И тут же, словно окаменев от этого крика, донесшегося сверху, сражающиеся замерли на месте. Никто даже не подумал вонзить меч, кинжал или мачете в незащищенную плоть. Залитые кровью, потом и горючим люди вскинули головы и увидели мальчугана, склонившегося над ограждением площадки. Как и тогда с гиенами, он понял, что все они вдруг утеряли свою агрессивность, желание продолжать бой.
Жек спустился с ограждения и направился к лестнице. Марти схватил его за руку.
– Ты потерял голову? Они растерзают тебя!
Говорил не Марти, а демон. Он вдруг понял, что Жек был не невинным мальчишкой, как он считал вначале, а человеком, который вновь вспомнил о своем предназначении, человеком, который ощущал свои истоки. Зерна индисской науки сами проросли в теплице его души. Он еще не до конца осознал свое могущество, которое проявлялось лишь отрывочно, внезапно, но уже стал опасной личностью, которую следовало убрать в первую очередь, как воителей безмолвия, как дочь Алексу, как Тиксу Оти с Оранжа…
Марти отпустил руку Жека, и тот, прыгая через четыре ступени, сбежал вниз по лестнице. Оказавшись внизу, он прошел между трупами, опрокинутыми ящиками, шлангами, опорами корабля, людьми, которые смотрели на него, не делая ни одного движения. Сан-Фриско оттолкнул нападавших и двинулся вслед за ним.
Жек вышел из ангара и встал в перекрестье лучей прожекторов.
– Видук Папиронда! – крикнул он удивительно мощным голосом. – Поскольку вы пришли за мной, я здесь!
Сан-Фриско остался в стороне, в тени, словно согласился с необходимостью дать Жеку самому решить все проблемы. Минутой позже из тьмы появился видук. Тонкие аристократические черты его лица были напряжены.
– Не трогайте жерзалемян, – сказал Жек. – Прикажите своим людям отойти.
– При условии, что ты улетишь со мной, – заявил видук.
– Я пошел бы с тобой… Но есть и иные возможности общаться со своим сыном.
И в момент, когда он произносил эти слова, Жек ощутил невероятную боль собеседника, которую тот тщательно скрывал. Словно вся информация и все чувства, переполнявшие мозг и сердце видука, разом перелились в мозг и сердце Жека. Светобомба не только лишила видука части легких и внутренностей, но и выжгла его детородные органы. Артак смог залечить его раны, но не сумел вернуть ему мужское достоинство… Видук мечтал завести семью, хотел иметь детей, но ранение обрекло его на одиночество и помешало исполнить планы. Он советовался с лучшими специалистами всех миров, но тело отвергало все искусственные или естественные органы, которые ему пересаживали. Во время перелета от Ут-Гена до Свободного Города Космоса он укрепился в желании усыновить Жека. Это была не только слепая нужда в сыне, но и глубокий порыв его души. Мальчуган вдруг не только понял яростное желание вернуть себе Жека, но и почувствовал, что сам любит Папиронду так, как не любил родного отца. Па Ат-Скин не стал бы огнем и мечом сражаться за своего исчезнувшего сына. Может, только дошел бы до ближайшего полицейского участка. Видук нашел в парнишке смысл жизни и цеплялся за него, как потерпевший крушение в космосе цепляется за автономный блок выживания. Его ярость свидетельствовала о животном, примитивном, исходном инстинкте, том инстинкте, который гнал гиен против людей, чтобы обеспечить выживание вида.
На глазах Жека появились слезы. Сердце подсказало ему, как поступить. Он подошел к видуку, уткнулся головой в его живот, обнял за талию и ощутил, как напряженные мышцы Папиронды расслабились, как быстрее забилось его сердце, как участилось дыхание. Он втянул в себя запах затхлости – характерный запах корабля – и аромат, пропитывавший одежды видука. Нежные теплые ладони опустились на затылок мальчугана. Они простояли так несколько долгих минут. Видук словно был иссушенной, жаждущей землей, которая жадно впитывала потоки нежности и доброты, рожденные их объятием.
Он раскинул руки и отступил. Глаза его затянула пленка печали.
– Ты навсегда останешься моим отцом, – прошептал Жек. – Но не обязательно постоянно видеться, чтобы любить друг друга.
Бледная улыбка тронула худое лицо видука. Из глаз его покатились слезы, оросив впалые щеки. Потом он медленно поднял руки и дал знак своим людям уходить. Только загонщики неохотно подчинились приказу. Галлювино превращало их в диких зверей, но не лишало разума окончательно. Им не хотелось оказаться один на один с жерзалемянами. А кроме того, они еще не получили обещанного вознаграждения.
С невероятной нежностью видук потрепал Жека по голове, потом, не произнеся ни слова, повернулся и исчез во тьме следом за своими людьми.
