Вокруг стола стояли двенадцать стульев с высокой спинкой. Одну стену занимал отделанный ореховым деревом камин, закрытый экраном. В шкафу для посуды, возвышавшемся у дальней стены, красовались изысканные сервизы из хрусталя и фарфора. Рядом стоял секретер красного дерева.
– По вечерам мы собираемся в семейной гостиной. – Темпл пригласила Элайзу пройти в следующую комнату.
Войдя, Элайза, к своему великому изумлению, увидела в углу пианино розового дерева. Здесь, посреди пустыни, – пианино! Девушка подошла к обитому бархатом табурету и села, не скрывая охватившего ее удивления. Она прикоснулась к полированной крышке и взглянула на Темпл.
– Вы играете?
– Жена одного миссионера из Брейнерда учила меня, но… – Темпл запнулась, пожала плечами и улыбнулась. – Отцу надоело слушать все время одни и те же три мелодии. А вы играете на рояле? Может, вы меня научите новым песенкам?
– Почему нет? Мы можем включить урок музыки в дневные занятия.
Элайза с трудом поборола искушение поднять крышку и тронуть клавиши и, крепко сжав руки, встала.
– Вон там библиотека, – указала рукой на дверь Темпл и добавила: – Отец сказал, что вы можете воспользоваться любыми книгами.
– Он очень добр.
Войдя в библиотеку, Элайза остановилась перед портретом, висящим над камином и сразу приковавшим к себе ее внимание. И огромный стол орехового дерева, и диван с искусной резьбой, и обширная коллекция книг на полках – все бледнело перед этим портретом. На нем был изображен высокий суровый человек, одетый в костюм шотландца.
– Кто это?
– Мой дедушка Лахлан Гордон. Он построил этот дом, – объяснила Темпл.
– На нем шотландская юбка. – Тут Элайза разглядела булавку с камнем, которой была заколота юбка. Точно такой же аметист, но оправленный в брошь, сверкал на груди Темпл.
– Его отец, Уильям Гордон, был родом из Шотландии. Он был вторым сыном знатного дворянина. Вскоре после приезда в Саванну он в драке убил человека. Его хотели арестовать, поэтому он сбежал сюда, в горы, и поселился среди индейцев чероки. – Темпл помолчала, глядя на портрет. – Юбка вообще-то принадлежала ему. Мой дедушка Лахлан вспоминал, что наш прадед был высоким и крепким, как дуб, с волосами красными, как кленовые листья осенью. Моего отца назвали в его честь – Уильям Александр.
– Он так и остался жить в горах?
– Он не мог вернуться. Его бы сразу арестовали за убийство, – напомнила Темпл. – Он женился на Данагасте – знаменитой воительнице.
– Воительнице? – переспросила Элайза.
– Женщина-воин, добывавшая славу в сражениях.
– Вы хотите сказать, что она участвовала в битвах?
– А почему нет? Женщина в состоянии владеть дубинкой, мушкетом и луком со стрелами не хуже мужчины. Во времена Данагасты в этом не было ничего необычного. Женщина могла стать воином так же, как и матерью воина. Когда племя готовилось к войне, воительниц сажали на почетное место и вожди советовались с ними, как вести сражение. Именно такой женщиной была мать моего дедушки. Ее английское имя было – Джейн Гордон. – Темпл помолчала. – Она и ее муж, Уильям Александр Гордон, основали эту ферму. Когда я была маленькой, их бревенчатая хижина еще стояла здесь, но несколько лет назад она сгорела.
– Понятно. – Элайза огляделась по сторонам. – Вы говорите, ваш дедушка выстроил этот дом. Должно быть, это стоило целого состояния. Как ему удалось создать всю эту роскошь здесь, посреди пустыни?
– Дед был очень умным человеком. Он управлял факторией и мельницей, которую построил его отец. Всю прибыль направлял на расширение дела: нанял агрономов, купил рабов, чтобы иметь возможность обрабатывать больше земли и возделывать сады. Ему все удавалось, за что бы он ни брался, – объяснила Темпл. – Он хотел сделать этот дом похожим на те дома, которые он видел в Англии и Шотландии.
– Вы хотите сказать, на те, которые видел его отец, – поправила Элайза, так как ей показалось, что Темпл явно оговорилась.
– Нет, Лахлан Гордон видел их собственными глазами. От своего отца он так много слышал рассказов о Шотландии, что решил ее посетить. Он взял с собой моего отца – тот был еще совсем мальчиком, не старше моего брата Киппа. Они долго путешествовали по Англии и Шотландии и посетили множество красивых усадеб. Они даже встречались с королем Георгом Третьим.
Уилл Гордон, ее хозяин, встречался с королем Англии? Элайза была потрясена, но тут же решила для себя, что на нее произвел впечатление вовсе не сам по себе королевский титул, а просто она осознает историческое значение Георга Третьего.
