– губы Наривиласа дернулись, показав клыки. – Мне повезло меньше чем тебе, я уже говорил об этом, не так ли? Моим любовником стал не поэт и чародей, а сумасшедший упырь. И он ненавидел тебя, знаешь ли. Ненавидел так, что порой издыхал от ненависти. Жаль, что он всегда возрождался. И жаль, что я так на тебя похож.
– Мне следует извиниться за это? – холодно поинтересовался Альгирдас.
– Следовало бы, отец. Я вырос на рассказах о твоих подвигах, черт, Сенас говорил о тебе, только о тебе, и говорил без конца. Он был на тебе помешан, он мечтал тебя победить, но побеждал всегда ты. Можешь себе представить, каким я видел тебя в воображении? Настоящий герой, великий правитель, мудрец, воин… Я, мать твою, думал, что ты трехметрового роста, и сильнее, чем чемпион мира по штанге.
– Кто?!
– Не важно, – Наривилас тихо рассмеялся и помотал головой, – ты совсем другой, и, слава богу, что это так. Посмотри на нее, – он кивнул на Эльне, – посмотри на себя. Я поверить не могу, вы такие юные – оба. Совсем дети. Как ты мог сделать все, что сделал? За что тебе такая удача? Откуда в тебе столько силы? И почему эта сила не может быть моей?
– Я так понимаю, ты сейчас занят тем, что крадешь ее, – Альгирдас попробовал шевельнуться и не смог, как, впрочем, и ожидал.
– Ты ведь не хочешь поделиться, – заметил Наривилас. – Ты не оставил мне выбора. Я возьму твою силу. Я возьму твою кровь. Я возьму твою красоту.
– О, – Альгирдас улыбнулся в первый раз за все время разговора, – уверяю тебя, от красоты одни неприятности.
– Прячешь в рукаве козырь? – поинтересовался сын, наклоняясь к нему, щекоча губы дыханьем. – Это в твоем стиле, я знаю. Но у меня тоже есть кое-что, не слишком для тебя приятное. Только попробуй дернуться, Паук, и мама отправится в ад. Слышал о таком месте? У меня там большие связи, и, уверяю тебя, это именно то, чего заслуживает твоя драгоценная Эльне. Черт, отец, ты согласился быть шлюхой Хрольфа ради ее спасения, так неужели откажешь мне. Я ведь хочу не так много.
– Не так много, – повторил его слова Альгирдас. – Правильно ли я понимаю, что тебе нужны мои силы – цуу, оусэи и тэриен?
– Да. Я же сказал…
– Так нужны, что ради того, чтобы получить их, ты готов, – он снова растянул губы в улыбке, – пожертвовать своей матерью.
– Я на все готов, отец!
– Да или нет?! – рявкнул Альгирдас.
Паутина на его горле сжалась так, что будь он человеком, гортань оказалась бы раздавлена.
– Следи за своим тоном, – с нехорошей мягкостью попросил Наривилас. – Да. Я готов.
– Жаль, – сказал Альгирдас.
И перестал сопротивляться.
Вся сила, что жила в нем, сила, использовать которую он не мог и отдать которую было просто-напросто некому, беспредельная, всесжигающая сила рванулась по жадно пульсирующим нитям в тело Наривиласа. Ослепительный и грозный поток. Чтобы принять его в себя, нужно было быть Пауком Гвинн Брэйрэ, но даже он собирал свою силу по капле в течение тысячи лет. Даже он не смог бы забрать все разом.
Его сын… тем более не смог. И сначала выгорел изнутри, а уж потом огнем занялось безжизненное, лишенное души тело.
– Извини, – сказал Альгирдас, глядя на Эльне. – Я попросил бы тебя остаться, но от этого будет только хуже.
– Ты мой муж, и мой господин, – она встала, уронив пяльцы, улыбаясь так же, как когда-то, когда они оба были живыми, – я повинуюсь. Как всегда. И спасибо, что отпускаешь меня, любимый…
Тысячу лет сумрак леса касался лиц,
Тысячу лет он – лишь тень от твоих ресниц.
Мой лесной принц, я тебя не увижу вновь,
Мой лесной принц, повелитель семи ветров.
Скован клинок, переплавлено сердце в меч,
С призрачных плеч мне не снять травяной венок…
Альгирдас спускался с холма, а дом за его спиной разгорался пожаром. Оказывается, родной сын может послужить неплохой растопкой. Глупо все вышло. Так глупо. А потом будет еще и больно, но – потом. Впереди, не так далеко отсюда, курган, где похоронен древний вождь фейри. Там горит костер, и Орнольф ждет у огня.
Что он скажет Пауку? Захочет ли вообще говорить с ним. Теперь. После того, что сделано? И как объяснить ему, что все сделано правильно?
Все сделано правильно.
Эта история должна была когда-то закончиться. Так или иначе.
ЭПИЛОГ
Небо пальнуло в землю одиночным выстрелом.
