Прежде чем снова заткнуть бочонок, Дальвиг бросил в него щепоть порошка, светлого и зернистого, как песок.
При свете множества свечей в зале, в котором шесть каминов не могли разогнать осеннего холода, собрались все наемники. Пир шел горой, и даже тем, кто нес службу на стенах, развеселившиеся сверх меры товарищи относили кубки вина и куски быстро остывающей баранины. Дальвиг, обычно такой строгий, глядел на это сквозь пальцы, и только на предложение затащить сюда всех женщин, какие имелись в замке, – ответил отрицательно и твердо. Уже к ночи большая часть пьяниц угомонилась и дрыхла прямо на столах, а то и под ними. Дальвиг, с которого давно сошла удивившая всех радостная возбужденность, был мрачен и тих. Исподлобья осматривая наемников, он думал о будущем.
– Сударь! – Срывающийся вопль вывел его из задумчивости. Рядом, покачиваясь, стоял Эндамон с кружкой в руке. Ухоженные прежде волосы были разлохмачены и свисали на лицо слипшимися прядями, подбородок был покрыт жиром. – Какие заботы… ик… гнетут вашу светлую голову?
– Пускай они останутся при мне, – ответил Дальвиг, отворачиваясь в сторону. Однако хмельной наемник не понял этого жеста. Опершись на стол руками, он склонился к плечу Эт Кобоса и стал жарко доказывать: – Я – справедливый солдат и честный слуга. Когда мне платят – я делаю… ик! Но, о чем я хотел спросить? Ах да! Я заметил, что пленникам наверху больше не носят ни воды, ни еды… разве так можно? Можно, конечно, их пытать или просто лупить, однако кормить при этом не следует забывать!
– Что за глупые идеи пришли в твою тупую башку! – раздраженно воскликнул Дальвиг и бросил пустой кубок на столешницу. – Они наказаны. Подумаешь, посидят без жратвы пару-тройку деньков! Ты же сам видал, сколько на этих боровах было жира? Они и за неделю без еды не отощают.
– Нет! – плаксиво возразил Эндамон. – Ведь толстякам жрать хочется всегда даже больше, чем нам, тощим! Это для них самая страшная кара. Давайте, я унесу им по куску баранины, а потом как следует отлупцую?
Дальвиг тяжело вздохнул и залез в карман, где лежал кулечек с маковым порошком. Быстро швырнув щепоть в лицо Эндамона, Эт Кобос коротко приказал: «Анарерт!» Наемник, открыв рот, чтобы сказать еще какую-то глупость, вдруг закатил глаза, всхрапнул и рухнул на пол, разлив остатки вина из кружки себе на штаны. Через мгновение мощный храп возвестил о том, что на одного спящего в зале стало больше.
Кажется, Эндамон был последним, оставшимся на ногах. Кто-то дрых здесь, в зале, кто-то смог найти в себе силы и уплестись наверх, в комнаты. Пара человек еще шевелилась за столом, но, судя по их бессмысленным взглядам и движениям, они от спящих отличались очень мало.
Дальвиг легко поднялся на ноги и шагнул. Его слегка занесло в сторону: оказывается, он выпил тоже достаточно! Зрение немного туманилось, а мысли разбегались. Ни одну из них Эт Кобос не смог ухватить и проследить до конца. Пока он добрался до лестницы, ему последовательно подумалось о том, что обеденный стол уже стал черен и его пора скоблить, потом о кубке, который он опрометчиво швырнул и мог помять, а после о пленниках, превратившихся в ходячих мертвецов. Рано или поздно придется показать их остальным… как? Впрочем, тут же Дальвиг забыл о них и попытался вспомнить, сколько денег осталось в его сумках. Прилетал ли уже эзбанс с докладом? Зачем он выпил столько много вина?
Вконец запутавшись в целом ворохе разнообразных дум, толкавшихся в мозгу, как торопящиеся к насыпанному в кормушку зерну куры, Дальвиг упал на свою кровать и сразу уснул.

