С трудом приблизилась, опустилась на колени и увидела многочисленные раны, из которых хлестала кровь. Невидящие глаза смотрели прямо на солнце. Темпл медленно закрыла мертвые глаза пальцами.
Шавано убит.
– Шавано, – тихо произнесла она, приподнимая тяжелую голову. – Ты не думай, Лиджа ничего не видел. – Она погладила свекра по седым волосам. – Твой внук ничего не видел…
Кто-то увел лошадь, укатили коляску. Вокруг собралась целая толпа, но Темпл ничего не видела и не слышала, а только всхлипывала от горя и потрясения.
Какое-то время спустя снова раздался стук копыт. Рядом появились нервно переступающие ноги лошади, но Темпл не подняла глаз. Если это помощь – то слишком поздно.
– Отец, – сдавленно произнес чей-то голос.
Клинок? Темпл вскинулась, не веря своему счастью. Она-то уже не чаяла увидеть мужа живым. Но он здесь, и Темпл все никак не могла на него наглядеться.
– Ты жив, жив, – хрипло прошептала она. – А я боялась, что тебя тоже убили.
Его лицо было искажено яростью.
– Кто? Кто это сделал?
– Они поджидали его здесь, в чаще… Он ехал обедать.
Каждое слово давалось ей с трудом. Как рассказать Клинку о случившемся? К чему ему все эти мучительные подробности?
– Он убит. Какая разница, как это случилось? Ведь теперь ничего не исправить.
– Будь они прокляты! – Клинок взмахнул кулаком. – Прокляты!
Она понимала его гнев, его страдание. Но и он должен был ее понять – ведь трагедия произошла прямо у нее на глазах. Вот если бы она утром уехала… Тут Темпл вспомнила о вчерашнем разговоре с Киппом.
– Кипп… Я догадывалась…
– Как, ты знала?! – Клинок схватил ее за руку стальной хваткой. – Ты знала об этом и спокойно дала им убить его?
– Нет, я не знала…
Она увидела, что его руки обагрены кровью – кровью убитого.
Но ведь она и в самом деле не знала. Поведение Киппа показалось ей подозрительным, но разве могла она предполагать?
А если бы и знала, что бы она могла сделать? Ведь Шавано нарушил закон, его все равно убили бы. Промолчала бы она или нет? Темпл и сама не могла ответить себе.
Клинок вставил ногу в стремя.
– Ты куда? – недоуменно спросила она.
Холодно взглянув на нее, он ответил:
– Убийцам будет не так-то просто разыскать меня. Пусть как следует попотеют.
«Неужели он думает, что я его предам?» – подумала Темпл. Кажется, так оно и было. Во всяком случае, взгляд его был полон враждебности. Клинок вскочил в седло и поскакал по направлению к лесу.
34
– Хоть бы она плакать перестала, – пробормотал Уилл, когда зареванная Фиби вышла из комнаты. Она рыдала не переставая второй день подряд.
– Волнуется из-за своего Дье, – тихо сказала Элайза, чтобы Темпл не услышала. – Ведь он уехал вместе с Клинком.
– Знаю, – вздохнул Уилл.
Вполне естественно, что женщина, да еще беременная, не находит себе места из-за тревоги по своему мужчине, но рыдания Фиби заставляли всех снова и снова вспоминать вчерашнее убийство.
Одним убийством не обошлось. В тот же день на рассвете люди в масках ворвались в дом Джона Риджа, вытащили его из постели и зарезали на глазах у семьи.
Элиаса Будино заманили хитростью: он строил новый дом, когда его попросили навестить некоего больного. По дороге бывшему редактору проломили череп томагавком, а для верности еще и вонзили нож в спину.
Тело майора Риджа было найдено на дороге, уже по ту сторону границы с Арканзасом, с пятью пулями в груди.