Раскаленная остроносая пуля пробила воздух, пронеслась сквозь верхушки деревьев, но у самой поверхности вдруг изменила траекторию полета. Сбросила скорость и превратилась в маленький, одноместный «болид». Машина сделала круг над пепелищем на холме, метнулась в сторону и села на опушке густого леса. Откинув колпак, наружу выбрался невысокий, черноглазый блондин. Он понюхал воздух, еще пахнущий гарью, поморщился и кивнул:
– Порядок.
Последнее препятствие на пути к логову Адама Элиато было устранено. И то, что для этого кому-то пришлось убить собственного сына, просто стечение обстоятельств. Никто ведь не заставлял Наривиласа становиться стражем у входа в убежище Элиато. К тому же сучонок просто не заслужил такого отца, как Паук. Нет. Не заслужил.
Проблема отцов и детей была летуну не чужда. Уже завтра ему станет все равно, абсолютно все равно, но сегодня еще не закончилось. И сегодня он знал, что если бы его отец походил на Паука, он душу бы продал, лишь бы ему угодить. Вот блин… на Паука его отец нисколько не походил, а душу таки придется отдать.
Завтра. Все завтра.
Угрюмо оскалившись, как будто желая лишний раз доказать, что он заслужил свое имя, короткое и звонкое имя «Волк», парень пошел наверх. Где-то там, на холме прятался тайный ход во вражескую крепость.
Подумать только, какой ерундой приходится заниматься приличному человеку, полковнику военно-космических сил, между прочим! «Звездные войны», мать их так, против «Властелина колец». Один черный властелин идет мочить другого черного властелина, выполняя работу, которая больше пристала бы этим… как бишь их, благородным воителям.
Строго говоря, «черным властелином» Волк пока еще не был. Несмотря на слухи, распускаемые его отцом, несмотря на порожденную слухами панику. Грамотная пропаганда – это наполовину выигранная война. И Элиато сидит сейчас в своем логове, весь из себя такой тревожный, взволнованный, смотрят в небо зенитки, подходы к Жрецу заминированы – ступить некуда, войска готовы к бою. Ждут, голубчики. Черного властелина ждут. А обычного человека никто не ждет: кому он нужен, обычный, мало их тут шляется, что ли?
Мало, конечно. Один, да и тот, так себе обычный. Высокооплачиваемый киллер с паранормальными способностями. Ну и ладно. Сойдет.
В чем Волк был полностью уверен, так это в том, что он ни у кого не вызовет подозрений, даже ввалившись прямо с улицы в личные покои Элиато. Он не вызывал бы подозрений даже у среднестатистической европейской домохозяйки, появись он на ее среднестатистической кухне прямиком из холодильника. Что уж говорить о людях и нелюдях, привыкших к разным странностям?
Развлекая себя подобными размышлениями, Волк нашел посреди пепелища силовой шлюз и прошел насквозь, как вода просочившись сквозь защитное поле.
– Привет! – сказал он в спину Элиато.
Тот вздрогнул, но справился с собой и развернулся степенно, с большим достоинством. С вежливым недоумением смерил Волка взглядом и мягко поинтересовался:
– Кто ты, дитя мое, и как попал сюда?
– Меня зовут Герман, – сообщил Волк, вместе с именем старшего брата примеряя на себя и его чуть измененную личность. Он полагал, что Герману Гюнхельду, погибшему от рук Элиато, приятно будет снова встретиться со старым знакомцем. И он не ошибся в предположениях. – Я поговорить пришел, вы ведь не против, правда?
Да, он не ошибся. Отказать человеку, так похожему на того, настоящего, Элиато не смог. Трудно, знаете ли, просто взять и отвернуться от своей первой жертвы. О, да… почти невозможно.
А дела-то оказалось на полчаса. Тоже, нашли антихриста! Бессмертный, неуязвимый, всемогущий, души скупает, желания выполняет… Так себе, прямо скажем, неуязвимый. И уж точно не бессмертный, как показала практика. Убить его, может, и в самом деле было нельзя: как его убьешь, неуязвимого? Но ведь от мыслей о тщете всего сущего вообще, и собственного существования в частности, никто не застрахован.
– Вы о самоубийстве не думали?
– Нет.
– Подумайте.
Хороший совет от хорошего человека. Последовал ему бессмертный и неуязвимый, и самоуничтожился. Потому что желания выполнять он действительно умел и искренне пожелал самому себе не быть.
Вот молодец.
Даже как-то обидно. А пугали: Жрец, Жрец…
А перед Пауком он теперь в долгу. Доступ Волку в этот субмир открыл Паук. Наривиласа уничтожил Паук… Черт! Черт-черт-черт! Вот за это Волк перед ним в долгу вообще неоплатном. Но, с другой стороны, так ведь и задумывалось. Паук должен был сделать это сам. Для своей же пользы. Чтобы не испытывать потом ни сомнений, ни сожалений. А прикончи его сына кто другой, разве поверил бы Паук, что другого выхода не было? Нет. И никто бы на его месте не поверил.