КРОВАВЫЙ ИНЕЙ

Утром он проснулся поздно, с тяжелой головой и налитыми железом веками – они никак не желали открываться. Тусклый свет солнца, укутанного пеленой полупрозрачных облаков, казался невыносимо ярким, виски ломило… Едва поднявшись на ноги, Дальвиг с выражением муки на лице проковылял к столу и нашел на нем завядший лист белладонны, сорванный пару недель назад. Он приложил похожий на полусырой клок пергамента листок к виску и прошептал заклинание, вытягивающее боль из тела. Белладонна постепенно набухла, почернела, будто наливаясь кровью. Боль в голове притупилась, превратившись в неприятное, пугающее пульсирование. Дрожащей рукой Дальвиг поднес лист к магическому огню – и тот вспыхнул, разом превратившись в пламя. Хоть оно и было холодным, Эт Кобос по привычке отдернул пальцы и с неудовольствием обнаружил, что сердце прыгает, как у увидавшего лису зайчишки. Потом он глубоко вздохнул и с облегчением понял, что почти здоров. Разве что небольшая слабость в ногах или до сих пор дрожащие руки… пустяки.
Спустившись в обеденный зал, Дальвиг безжалостно усмехнулся, когда увидал там больше десятка опухших с похмелья наемников. Каждый лечился как мог – кто лакал пиво, кто – простоквашу, кто травяной настой. Судя по квелым фигурам и кислым рожам, никто не мог похвастаться успехом.
По приказу хозяина всех страдающих пьяниц изгнали прочь, чтобы они своим видом не портили аппетит. Кухарки подали Дальвигу на завтрак тонкие ломтики окорока, вымоченные в терпком южном вине, и зажаренные хлебцы с маслом. Эт Кобос снова криво ухмыльнулся, вспомнив самого себя, жующего опротивевший козий сыр и яйца. Есть ему особо не хотелось, так что он ограничился пробами, выпив напоследок немного подогретого, разбавленного вермута. Настроение немного улучшилось, и Дальвиг решил подняться к себе, чтобы переодеться для конной прогулки. Однако не успел он приготовить куртку и штаны, выложив их из шкафа на постель, как за окном раздались далекие выкрики и даже свист стрел. Солнечный свет померк: окно закрыла скользнувшая в комнату тень. На стол, разбрасывая с него свитки, мешочки и шкатулки, плюхнулся эзбанс. Как всегда, его острые чешуйки безжалостно расцарапали столешницу. Брюхо разверзлось, выпуская наружу лапы, и демон затормозил около самого края стола. Голова закачалась на длинной шее, будто сгибаемый ветром цветок.
– Ты так оставишь меня без стола, – проворчал Дальвиг вместо приветствия. Демон зашипел, выпуская из уголков огромной пасти глаза на стебельках. За закрытым ртом он шипел намного тише и глуше, однако волшебный перстень исправно переводил.
– Что тебе важнее – стол или вовремя доставленная весть? – Тон, как это ни странно, казался сердитым. Дальвиг открыл рот, чтобы поставить наглого демона на место, но тут в дверь забарабанили.
– Сударь! Высокий Дальвиг! – орали сразу несколько голосов. – Мы видели чудовище, оно влетело в ваше окно!
– Проваливайте! – рявкнул Дальвиг. – Ступайте прочь, недоумки! Разберусь и без вас!
Из-за двери послышалась возня, потом невнятная перебранка. Наконец наемники удалились, громко топоча на лестнице. Эт Кобос снова взглянул в зеленые глаза эзбанса, но говорить теперь ничего не стал.
