А Суавита продолжила:
– Я ее очень люблю! Очень! Мне жалко тех, у кого нет сестры. Когда она приходила ко мне в монастырь, все говорили: «Какая у тебя красивая сестра». И мне было очень приятно и радостно… Я так же всегда гордилась мамой. А моя тетя Рен, как она меня баловала! Да, все, кого любишь, уходят. Я даже и подумать не могу, что кто-то мне скажет вдруг: «Ты больше не увидишь Изоль…»
Она вдруг вздрогнула от этой мысли, а Жаннетт с горечью заметила:
– Куда же она денется, ничто ей не грозит!
– Ну и хорошо! – сказала Суавита. Она глубоко вздохнула, пытаясь повернуться на своем шезлонге. – Эти жалюзи опущены, чтобы яркий свет не тревожил мне глаз, а мне хотелось бы взглянуть, что делается за окном.
– Здесь мало что можно увидеть: грязные лачуги да конторские здания, похожие на тюрьму, – поспешила объяснить служанка.
– Ну там есть сад… а с другой стороны сада… – задумчиво говорила девочка.
– Да разве это можно назвать садом, после сада перед особняком де Шанма! Вот уж, действительно, рай! – возразила Жанетт.
А Суавита продолжала, как будто ее не перебивали:
– А с другой стороны сада стоит старинная башня… у окна которой часто видно молодого человека…
Жаннетт стала слушать. Она была удивлена и взволнована.
– Говорят, что больные дети ведут себя, как взрослые, – прошептала старая служанка.
Суавита продолжала:
– С тех пор, как я живу здесь, я ни разу не видела ни одной живой души за окном большой башни. Но сегодня…
И вместо того, чтобы продолжить, она поднесла к глазам свою бледную до прозрачности, дрожащую руку.
– Сегодня? – с любопытством повторила Жаннетт.
– Бывают моменты, – устало проговорила девочка, – когда я не знаю, был ли это сон, или я все видела наяву… у меня в жилах стынет кровь, когда я об этом думаю. Мне никогда не было так страшно… Подойди поближе, я тебе расскажу.
Жаннетт повиновалась.
– Еще ближе, и возьми мои руки в свои. Сегодня я видела там мужчину, я уверена… О! Если бы этот мужчина оказался здесь, я умерла бы от страха!
Она вся дрожала, глаза ее широко открылись.
– Дорогая моя девочка! – сказала Жаннетт, которой тоже стало жутковато. – Это был кошмарный сон, и ваш приступ тому виной.
– Нет. Так ты меня не успокоишь. Я видела, я совершенно уверена, что видела это ужасное лицо, эти огромные руки. Мужчина смотрел в нашу сторону. Успокой меня Жаннетт и скажи, что нас хорошо охраняют. Жаннетт, этот страшный человек не может сюда проникнуть? – со все возрастающей тревогой спрашивала девочка.
– Нет, никаких сомнений быть не может, – ответила служанка, на сей раз совершенно уверенная, что девочка говорила правду. – Здесь, правда, не так, как в особняке де Шанма, где нас было четырнадцать слуг. Но все-таки мы вчетвером: Мадлен, сильная как парень, Пьер и Батист – тоже здоровяки. А потом мы рядом с Префектурой полиции! Каждый раз, когда мне кого-нибудь показывают на улице, то неизменно говорят: «Это инспектор полиции». Я уж не говорю о том, сколько здесь просто дежурных полицейских! Стоит тихо позвать на помощь, как весь дом будет полон наших защитников.
Услышав это, Суавита настолько успокоилась, что даже улыбнулась.
– Я просто сошла с ума! Да и зачем ему приходить сюда? – подумала она вслух. – В руках у него была кирка, такая, как у крестьян в замке. Но я долго не смотрела, потому что молодой человек из башни появился в своем окне. Он смотрел в мою сторону и мне показалось, что он меня увидел. Если бы ты только знала, какой у него был печальный вид!.. Жаннетт, мой отец богатый, правда?