Однако многим сторонникам переселения – Клинку, Стэнду Уэти и другим – удалось скрыться. Они ушли в горы, поклявшись, что отомстят за своих товарищей и первым, кто падет от их руки, будет верховный вождь Джон Росс, хотя Росс и сам был потрясен случившимся – он ничего не знал о готовящихся убийствах.
Весть о казнях моментально разнеслась по всей округе. Индейцы были взбудоражены, и Уилл знал, что кровопролитие еще только начинается. Знала это и его дочь.
Она стояла у окна гостиной, глядя туда, где свежий холмик земли вырос над могилой Шавано Стюарта. Лицо Темпл было мертвенно-бледным, словно застывшим. Казалось, она с минуты на минуту ждет какого-то трагического известия. Уилл понимал, в каком она сейчас состоянии, и это его пугало. Сильная, вспыльчивая, страстная, Темпл разом как-то съежилась и высохла. Ее огромные черные глаза были сухими – она не пролила ни единой слезинки.
Элайза прошептала мужу на ухо:
– Предложи ей погостить у нас. Не стоит ей сидеть здесь в одиночестве.
Уилл кивнул и подошел к дочери. Та даже не обернулась.
– Послушай, мы с Элайзой хотим, чтобы вы с малышом пожили у нас.
– Нет. – Она ответила бесстрастно, просто отказала и все.
– Мне кажется, что так будет лучше…
– Нет, – уже громче повторила Темпл. – Я никуда отсюда не уеду. Это дом моего сына. Это мой дом. Мы строим новое здание, нужно готовиться к сбору урожая, следить за работой лесопильни. Что бы ни случилось, мы отсюда не уедем.
Уилл подумал, что ее спокойствие обманчиво, но решимость Темпл не вызывала сомнений, и он испытал чувство гордости за эту сильную, храбрую женщину. Ведь она – его дочь! Да, он многое потерял, но многое у него еще и осталось.
– Если ты так решила, я хотел бы тебе чем-нибудь помочь. Например, мне не нравится, что в доме нет мужчины. Я мог бы прислать Киппа…
– Нет!
Яростный огонь, вспыхнувший в ее глазах, застал отца врасплох.
Хотя чему тут удивляться? Ведь Кипп люто ненавидел всех, кто подписал договор о переселении. Когда юноша сообщил отцу о смерти обоих Риджов, Будино и Шавано, его глаза сияли радостью. Да, пожалуй, не стоило предлагать дочери в помощники Киппа. Уилл решил больше не заговаривать на эту тему.
Когда они вечером ехали домой, заходящее солнце красило горы в багрово-красные оттенки. Да, подумал Уилл, красный цвет, цвет крови, окрасил не только эту землю, но и сердца людей. Время от времени он поглядывал на Киппа, который выехал верхом встречать отца и мачеху. В руках Кипп держал ружье, примостив длинный ствол на локоть левой руки.
Почему юность так опрометчива, почему совсем не думает о последствиях своих поступков? Сейчас на земле индейцев воцарились страх и ненависть. Но Уилл понимал, что винить во всем только молодых было бы неправильно. Судя по всему, в этом безумии участвовали и мужчины постарше, которым пора бы уже набраться ума.
Причастен ли Кипп к убийствам? Что означают его постоянные отсутствия? Может быть, он лишь соучастник? Или его руки обагрены кровью? Эти вопросы мучили Уилла, но он не хотел ни о чем расспрашивать его. Что бы Кипп ни совершил, сын есть сын.
Уилл с самого начала с резким осуждением отнесся к тем, кто подписал договор о переселении. Он считал, что никакие мотивы, даже самые благородные, не могли их оправдать. Они нарушили закон. Но в то же время Гордон, как и Джон Росс, понимал, что нельзя в столь критический момент делить народ на две части. Нужно держаться вместе. После переезда на запад единство стало еще более насущной необходимостью. Заседание Совета продемонстрировало, что сторонники переселения и западные чероки – союзники. Теперь, когда пролилась кровь, запахло гражданской войной. И семья Уилла – его сын и дочь – оказались в самом эпицентре этого конфликта.