Элайза нашла, что это очень типично для англичан – принимать с помпой представителей американских индейцев и носиться с ними так, словно они сами были представителями королевского семейства. Девушка вспомнила, какой шум поднялся, когда Англию посещала легендарная индианка Покахонта.
Пока Элайза рассматривала книги, Темпл незаметно разглядывала новую учительницу. В ней не было ничего особенно привлекательного: грубоватые черты лица, небольшой рот, вьющиеся каштановые волосы. Высокая и худенькая, она держалась преувеличенно прямо, а упрямо поднятый подбородок говорил о волевой натуре. Девушке вначале показалось, что Элайза – особа неженственная, холодная и чопорная, но Темпл переменила свое мнение, когда заметила, каким удовольствием вспыхнули глаза учительницы при виде пианино в гостиной. Именно тогда Темпл подумала, что, возможно, новая учительница ей понравится.
Поглядев на усталое, осунувшееся лицо Элайзы, Темпл заметила:
– Должно быть, вы устали после долгого путешествия. Мы приготовили для вас комнату на третьем этаже.
– Спасибо, – Элайза едва удержалась, чтобы не поправить на себе измятый и испачканный костюм.
Ее комната оказалось маленькой и довольно скромно обставленной, но там имелось все необходимое. Узкая железная кровать, примостившаяся у стены, низкий покатый потолок, умывальник из дубового дерева, с фарфоровым тазом и кувшином для воды. Окно выходило на восток, из-за чего в комнате было светло и свежо.
Элайза прошлась по деревянному полу и принялась разглядывать мелочи, которые придавали комнате уютный вид. Например, вышитое покрывало на кровати, его яркие краски оживляли кремово-желтые стены. На полу у кровати лежал коврик, тоже веселых, но чуть приглушенных тонов. На сиденье старинного кресла-качалки была брошена подушка с выцветшей вышивкой. Легкие белые занавески на окне шевелились от слабого дуновения ветерка в тщетной попытке ослабить нестерпимую жару.
– Сюда вы можете положить вашу одежду, – показала Темпл на простой без резьбы шкаф. Элайза заметила, что ее чемодан и сундук уже стояли в комнате. – Вам может еще что-нибудь понадобиться?
– Нет, этого совершенно достаточно, – уверила ее Элайза. – Я бы хотела потом осмотреть школу. Мне говорили, она находится прямо на территории усадьбы.
– Да. Вы можете увидеть ее из вашего окна. Вон то бревенчатое здание.
– Прекрасно. Значит, я без труда найду его сама.
– Конечно. А теперь я вас оставлю, чтобы вы могли распаковать вещи, – сказала Темпл и вышла.
Оставшись наконец одна, Элайза развязала ленты шляпки, сняла ее и положила на кровать. Машинально поправила непослушные кудряшки, но, оставив надежду привести волосы в порядок, подошла к окну и подняла занавеску.
На краю поляны стояло бревенчатое здание. Поскольку никаких других строений, кроме него, из окна не было видно, Элайза предположила, что это и есть школа. К ней вела дорожка, по которой гордо расхаживали павлины.
Всю дорогу сюда из Массачусетса преподобный Нэйтан Коул повторял, что «Господь, одному Ему ведомым образом, готовит нас к тому, что ожидает нас впереди». Но Элайза знала, что уж к этому ее Господь никак не готовил. Напротив, девушка считала, что едет жить в пустыню к дикарям и будет переносить всякие тяготы и лишения. А вместо этого очутилась в богатом поместье.
Элайза вспомнила тот день, два месяца назад, когда они вместе с матерью, Нэнси Чэпмен Холл, вошли в спрингфилдскую адвокатскую контору Пейтона Флетчера. В Новой Англии уже зеленели деревья, и Элайзе, заразившейся весенним настроением, захотелось бросить свое серое, безрадостное, будничное существование и начать новую жизнь, которая сулила хотя бы чуточку приключений, да еще получить возможность проверить свои способности в качестве учительницы. Пейтон Флетчер предложил ей именно такую работу.
Флетчер, полный мужчина средних лет, принадлежал к одному из самых уважаемых семейств в Массачусетсе. Он тепло поприветствовал Элайзу с матерью, когда они прошли к нему в кабинет. На его круглолицей физиономии светилась улыбка, добрые серые глаза ласково смотрели на девушку.
Он подробно расспросил Элайзу о том, что она умеет, что заканчивала, где преподавала. К ее великому облегчению, его, казалось, совсем не смутил ее скудный опыт в области преподавания. И это навело ее на мысль, что на предлагаемое ей место, наверно, не так уж много претендентов.
Наконец Пейтон Флетчер приступил к рассказу о ее будущей работе – это было место учительницы в семье индейцев чероки.
Мать Элайзы напуганно воскликнула:
– Индейцы?! Но они же нападают на поселенцев, не щадят никого – ни детей, ни женщин!