– Он был богатым… – задумчиво протянула старая служанка.
– И еще будет богатым. Да, ты еще не все знаешь… я ведь обещала ничего не скрывать… Я расскажу отцу про этого несчастного молодого человека… Может быть, он и не захочет денег, у него такой открытый и гордый взгляд!
Жаннетт чуть было не прослезилась. И прошептала про себя:
– Бедное, милое дитя! Сплошные мечты роятся в ее лихорадочном мозгу.
Дверь вдруг распахнулась, и Суавита радостно воскликнула:
– Изоль! Сестра моя!
Удивительно красивая и грациозная девушка, лет шестнадцати или семнадцати, переступила порог.
Она пересекла комнату и нежно поцеловала оживившуюся Суавиту в лоб.
Затем она повернулась к Жаннетт, которая инстинктивно отодвинула свой стул.
– Вы можете ехать, – сказала она сухо, но не без доброты в голосе.
– Завтра утром… – начала говорить служанка.
– Нет, тогда вы потеряете целый день. Я все устроила, чтобы побыть с Суавитой до вашего возвращения.
– Как здорово! – обрадовалась девочка.
Тень сомнения промелькнула во взгляде Жаннетт.
– Вы мне сказали, что ваш брат болен и что он хочет вас видеть, – опять вступила в разговор Изоль. – Я даю вам отпуск на двадцать четыре часа, решайте, ехать вам или не ехать.
– Благодарю вас, мадемуазель, – явно без всякого удовольствия выговорила Жаннетт, поцеловала Суавиту в обе руки и вышла.
Изоль посмотрела ей вслед, а потом поднесла палец к своим алым губам, раскрывшимся в улыбке, как только что распустившийся цветок.
Она наклонилась над сестрой и нежно прижала ее к себе:
– Тихо! Ее нужно было отослать. Мадлен, Пьера и Батиста тоже нет дома. Сколько выдумки потребовалось, чтобы проделать все это мне одной.
Суавита доверчиво засмеялась.
– Ты не боишься? – спросила Изоль.
– Нет, ты же со мной… – неуверенно ответила девочка.
Изоль приподняла ее, крепко поцеловала и торжественно сообщила:
– Сегодня великий день. Никто не должен знать о нашей тайне. Сегодня вечером мы обнимем нашего отца.
VIII
ИЗОЛЬ
Прекрасная Изоль излучала силу, здоровье, молодость. Отменное здоровье придавало обворожительную белизну ее телу. А в легкости, гибкости и живости ее движений, присущих молодости, уже угадывалась грациозная женщина. Изоль была брюнеткой. Великолепные темные волнистые пряди естественно спадали на ее лоб, не очень высокий, но восхитительно очерченный. Ее красивые миндалевидные карие глаза казались совсем темными под сенью бархатистых ресниц. Стоило ей захотеть, как взгляд ее начинал излучать поразительную нежность. Такой взгляд не мог не приворожить.
При малейшем волнении ноздри ее прямого точеного носика слегка вздрагивали, в очертании губ угадывался ее властный характер, хотя и улыбка, и смех ей были совсем не чужды.
Высокий рост Изоль только подчеркивал тонкость и хрупкость ее талии. Плавность и грациозность ее движений не могли не восхищать. Было просто мучительно смотреть на это совершенство, полное жизненной силы и уверенности в себе, рядом с девочкой, тоже красивой, но побежденной, сломленной, увядающей, как не успевший распуститься цветок.
Это был угнетающий контраст триумфа, торжества одной и отчаяния, безысходности другой.
Когда Изоль сказала: «Сегодня вечером мы обнимем нашего отца», – щеки Суавиты еще сильнее побледнели, но потом кровь сразу прилила к ее лицу и улыбка засверкала у нее в глазах.
– Мой папа! – радовалась она. – Мой любимый папа!