Домой доехали в молчании. Уилл вылез из коляски и помог Элайзе спуститься, но Кипп остался в седле.
Когда Гордон обхватил жену, чтобы помочь ей спуститься на землю, он почувствовал, как увеличилась в объеме ее талия. Интересно, какими будут глаза у ребенка? Хорошо бы такими же золотисто-карими, как у матери. Уилл внезапно понял, что впервые думает о будущем ребенке как о живом существе.
– Я приготовлю ужин, а ты распряги коляску, – сказала Элайза.
Уилл смотрел ей вслед, хотел поделиться с ней своим открытием. Они давно уже не разговаривали друг с другом по душам. Но сначала нужно было разобраться с Киппом.
– Помоги мне управиться с лошадьми, – сказал Уилл.
– Пусть тебе Шадрач поможет. – Конь Киппа нетерпеливо переступал ногами. – А я уезжаю. Вернусь через несколько дней.
– Куда ты едешь?
Кипп отвел глаза.
– В Парк-Хилл, к Джону Россу. Говорят, Уэти собрал целую банду. Хочет отомстить Россу за смерть брата.
– И ты поедешь охранять вождя?
– Да. Там уже человек двадцать наших, но мы не знаем, сколько воинов собрал Уэти, а генерал Арбакл из форта Гибсон отказывается прислать солдат для охраны. Он хочет, чтобы Росс сам приехал в форт, но делать этого нельзя, потому что там его сразу арестуют.
– Ведь Росс непричастен к этим убийствам? – осторожно спросил Уилл, боясь узнать лишнее.
– Нет.
Этого ответа было достаточно, чтобы Уилл понял: Кипп все знает.
– Так я и думал, – лаконично заметил Уилл и взялся за поводья.
Кипп ускакал прочь, в багровые сумерки, а Уилл стал распрягать лошадей.
Черная Кэсси кончила резать яйца и дикий лук. Элайза скептически осмотрела стол и решила, что теперь ужин готов. В кастрюле дымилась кукурузная каша, стояли соленья и мед. Сияла новая, только что купленная посуда.
Довольная, Элайза громко позвала мужа. Когда он не отозвался, она выглянула наружу и увидела, что он сидит на ступеньке и смотрит в небо, где слабо мерцала первая звезда.
Элайза почувствовала, что сейчас расплачется. Когда Уилл вернулся с заседания Совета, ей показалось, что он наконец выбрался из плена отрешенности и меланхолии. У нее даже возникла надежда, что он вновь готов ее любить. И вот теперь Уилл снова сидит и смотрит в пространство, ничего не видя перед собой. Убийство Шавано снова ввергло Гордона в бездну отчаяния.
– Уилл. – Ее голос дрогнул. – Ужин готов…
Он встал, и Элайза с грустью отвернулась, чтобы не видеть его лица.
– И это все?
Удивленная этим странным вопросом, она нахмурилась.
– И ты не собираешься прочитать мне нотацию за леность? – продолжил он.
Было темно, и ей показалось, что он улыбается. Не может быть! Она сделала шаг вперед. Действительно, улыбается!
– Уилл!
Она дотронулась рукой до его лица, все боясь ошибиться.
Но Уилл нежно взял ее за руку и притянул к себе.
– Я и забыл, какая ты красивая.
Он поцеловал ее в губы сладостно и страстно. Уже несколько месяцев не целовал он ее так, и Элайза растаяла, смущенная и счастливая.
– Ничего не понимаю, – прошептала она.