Марти выскользнул из каюты и двинулся по пустынному коридору. После перехода корабля в автоматический режим лампы светили неярко. Только пронзительное мяуканье двигателей нарушало безмолвие космоса.
Ремонт насосов, заправка горючим и погрузка ящиков потребовали пяти часов работы, потом была двухчасовая церемония поминания погибших. Тела жерзалемян (остальных оставили гнить на полу ангара) уложили под корпус корабля, и князь Сан-Франциско – таково было его настоящее имя, для удобства сокращенное гоками до Сан-Фриско – долго читал сураты из Новой Библии Жер-Залема. Потеря Шанхая, верного друга с давних пор, который продолжал служить ему и во время изгнания, глубоко потрясла его, но он постарался сохранить твердость голоса до конца церемонии. Потом тела подняли на борт, загрузили в печь и собрали пепел в металлическую урну. Прах будет развеян над ледником Предков на Жер-Залеме.
Мостик свернулся, спрятался в посадочный трюм, с шипением закрылся тамбур. Створки крыши ангара разошлись, открыв звездное небо. Корабль взлетел с яростным ревом.
Князь Сан-Франциско пригласил своих гостей гоков и нескольких жерзалемян разделить трапезу в общем зале, примыкавшем к пилотской рубке. В разговоре они не затрагивали состоявшейся битвы, но частые взгляды Робина де Фарта и жерзалемян, которые они бросали на Жека, свидетельствовали об огромном впечатлении от его поступка, положившего конец бойне.
Марти почти не дотронулся до пищи. Когда он узнал меню – фаршированные снежные гусеницы, мозг серебристого моржа, потроха белого медвигра, – ему не захотелось знакомиться с гастрономией Жер-Залема.
– Чуть больше открытости, Марти! – убеждал его Робин де Фарт. – Удивительно вкусно…
Робин… почему его так интересовали малейшие поступки и жесты Марти?
Марти не понравилась еда, но он обрадовался, что каждому предоставили отдельную каюту.
– Обычно мы живем в каюте подвое, – мрачно уточнил Монреаль. – Но поскольку половина наших лежит в урне…
Каждый ушел к себе. Робин де Фарт попытался завязать разговор с сопланетянином, но натолкнулся на стену молчания и не стал настаивать. Марти принял горячий душ и надел белоснежный комбинезон. Монреаль вручил такой каждому гостю.
– Иначе наши сразу увидят, что вы гоки, и не позволят даже сесть на Жер-Залем…
– Что с нами сделают?
– Все зависит от настроения абинов… Либо вас разденут и выбросят в цирк Плача, отдав на съедение хищникам, либо отрежут детородный орган, взрежут брюхо и запрут в инкубатор для разведения гусениц…
– Есть ли другие возможности?
– Есть, но эти встречаются чаще других…
Марти улегся на кушетку, но демон не хотел, чтобы Марти наслаждался отдыхом, которого требовало усталое тело. Демон изменил свои планы. Речь уже не шла о переходе в тело Жека, ибо таинственные возможности мальчугана могли внести ошибки в исходные данные или уничтожить их. Демон был просто ментальным имплантом и не был связан с базовыми данными чана. Он не был автономен, и ему нужен был человеческий носитель. Он не мог вносить стирающих имплантов в мозг людей, если не считать того, в котором сидел. Его запрограммировали на выполнение определенной задачи, и он всегда выбирал кратчайший путь к цели. Жек превратился в песчинку, попавшую в шестеренки его механизма, стал препятствием. Следовало как можно быстрее устранить его, пока он не стал настоящим человеком-истоком, солнечным существом, которое поймает его в свое поле притяжения и нейтрализует. Из-за своего излучения, тепла, творческой суверенности люди-истоки были злейшими врагами Гипонероса. Если нельзя было стереть память Жека, демон мог приказать своему носителю исполнить его волю.
Надо было спешить.
Следовало убить Жека.
Он не станет растворять душу маленького анжорца. Ибо она тем или иным способом постарается вернуться в материальный мир, но к тому времени творение уже исчезнет (вероятность, рассчитанная Гипонеросом, поднялась уже до 78,07%), а если человеческой душе негде закрепиться, она вынуждена скитаться в пустоте до скончания времен.
Марти двинулся по коридору, ведущему к каюте Жека. Кроме двух вахтенных в рубке управления, все остальные спали. Потребность в сне, одна из главных характеристик человека, устраивала демона. Сон был странным состоянием сознания: он позволял забывчивым богам выкапывать спрятанные ключи своего царства, распахивать дверь в подсознание, но вынуждал понижать уровень защиты и бдительности. Люди слепо верили в вечную жизнь.
Марти прошел мимо ряда дверей. За спиной вдруг послышался низкий голос, и сиракузянин вздрогнул от неожиданности. Демон тут же скрылся в глубинах его мозга.
– Что ты тут делаешь?