В общем, не так все и плохо. Для начала правления вайрд итархэ заполучил очень неплохую команду. Паука и Касура, которые будут служить ему – будут, никуда не денутся. Тут весь фокус в том, чтобы им не захотелось куда-нибудь деваться. Чтобы они понятия не имели о том, что кому-то служат. А это организовать не трудно. Марину Чавдарову, обещающую когда-нибудь превзойти Касура в искусстве чародейства. Андрея Панкрашина, который очень скоро станет магом необыкновенной силы и способностей. И Максима Адасова, выдающегося эмпата. Эмпаты, они всегда в цене.
Паук щедро поделился со всеми тремя силой и талантами Гвинн Брэйрэ. Хороший человек. Надо позаботиться о том, чтобы он никогда не пожалел о том, что сделал.
…Волк смотрел в густеющую синеву вечернего неба.
Завтра, уже завтра его самого ожидала мучительная смерть, и чтобы отвлечься от мыслей об этом, построение планов на будущее подходило как нельзя кстати.
Не хотелось умирать.
Ему довелось однажды потерять память, он знал, каково это, и знал, что завтра потеряет не только память. Потеряет всего себя. Свою душу. Свою личность. Свое небо.
С завтрашнего дня он разучится летать.
Волку было страшно. Ох, до чего же ему было страшно…
Он весело улыбнулся и, насвистывая, пошел по склону вниз, к ожидающему его на опушке леса «болиду».
…И, словно ток от локтя к запястью,
Течет, отмеренное сполна,
Звенит нелепое твое счастье –
Твоя нейлоновая струна,
Гремит фугасная медь латыни,
Летит слепой мотылек к огню,
Ты слышишь – звездами золотыми
Небо падает на броню…
Браво, парень, ты не грустен нисколько.
Завтра в дальний путь, а пока –
Все по плану: ты становишься волком,
Ты знаешь все, что нужно в жизни волкам.

ПОЯСНЕНИЯ
Адана – ревность. Одна из высочайших фейри.
Аждарха – драконоподобное существо, по достижении ста лет превращается в демона ювха.
Албасты – демоническое существо, персонаж тюркской мифологии.
Альп – дух, относящийся к благородным фейри, отчасти сродни эльфам, только ни в коем случае не таким, каких мы все знаем из книг Профессора. Альпы – духи жестокие, высокомерные и безжалостные.
Амсэйр – сумеречные фейри, духи погоды и времен года.
Баст – обряд инициации и получения имени.
Белый бог , или «фийн диу» – Святая Троица, а заодно так называемый «единый бог», т.е. бог иудеев, бог различных христианских конфессий, и мусульманский бог.
Большой выезд – люди иногда называют его Дикой Охотой, но, вообще-то, это праздничный выезд фейри в последние ночи июля, октября, января и апреля. В Большом выезде непременно участвует Владыка Темных Путей, или тот, кто на данный момент выполняет обязанности Владыки. Понятно, что люди, попавшиеся на пути Большого выезда этой встречи не переживают.
Вайрд итархэ – Владыка Темных Путей, Черный Властелин, воплощенная сила, питающая всех неблагих фейри от низших до высочайших.
Воратинклис – voratinklis (лит.) паутина. Название крепости Паука, выстроенной на месте Ниэв Эйд, после того, как школа была уничтожена.
Гвинн Брэйрэ – на языке Ниэв Эйд это означает духовное или святое братство.
Гремлин – сравнительно молодые фейри, появившиеся на Земле в конце 19-го века. Появление их связывают с ростом технического развития, вроде бы, первые гремлины появились в первых самолетах. Может быть, так оно и есть. Гремлины сами по себе существа довольно вредные, но байки о том, что они портят механизмы, мешают работе двигателей или устраивают неполадки в компьютерах – не более чем байки. Кто же пакостит в собственном доме? Для того чтобы гремлин начал по-настоящему вредить механизму, в котором обитает, его нужно сильно разозлить.
Гудфред – первый конунг, попытавшийся объединить Данию.
Диил – стихии, сумеречные фейри, олицетворяющие основные стихии.
Договор – в «Охотнике за смертью» это устный документ, регламентирующий взаимоотношения вампиров и людей, а также вампиров между собой.
Дракула , он же Влад Третий (1431 – 1476 гг.) – господарь Валахии, человек, на мой взгляд, великий и заслуживающий уважения. Хотя, это вопрос, конечно, спорный. Широкой публике имя Дракула стало известно благодаря одноименному роману Брэма Стокера, хотя, конечно, стокеровский Дракула и реальный валашский воевода – люди очень разные.
Дроттин (датск.) – боевая дружина.
Зайда – пришелец, чужак.
Заморье – земля по ту сторону моря, считалось, что за морем живут сверхъестественные существа и туда же порой попадают души умерших. Живому человеку, оказавшемуся в заморье, нет пути обратно к людям.
Змей – он же Крылатый, или Эйтлиайн. Жемчужный Господин, владыка стихий, в силу обстоятельств выполняющий работу Владыки Темных Путей (см. Черный Властелин).
Игошкин Камень – «игошка» – утонувший некрещеный младенец, готовый заложный покойник. Камень – это скала. Таким образом, место под названием Игошкин Камень – это заметная на общем фоне скалка, вероятнее всего считающая «плохим местом».
Империя Великого Карла – земли, которые удалось объединить под своей властью Шарлеманю, Карлу IX.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90