– Уверяю вас, миссис Холл, – спокойно, но твердо остановил ее Флетчер. – Газеты всегда все преувеличивают. Если и совершаются какие-либо преступления, то они происходят по вине джорджийцев, но это уже другой разговор. А что касается Уилла Гордона и его семьи, то позвольте заверить: ваши страхи не имеют под собой ни малейшего основания. Гордоны совсем не дикари. Я почитаю за честь называть Уилла Гордона своим другом уже много лет и могу лично поручиться за то, что он человек честный и благородный.
Пейтон Флетчер рассказал, что познакомился с Уиллом Гордоном, когда оба они учились в частной школе здесь, на востоке. С течением времени их дружба только окрепла.
Они узнали, что Уилл Гордон – плантатор, возделывающий одну из самых плодородных долин, принадлежащих его народу, в Северной Джорджии. В поместье уже построили небольшой домик в одну комнату, который будет служить школой для его детей и детей его сестры. Учительнице предлагалось годовое жалованье в четыре сотни долларов, питание и отдельная комната в доме Гордонов.
Воображение Элайзы тут же нарисовало романтическую сценку: комната, полная стремящихся к знаниям бронзоволицых детей, они с жадным вниманием ловят каждое слово учителя. И когда Пейтон Флетчер предложил ей занять этот пост, она согласилась без колебаний, сразу решив, что это знак судьбы.
А теперь она стояла у окна и смотрела на открывающуюся перед ней картину. «Процветающая ферма» – так сказал Пейтон Флетчер. Эти слова были слишком простыми, чтобы передать царившее вокруг богатство. Элайзе захотелось сесть и немедленно написать письмо матери, пока детали еще свежи в памяти. Но здравый смысл подсказывал, что глупо тратить на это время, когда вокруг еще столько интересного и неизведанного.
Опустив занавеску, Элайза отвернулась от окна и тут же отпрянула назад и вскрикнула от неожиданности, так как увидела, что не далее как в четырех футах от нее кто-то стоит. Она не сразу поняла, что это был всего лишь мальчик лет одиннадцати. Он не отрываясь смотрел на девушку, его угольно-черные глаза коварно и озорно посверкивали. Элайза прижала руку к груди, чтобы унять бешено колотящееся сердце.
– Ты меня напугал, – сказала она, подозревая, что таково и было его истинное намерение. – Ты, должно быть, Кипп, – предположила она.
– А вы – новая учительница с Севера.
– Да. – Уже успокоившись, Элайза чопорно сложила руки. – Ты можешь называть меня мисс Холл.
Кипп Гордон молча улыбнулся.
Трудный ребенок. Каким-то шестым чувством Элайза поняла, что этот ученик наверняка будет ее изводить. И она поклялась про себя, что сделает все, чтобы с этим справиться.
3
Лучи заходящего солнца почти не пробивались сквозь густые ветви высокого каштана, и в маленьком бревенчатом доме школы царили преждевременные сумерки. Элайза положила «Орфографический словарь Уэбстера» на стол, заваленный учебниками и тетрадями. Только сейчас она закончила подготовку к завтрашним урокам.
В общем Элайза была довольна тем, чего ей удалось достигнуть за каких-нибудь три дня. Твердо установилось время занятий: первый урок начинался в восемь утра, на него, кроме детей Уилла Гордона, приходили младшие Мерфи, племянники хозяина плантации: Чарли (тринадцать лет), Том (двенадцать), Мэри (десять) и Джо (девять). Занятия продолжались до полудня и потом возобновлялись в четыре часа, когда спадала дневная жара. Заканчивался учебный день уроком игры на фортепиано для Темпл, ее младшей сестры Ксандры и Мэри.
Элайза встала, чтобы перед уходом закрыть все четыре окна. В свой первый день она этого не сделала и на следующее утро обнаружила в классе некое существо, похожее на крысу. Не столько напуганная, сколько застигнутая врасплох, девушка непроизвольно вскрикнула. Кипп Гордон ворвался в класс в ту самую минуту, когда бедный опоссум уже мчался к открытому окну. Издевательский смех Киппа до сих пор стоял у нее в ушах, и презрительный взгляд его темных глаз она запомнила надолго. Да, определенно трудный ребенок.
На сегодня столкновение характеров закончилось. Элайза бросила последний взгляд на классную комнату и вышла, плотно затворив за собой дверь. Она стояла на пороге и смотрела на величественное трехэтажное кирпичное здание на вершине холма. Поодаль располагались две кухни и коптильня. От дома шла каменная дорожка к конюшне, где содержались породистые лошади. Рядом находилась кузня, разные хозяйственные постройки и несколько хижин, в которых жили десятка три принадлежащих Гордонам рабов.
За территорией усадьбы начинались огороды, а дальше на пастбищах паслись коровы. В соседнем лесу бродили полудикие свиньи. Насколько хватал взгляд, тянулись поля, на которых выращивали кукурузу, табак, пшеницу, овес, индиго; повсюду виднелись фруктовые сады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38