Монреаль вышел из ответвления коридора и направился к Марти. В его узких глазках сверкали подозрительные огоньки. В гладких и не очень длинных волосах запутались блики света.
Марти тщетно пытался понять причины своего пребывания в этом коридоре, но не мог предложить жерзалемянину никакого подходящего объяснения.
– Твоя каюта в другом конце, – резким тоном продолжил Монреаль.
Демон из своего убежища подсказал ответ Марти.
– Заблудился я… Совсем не знаю вашего корабля…
– Следовало спокойно лежать на кушетке!
– Мне хотелось размять ноги… Вам тоже трудно заснуть?
– Князь Сан-Франциско приказал мне охранять каюту принца гиен.
– Он ничем не рискует внутри корабля.
– Голова и сердце принца имеют особую ценность… Иди за мной, я тебя провожу.
Монреаль развернулся и решительно направился к пересечению двух коридоров. Подошвы его белых сапог ритмично стучали по металлическому полу. Марти двинулся вслед за ним. Он увидел круглый шишак длинного меча, вложенного в кожаные ножны. Как большинство жерзалемян, Монреаль носил оружие на боку, острием вперед и рукояткой назад.
В мозгу сиракузянина вдруг возникли четкие приказы. Он подкрался к Монреалю и воспользовался взмахом его руки, чтобы зажать шишак большим и указательным пальцами. Потом резким точным жестом вырвал меч из ножен. Жерзалемянин ощутил тихое шуршание стали по коже, бросился в сторону и прижался к перегородке. Но Марти предвидел его маневр, быстрый и неожиданный, и вонзил острие меча в грудную клетку Монреаля, пронзив ему сердце. Убитый соскользнул на пол.
Марти не стал терять времени. Он оставил меч в груди жерзалемянина, чтобы избежать фонтана крови, взвалил тело на плечи и несколькими прыжками преодолел те несколько метров, которые отделяли его от каюты. Он ворвался в нее, закрыл дверь, присел на корточки, уложил труп на пол, задвинул под кушетку и прикрыл одеялом. Потом оторвал полосу от простыни, вновь вышел в коридор, изменил код замка на внешней клавиатуре, включил систему автоматического запирания, стер с помощью тряпки несколько капель крови на стене и полу коридора и вновь направился к каюте Жека.
Круглая ручка двери отказалась поворачиваться.
Жек из предосторожности поставил замок на предохранитель.
Марти столкнулся не только с запертой дверью. Из-за демона, проявившего себя в кабинете Йемы-Та, Кервалор не смог перенестись на Мать-Землю и утерял доверие мальчугана.
Убийство его могло оказаться куда более трудной задачей, чем он предполагал.
Демон понял, что упорствовать бесполезно. В лучшем случае он проведет всю ночь в коридоре, а в худшем – поднимется тревога и на Марти будет охотиться весь экипаж. Но демону еще был нужен человек-носитель. Надо было выбирать иной путь.
Смерть Монреаля оказалась бессмысленной.
Глава 14

Сибрит де Ма-Джахи, супруга императора Менати: осталось множество неясностей в судьбе той, кто была первой дамой империи Лнгов с 1-го по 16-й годы. Ее первый брак с сеньором Ранти Лнгом послужил для умиротворения населения провинции Ма-Жахи, склонного к мятежам. После смерти сеньора Ранти Анга (в результате заговора, который, как предполагают, организовала она), дама Сибрит стала супругой императора Менати, которому, несмотря на настойчивость матрон императорского двора, так и не дала наследника. Тайна исчезновения дамы Сибрит так никогда и не была раскрыта. Она перестала появляться при дворе после скандала, учиненного ею самой: она вынудила даму Веронит де Мотогор, знатную придворную, пройти голой по коридорам дворца (16-й год). Была ли императрица жертвой мести Мотогоров, как утверждали некоторые историки? Противники этой гипотезы говорили, что, по некоторым данным, она предстала перед священным трибуналом за колдовство, а приговор – муки на огненном кресте – был приведен в исполнение на площади квартала Романтигуа, исторического сердца имперского города. Анатул Хижьяк, великий неоропский эрудит, считает, что она угодила в ловушку, подготовленную сенешалем Гаркотом, взяв в любовники человека со стертой памятью, в мозг которого была имплантирована ментальная программа убийства.
Когда вторая супруга императора Менати, дама Аннит Пас-сит-Паир (16 – 23 гг.), решила сменить отделку своих апартаментов, рабочие извлекли из стен и полов покоев императрицы множество трупов и скелетов. Стало ясно, что самые безумные слухи, ходившие по поводу дамы Сибрит, были жалким отражением ужасающей истины, а ее многочисленные прозвища (Красная Императрица, Кровавая Провинциалка, Демоническая Шлюха, Адская Ведьма и т. п.) полностью оправдались: она действительно купалась в крови мужчин, которых завлекала к себе в постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62