертония, сахарный диабет, болезни надпочечников и гипофиза.
Для будущих девочек опасность таят либо заболевания собственных зародышевых надпочечников (адреногенитальный синдром), либо заболевания матери, сопровождающиеся повышенной выработкой гормонов с андрогенной активностью. К такому же эффекту приведёт и ошибочное назначение беременной гормонов с целью её лечения.
Гомосексуальность может сопровождаться выраженной феминностью (женственностью), физической и поведенческой, но такое наблюдается далеко не всегда. Гомосексуалами бывают и атлеты, и внешне грубые “мужчины-самцы”, задиры и драчуны. Автор письма, кстати, весьма гордится своими успехами в атлетизме и умением драться. Иногда же внешность и манеры приобретают своеобразный мозаичный характер: утрированная мужественность накладывается на проступающие сквозь маскировку женственные черты.
Психологические факторы влияют на формирование полового поведения, накладываясь на биологические особенности строения мозга индивида. Если бы Сергей (самый первый партнёр автора письма) получил жёсткий отпор в своих попытках реализовать заместительную гомосексуальную близость, то его половая жизнь, возможно, была бы строго гетеросексуальной. Иначе обстоит дело с самим автором письма. Тот факт, что именно его выбрал в качестве своего партнёра Сергей, а также то, что он находил близость с мужчинами всё более и более привлекательной по мере своего созревания, говорит о том, что его выход на однополые связи был отнюдь не случайным.
В прежние годы, когда гомосексуальность преследовалась законом, а информация о ней была крайне скудной, девиация могла оставаться латентной (нереализованной). Как правило, такое положение вещей приводит к невротическому развитию и к различным отклонениям в сексуальной сфере. Впрочем, по мере осознания собственной сексуальной нестандартности, многие из “ядерных” гомосексуалов, в зависимости от этических принципов, социальных установок и реальных возможностей, в том числе определяемых типом половой конституции индивида, всё-таки всегда находили приемлемые для них формы однополых контактов.

Форстер и персонажи его романа

Каждое новое поколение убеждено в том, что оно умнее и прогрессивнее старого. Если речь идёт о сфере половых взаимоотношений, это утверждение кажется бесспорным. Европейцы, выросшие после второй мировой войны и воспитанные сексуальной революцией середины ХХ века, разительно отличаются от своих предшественников по срокам начала половой жизни, по отношению к браку, по степени информированности в области “техники секса”, контрацепции и т. д. Но стали ли они от этого более здоровыми и счастливыми?
Ответ на этот вопрос очень непрост. На ум приходит банальная фраза о неоднозначности прогресса, о том, что за него надо платить, и что, выигрывая в одном, люди теряют в другом. Врач знает об этом больше, чем кто-либо: триумфальное вторжение антибиотиков в медицину вызвало появление новых штаммов микроорганизмов, устойчивых к большинству антимикробным препаратам. Чего стоит так называемый патоморфоз хламидий или туберкулёзной палочки!
Что же касается неврозов, в частности, сексуальных нарушений психогенного характера, то так ли кардинально изменились причины их возникновения?
Сравним печали и радости Мориса и Джима. Их поведение соответствует духу двух разных эпох. Но в главном они одинаковы: оба – “ядерные” гомосексуалы; оба безуспешно пытались стать “нормальными” и переключиться на женщин (правда, это желание, будучи постоянным у Джима, для Мориса стало актуальным лишь в периоде его душевного кризиса). Джим близко подружился с любовницей своего бисексуального партнёра, но, увы… “он испытывал отвращение к нежному, податливому женскому телу” . Морис лишь однажды сделал шаг в сторону прекрасного пола. Его избранница тут же почувствовала: “тут что-то не то!” и предпочла странно холодному поклоннику обычного сексуально озабоченного “натурала” . Делая всё возможное, чтобы избавиться от своей гомосексуальной ориентации, жениться и завести детей, Морис, тем не менее, остро чувствовал опасность подобного шага. Он “взял из библиотеки биографию Чайковского. Эпизод с женитьбой композитора мало что сказал бы нормальному читателю, который смутно предположил бы: не ужились, мол, – но Мориса он взволновал чрезвычайно. Он знал, что означала та трагедия, и понимал, как близко подвёл его к ней доктор Бэрри”.