– Я летал, много, долго, – хрипло прошипел демон и пару раз медленно шевельнул стебельками. – Кругом было пусто. Но потом я увидал их: пятьдесят двуногих, бескрылых сосателей материнских тел идут сюда с севера. Дающий кровь! На них надета железная кожа, на боках болтаются железные когти, а в руках – длинные палки. Вечером ты сможешь увидеть их из своего окна.
Дальвиг почувствовал, как сжимается грудь и неведомая сила не дает вдохнуть, парализуя мышцы. Слыша внутри гулкие, долгие удары сердца, он повернул голову и поглядел в окно на затянутые серой дымкой холмы. Нет, конечно! Пока там никого нет, но спокойной жизни в тот самый миг пришел конец. В самом скором времени Дальвигу предстояло узнать, совершил ли он роковую ошибку, вернувшись сюда. Быть может, умереть? Попасть в плен? Подвергнуться унижениям и страданиям? Или победить и торжествовать??
С трудом успокоившись, сжав дрожащие пальцы в кулаки., Эт Кобос поднял голову и торжественно сказал:
– Спасибо тебе, эзбанс, за эту весть. Я больше не стану упрекать тебя… А пока возвращайся в небо и продолжай следить за округой.
К обеду в большом зале собрались все до одного наемники и большинство прислуги. Дальвиг, стоило ему войти, сразу понял, что неприятности начинаются раньше, чем он их ожидал. Вперед выступил не кто иной, как Эндамон, как всегда, умытый и аккуратно причесанный, хотя и немного опухший. Потирая красные глаза, он несмело начал:
– Сударь! Простите нас, но у людей появились некоторые вопросы…
– Какие вопросы могут быть у тех, кто исправно получает деньги? – сердито спросил Эт Кобос. Застыв у порога, он медленно оглядел хмурые лица собравшихся, громко хмыкнул и прошел к своему Высокому Креслу. – Где обед?
Пара молодых служанок, низко склонив головы, выбежали прочь через дверь, ведущую на кухню. Остальные, переглядываясь и нерешительно топчась на месте, продолжали стоять.
– Вопрос не в деньгах, сударь! – воскликнул Эндамон и тут же поморщился. – За деньги премного благодарны, но… тут такое дело… Сегодня многие опять видели демона, кружившегося над замком и нырнувшего к вам в окно. А еще из Крайла вернулся мясник. Говорит, народ там про наш замок много нехорошего болтает – дескать, гнездо это черных сил, а вы, сударь… вы… вы этот… Черный колдун!
Выговорив жуткие слова, наемник выпучил глаза и с силой сцепил руки. Остальные, как по команде, невнятно, но достаточно громко забубнили и стали бросать на Дальвига полные страха и осуждения взгляды.
– Поговаривают, будто соседи ваши собираются идти на замок войной. Высокий Сима, который выезжал в столицу, а теперь вернулся, очень разгневан. Не сегодня, так завтра придут сюда солдаты и камня на камне не оставят!
– Ну и что? – спросил Дальвиг, стараясь казаться спокойным. На самом деле ему хотелось вскочить прямо на стол и метнуть на головы подлых предателей пару молний. Скривив дергающуюся щеку, Эт Кобос взял в руку короткий столовый нож и принялся им поигрывать. – Неужели тебя, Эндамон, такого смелого солдата, может пугать война? Ты должен трепетать от радости, услышав, что скоро придется отработать мои денежки. Не помнишь, кто недавно горько сожалел о собственной бесполезности? Говорил, будто ему неловко брать золото и ничего не делать? Пришло ваше время… то самое, ради которого я нанял вас!
– Нет! Не будет по-вашему! – в несколько голосов завопили наемники, и громче всех Эндамон. – Если б мы знали, что придется служить колдуну, да еще Черному, на которого ополчился весь свет, то ни за что бы не нанялись!
– А теперь готовы отдать назад деньги? – насмешливо спросил Дальвиг. Эндамон молча раскрыл и захлопнул рот, как вытащенный на берег сом.