– Если бы ты знала, как тебе идет быть такой, любимая моя! – воскликнула Изоль в приливе искренней нежности. – О! Как я хочу, чтобы ты поправилась, и чтобы наш отец был счастлив!
– Ты добрая, – тихо сказала девочка, – самая добрая на всем белом свете.
Может быть, и на самом деле Изоль была доброй, но сейчас чувство необычайной радости делало ее еще добрее. И надо заметить, что радость была вызвана не только освобождением отца.
Изоль присела к шезлонгу и нежно сжала руки младшей сестры.
– Мне нужно поговорить с тобой. Я такая счастливая! – радостно улыбаясь, тихо проговорила она.
– А я как счастлива! – воскликнула Суавита. – Мне кажется, что у меня все прошло. У меня ничего не болит. Я совсем здоровая! Бог мой! Ты справедлив! Конечно, Изоль, ты счастлива, ты сама все сделала для спасения нашего отца. О, как я завидую тебе, сестра моя! Что может быть лучше, чем делать все, что ты можешь, для тех, кого ты любишь!
– Для тех, кого ты любишь! – мечтательно повторила Изоль.
– Расскажи мне, что ты сделала, – попросила Суавита. – Ты еще ничего не успела рассказать. Разве не пора и мне все узнать?
– Да, ты имеешь право все знать – теперь уже ничто не может нам помешать. За эти несколько последних недель я хорошо поработала, но мне также хорошо помогали. Может быть, ты всего и не сможешь понять, ты еще маленькая. Есть влиятельные люди, которые интересуются нами. Ты знаешь, что такое заговор?
– Да, – ответила девочка. – Я знаю о заговорах в истории Древнего Рима.
– Катилина! – подтвердила Изоль. – Смелый, решительный, вершивший судьбами тысяч людей! Да, это именно то… Это потрясающе, правда?
– Мне думается, – заметила Суавита, – что заговорщики рискуют жизнью.
– Конечно! Всегда! В этом и заключается великий и страшный смысл этой ставки. Так вот, наш отец готовил заговор и принц тоже занят этим, – заявила Изоль.
– Какой принц? – спросила девочка.
Вместо ответа Изоль прикоснулась губами ко лбу больной малышки и прошептала своим дрожащим от волнения голосом:
– Ты бы обрадовалась, если бы твоя сестра стала принцессой?
От удивления Суавита широко раскрыла глаза.
– Если бы ты была рада, что станешь принцессой… – медленно заговорила девочка.
Изоль опять приласкала ее и весело рассмеялась:
– Когда я болтаю с тобой, я становлюсь таким же ребенком, как ты. Я понимаю, что тебя интересует совсем не это. Нашего отца посадили в тюрьму за участие в заговоре, и государство отобрало у него все имущество. У него много друзей в правительстве, они считают, что он был осужден несправедливо. Я видела письмо отца, где он писал: «Если бы я был на свободе, за границей, я был бы еще довольно богат за счет средств, вложенных мною в Англии и в Германии. Дебаты по моему делу вызвали у всех множество сомнений. Не пройдет и года, как я буду амнистирован».
– Это значит, что он будет помилован? – спросила Суавита.
Изоль тут же возразила, заявив не без гордости:
– Настоящие заговорщики никогда не произносят этого слова.
– Так если заговорщиков отпускают по помилованию, то они отказываются от свободы? – не унималась Суавита.
Изоль покраснела, потом улыбнулась.
– Ты слишком мала, чтобы понять это… – сказала она. – Подумай только, – Изоль заговорила быстрее, – чего бы я смогла добиться, если бы я действовала одна! Наша кузина де Клар – просто молодчина! Ты ее полюбишь, когда лучше узнаешь. Один раз она мне сказала: «Дочь моя, вас ждут великие дела; вы еще очень молоды, но Бог дал вам большую душевную силу и ум. У меня руки связаны супружеством, я должна повиноваться своему мужу…»
– У него страдальческий вид и он никогда никем не командует, – перебила Суавита.