На этом сходство молодых людей исчерпывается. Джиму свойственна интернализованная гомофобия, не вполне им самим осознанная и понятая. Морис пережил тягостный этап невротического отвержения собственной гомосексуальности, но свой невроз победил. Между тем, степень информированности обоих молодых людей в области половых взаимоотношений, казалось бы, обеспечивала явные преимущества Джиму. Если он обладал весьма богатым сексуальным опытом, то Морис был близок лишь с двумя партнёрами. Если американца учила сама жизнь, то англичанин по части гомосексуальности получил старомодное “классическое образование”. Поначалу он – наивный “теоретик”. Осознавая собственную гомосексуальность и ведомый старшим другом и воспитателем Клайвом Даремом, Морис читает античных авторов, штудирует диалоги Платона “Пир” и “Федр”.
Правда, чтением дело не ограничивается, ибо их с Даремом тянет уединяться, обниматься, ерошить волосы друг другу. Лишь спустя год после их знакомства, Клайв решается, наконец, сказать Морису:
– Я люблю тебя.
В ответ раздаётся возмущённый возглас друга:
“– Какой вздор! Ты англичанин, Дарем. И я англичанин. Перестань нести чушь. Я не обижаюсь на тебя лишь потому, что знаю: ты совсем другое имеешь в виду, ведь это переходит все границы, и ты сам это понимаешь. Это – тягчайший из грехов, ты не должен говорить об этом. Дарем! Право, какая мерзость…
Но друг его уже ушёл – ушёл, не сказав ни слова, он летел через двор к себе, и звук захлопнувшейся за ним двери раздался сквозь весенний шум”.
Понадобилось несколько недель, чтобы Морис в муках осознал факт собственной гомосексуальности и понял, что любит Клайва не только как друга. И тогда он поступил как романтический герой: забрался ночью через окно в комнату любимого и наклонился над его постелью.
“– Морис…
Он услышал своё имя, названное во сне. Его друг позвал его. Минуту он стоял потрясённый, а затем новое чувство нашло для него слова, и, осторожно положив руку на подушку, он ответил:
– Клайв!”.
Подобная “давидкопперфилдовская муть” (как сказал бы Холден из знаменитого романа Сэлинджера) донельзя смешит современных молодых читателей. Их, воспитанных на принципах потребительского гедонизма ( “мы берём от жизни всё и покупаем пиво фирмы имярек!” ), бесит поведение двух влюблённых молодых людей, которые вопреки современной молодёжной логике занимаются чем угодно, только не сексом. Сценку ночного свидания они воспринимают с удовлетворением: уж теперь-то ребята наверстают упущенное и “оттянутся на всю катушку”! Форстер, казалось бы, многозначительно намекает на полноценные любовные радости его героев. “Юношей не сдерживали никакие традиции. Никакие условности, устанавливающие, что поэтично, а что абсурдно. Они были поглощены страстью. <…> В течение следующих двух лет Морису и Клайву досталось столько счастья, сколько может лишь примечтаться мужчинам под их звездой. Они были нежны, сходны по характеру и, благодаря Клайву, чрезвычайно благоразумны”.
Упомянутое благоразумие настораживает читателя, но, конечно же, не настолько, чтобы заподозрить, что 24-летний Морис, как это потом выяснилось из его беседы с доктором Бэрри, по-прежнему горд своей девственностью! “Господи, чем же занимались эти недоумки целых два года?!” – с раздражением спросил мой пациент, читая роман Форстера.
Подобная критика кажется сексологу чересчур резкой, но вполне обоснованной. Эрекция, продолжающаяся часами и не заканчивающаяся семяизвержением, способна привести молодого человека в плачевное состояние: его яички распухнут, появятся боли внизу живота и в пояснице. Многократное повторение такого “неудовлетворённого полового возбуждения” (irritatio frustrana) может привести к воспалению придатков яичек и простаты, к тяжёлым сексуальным расстройствам. Между тем, Морис с Клайвом предавались “холостым” любовным ласкам не реже раза в неделю на протяжении целого ряда лет.
Словом, Клайв в своём “благоразумии” перещеголял самого Платона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68