– Черному денег не отдадим! – тонко воскликнул кто-то невидимый из задних рядов, а остальные одобрительно загудели. – Уходим, братцы! Пускай этот гад сам расхлебывает!
– Нет!! – взревел Дальвиг со всей силой, на какую было способно юношеское горло. Вскочив на ноги и упершись руками в столешницу, он прожег всех собравшихся кипящим ненавистью взглядом. – Ни один из вас не уйдет отсюда просто так! Хотите верьте, хотите – нет, но вчера каждый получил от меня порцию яда. Он действует медленно и незаметно, так что пройдет пара недель, прежде чем – вы загнетесь. Эта отрава неизвестна Белым магам – они будут бессильны вам помочь за любые деньги. У меня есть противоядие, только вам самим его никогда не найти. Впрочем, даже если бы кто-то смог найти его, он все равно не в силах рассчитать нужной дозы… Понимаете, куда я клоню, червяки? Каждый, кто посмеет ослушаться или убить меня, удрать отсюда, помочь моим врагам, – обрекает себя на верную гибель. Вы ничего не сможете поделать. Вам придется служить, как мы и договаривались с самого начала. Только тем, кто заслуживает, я в свое время выдам противоядие.
По толпе наемников пронесся глухой стон. Ряды их содрогнулись, и вперед выскочил беззубый Кроди с кистенем в руках.
– Зашибу!! – истошно завопил он. – Зашибу суку, не помилую!!!
Дальвиг поспешно схватил столовый нож и провел им по столу, оставив глубокую царапину. Положив на нее ладонь, он громко сказал: «Сибирел эоноро!» Кроди успел сделать еще только один шаг. Потом он громко завопил и согнулся пополам так резко, что сам себя огрел кистенем по ноге. Выпустив второй вопль, он покатился по полу – жалкий, сжавшийся в комок. Остальные в ужасе отшатнулись от пораженного колдовством человека, будто боялись, что и им тоже достанется.
– Кто-нибудь еще хочет сказать мне что-то? – тихо процедил сквозь зубы Дальвиг. Переводя взгляд с одного наемника на другого, он видел только опущенные головы и трясущиеся от страха тела. – Кто-нибудь хочет уйти? Предать?
Служанки принялись тоненько подвывать и тут же об этом горько пожалели, потому что Дальвиг перенес внимание на них.
– Вам я тоже хочу кое-кто сказать, женщины. Сейчас каждая из вас наверняка посылает мне проклятия и ждет момента, когда я отвернусь, чтобы удрать. Я не хочу отпускать вас. Мне будет очень обидно, если вы уйдете. Ведь с вами тут хорошо обращались, разве не так? Я не давал солдатам распускать руки, кормил вас тем же, чем и их, даже давал кое-какие деньги. Если вы решите сбежать, я перестану быть добрым. Поверьте, злому Черному колдуну не трудно будет найти вас и ваши семьи, чтобы вырезать их до последнего человека – просто так, от обиды. Не создавайте мне лишних хлопот.
Некоторые женщины со стонами свалились без чувств. Пара особенно вредных старух принялась вслух, но не особенно громко поносить Дальвига, но он не обратил на них внимания. Перед ним, сжавшись, стояла толпа до крайности испуганных и готовых подчиниться людей. Он был их повелителем, их настоящим господином. Это было прекрасное чувство! Дальвигу снова казалось, будто он – огромный и могучий великан, возвышающийся над трусливыми карликами. Лишь один червячок грыз Эт Кобоса изнутри: отчего все повернулось именно так, как он боялся? Почему только страх заставляет этих людей повиноваться? Хочешь не хочешь, а тут поневоле превратишься в самого отъявленного злодея из сказки.
Солдаты, двигавшиеся к замку Беорн, шли длинной колонной по два человека. Дорогу покрывал тонкий слой жидкой грязи, образовавшейся после полудня, когда немощное солнце наконец смогло растопить выпавший ночью иней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57