– Я тоже… – Он обхватил ее лицо руками, погладил по волосам. – Понимаешь, во время долгого, мучительного пути я утратил веру в будущее. А тут вдруг поверил в него вновь. Сам не знаю, отчего это произошло. Может быть, из-за ребенка, которого ты вынашиваешь. А может быть, из-за Темпл, которая во что бы то ни стало хочет построить для своего сына новый дом. Или, возможно, меня разбудила слепая ненависть, которой охвачен мой сын. А вернее всего все дело в тебе – в твоей любви. В общем, я не знаю, что и сказать. Но внезапно слово «завтра» вновь обрело для меня смысл.
– И для меня тоже.
Элайза улыбнулась сквозь слезы, чувствуя, как ее сердце разрывается от любви.
Он обнял ее за плечи, и они вместе оглядели землю, где отныне им предстояло жить.
– В этом году сеять уже поздно. Но ничего, у нас хорошие травы. Можно продать фургон и купить скотину, корма хватит. Я умею строить. Ты не смотри на эту убогую лачугу, я способен на большее. Я ведь сам построил половину здания в Гордон-Глене. А здесь нам нужны и дома, и амбары, и мельницы, и школы. Если Темпл одолжит мне парочку своих строителей, я без труда смогу получить сколько угодно контрактов. Сначала будет нелегко, но потом все наладится.
– Да, все будет хорошо, – кивнула Элайза, веря ему всем сердцем.
– Видишь вон тот холм? – Уилл показал на темный силуэт, поднимавшийся к западу от хижины. – Когда правительство выплатит нам компенсацию за Гордон-Глен, мы построим там новый дом.
– Да, построим, – улыбнулась она.
– Миз Лайза, ужин остывает! – крикнула Кэсси.
Элайза засмеялась, и Уилл тоже расхохотался. Кэсси недоуменно посмотрела на них и покачала головой.
35
Первые дни после смерти Шавано были самыми страшными. Темпл все вспоминала эту ужасную сцену. Она не могла без содрогания смотреть на кухонные ножи. Хуже всего было то, что от Клинка не поступало никаких известий. Ходили слухи, что он присоединился к Уэти, но наверняка этого никто не знал. Единственным утешением было то, что в случае смерти Клинка весть об этом разнеслась бы со скоростью ветра. Вот почему всякий раз, когда вдали показывался какой-нибудь всадник, Темпл замирала от страха.
Маленький Лиджа постоянно сыпал ей соль на раны. Он спрашивал, где папа, куда подевался дедушка Стюарт. Малыш еще не понимал, что такое смерть.
Все были взбудоражены, ходили слухи один ужаснее другого. Рассказывали, что Уэти и его люди рыщут по всей округе, горя жаждой мщения. С другой стороны, сторонники кровного закона, объединившись в отряды, продолжали поиск «изменников». Хаос еще более усилился, когда из форта Гибсон прибыли драгуны для проведения следствия и задержания убийц.
Вождь Росс заявил протест, утверждая, что это внутренняя индейская проблема, в которой чероки разберутся сами. И тем не менее Темпл со дня на день ждала, что Киппа арестуют.
Первого июля состоялось заседание Национального Совета. Цель была одна – примирить враждующие группировки. Но первый шаг был неудачен: Совет объявил амнистию всем, кто участвовал в убийствах. Таким образом, Кипп и его сообщники, убившие Шавано Стюарта, были помилованы. Но Совет на этом не остановился, заклеймив убитых как предателей и объявив всех, кто подписал договор, вне закона.
Отныне Темпл была замужем за человеком, объявленным вне закона. Правда, Совет выразил готовность простить любого из «изменников», кто публично признает свою неправоту, но Клинок, разумеется, ни за что не воспользовался бы этой милостью. Он наверняка по-прежнему считал, что действовал правильно, а все беды народа чероки вызваны слепотой Джона Росса.
Ситуация казалась безнадежной. Чтобы не предаваться горестным мыслям, Темпл с утра до вечера занималась работой. Дел у нее хватало: помимо обязанностей хозяйки, она еще должна была следить за строительством нового дома, за работой лесопильни, за сбором урожая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38