– Кто? Граф де Клар? Бретонец Жулу дю Бреу, дикарь из Морбиана! Да он становится страшным во гневе, если кто-то ему перечит! Ах ты бедняжка моя любимая, что ты можешь знать о мужьях! Наша кузина очень часто плачет… У тебя уже глаза закрываются, ты хочешь спать, – заметила Изоль.
– Нет, не хочу спать! – запротестовала девочка. – Я хочу дождаться нашего отца!
– Тебе придется долго ждать, а врач запрещает тебе переутомляться. Знаешь, обещаю, когда наш отец придет, я разбужу тебя.
Суавита понурила голову.
– Какая же я бедная, несчастная, – еле слышно прошептала она. – Глаза устали, голова тяжелая, и все равно не смогу заснуть без микстуры, которую я пью каждый вечер.
Изоль взглянула на настенные часы: время шло к вечеру.
– Выпьешь снотворное? – спросила она.
– Пока нет… ты мне ничего не рассказывала. Ну, расскажи, прошу тебя.
Изоль явно чего-то ждала с волнением, которого не могла утаить.
– Так на чем я остановилась? – начала она рассеянно и устало. – Да, я тебе говорила, что наша добрейшая кузина де Клар не могла ничего сама предпринять из-за мужа. Она пригласила принца. Но есть секреты, которые я не могу раскрывать даже своей маленькой сестре. Имя принца – один из таких секретов. Но я все же могу тебе сказать, что таких принцев, как он, мало, это принц настоящих королевских кровей.
– Сын короля? – перебила Суавита с пробудившимся детским любопытством.
– Сын короля! – подтвердила Изоль с особой торжественностью.
И повинуясь потаенному волнению, она продолжила прерывистым голосом:
– Как только я его увидела, то поняла, что наш отец будет спасен. Он из тех мужчин, перед которыми ничто и никто не устоит. Он завоевывает сердца одним словом… одним взглядом!
– О! – прошептала девочка. – Одним взглядом…
Опять ее веки закрылись. Изоль, полностью отдавшаяся приятному воспоминанию, не обратила на это никакого внимания и продолжала:
– Он высокий, красивый, благородный, щедрый. Моя душа устремилась к нему, я увидела в нем одного из героев, воспетых поэтами. Его взгляд, его голос заставляли сильно биться мое сердце…
Грудь маленькой Суавиты трепетно вздымалась под шелковым одеялом.
– Ты, конечно, понимаешь, – спохватилась Изоль, – что все это вызвано лишь тем, что речь шла об освобождении нашего отца. При первом же разговоре принц пообещал мне свою помощь, и с какой необычайной рыцарской любезностью! Он выслушал мои объяснения и полностью поддержал мои надежды; можно с уверенностью сказать, что у нашего отца появился преданный сын… он действительно любит нашего отца! Если бы ты знала, сестра моя, как он его любит!
Суавита озорно, по-детски ухмыльнулась:
– Я поняла, это тебя он любит!
Щеки Изоль стали пурпурными, глаза заблестели.
– Да услышит тебя Бог, любимая моя сестра! – тихо, почти шепотом, но с глубоким душевным порывом сказала она. – Та, которую он полюбит, будет счастливейшей и очень знатной женщиной.
Суавита протянула руки к сестре, чтобы та поцеловала ее.
Все это было очень трогательно. Не знаю, откуда у маленькой девочки взялись силы, но она попросила:
– Расскажи еще.
– Было договорено попытаться организовать побег прямо с острова Мон-Сен-Мишель. У принца неограниченные, просто невероятные возможности. Но когда уже началась подготовка, мы узнали, что нашего отца вызовут в Париж для дачи показаний по делу швейцарских офицеров, связанных с заговором герцогини де Берри и с маленькой Вандеей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53