Они, клевеща и сплетничая, создали мне репутацию такую, как им хотелось, ведь люди всегда поддерживают тех, кто обвиняет. Обо мне многое можно сказать: я не святоша и сею доброе способами, чуждыми казиустам. Вот так, малыш! Наплевать мне на этих казуистов!»
Он рассмеялся. Смех его был грубым.
Ты уже догадался, кто этот месье В… Перо останавливается каждый раз, когда я хочу написать его полное имя. Хотя ты и далеко от Франции, газеты, должно быть, донесли до тебя его мрачную репутацию. А может быть, сейчас, когда мир в движении, когда власть морализуется, он являет собой последний пример компромисса между добром и злом, между обществом, которое защищается, и преступностью, которая атакует. Это известный персонаж, можно даже сказать – легендарный. Он сейчас публикует свои мемуары, которыми зачитывается вся Европа. В прошлом он был связан с преступным миром. Говорят, что и теперешняя его жизнь является продолжением его афер, а никак не стремлением искупить свои грехи, и что обществу не делает чести прибегать к его услугам.
Он волк, предавший свою стаю и выдрессированный для охоты на своих собратьев.
Все это старо как мир. Пару раз правительство ощущало некоторый стыд и увольняло его. Но когда он не служит, он все равно остается потенциально опасным для властей, репутация у них подмочена. Они же прибегали к его услугам. И месье В… вновь восстанавливают на службу, то ли за надобностью, то ли из-за страха.
«Такие вот дела, друг мой! – продолжил месье Шарль. – Ситуация непростая, у нас в Париже есть свой Жорж Кадудаль, личный враг короля, задумавший убить его».
Я был очень взволнован, но слушал внимательно. Возможность встать на защиту короля была мне по душе. Я решил, что это и хотят мне предложить…
«Я согласен, – сказал я. – Чтобы быть рядом с королем, я должен стать членом его охраны».
Нотка сочувствия появилась в грубом смехе месье В… Он оживился и заговорил громко, раскатисто:
«Браво! Защитник короля, гарцующий с пикой и щитом на подножке кареты и смело отбивающий нападение подлых рыцарей, предавших своего суверена и готовых пронзить его копьем или дротиком! Мой дорогой месье Поль, с тех пор, как изобрели порох, все это кануло в Лету. Рыцари-предатели прибегают сегодня к куда более изощренным методам, чтобы убивать королей. Нам не стоит ждать встречи с ними. Мы настигнем их в собственном логове, свяжем, как завязывают пакеты или ящики, и доставим гужевым транспортом туда, где приготовлены хорошие клетки для этих птиц».
«Месье, – сразу отреагировал я, – это работа не для меня».
«Кто знает, молодой человек, кто знает… Мы сами себя не знаем. На вашем месте мне бы не хотелось стать свидетелем того, как арестуют и бросят в тюрьму вашу больную мать, и я бы не отказывался», – безразличным тоном произнес он.
«В тюрьму! Мою мать!» – вскрикнул я. «Пожалуйста, не надо громких восклицаний, – попросил месье Шарль. – Я выбрал вас, чтобы уберечь от страданий. Надо все обговорить. Ведь должен же кто-нибудь арестовывать этих Жоржей Кадудалей. Но скажу вам, дело это непростое», – сказал он и замолчал.
V
ПИСЬМО ПОЛЯ
Месье В… взглянул на очень красивые часы, которые он с особой бережностью держал в своей большой руке. «У меня осталось всего десять минут, – проговорил он медленно, – после этого я сяду в экипаж и поеду в Нейи поужинать с королем. Будет что-то вроде мальчишника, без дам. Королева сейчас в Сен-Клу. О, мой юный друг, мне так смешно видеть, как эти люди выказывают ко всем презрение. Но в том, что я друг короля, ни больше и ни меньше, нет ничего предосудительного. До тысяча восемьсот тридцатого года я был другом герцога Орлеанского. Деказес мог бы вам поведать, как в течение пятнадцати лет мы играли эту комедию. Там были Англе, Делаво и другие. Но теперь, когда судьба швыряет меня вниз, префекты полиции полагают, что нет дыма без огня. Так сказать мне сегодня королю, что вы отказываетесь ему служить?»
Мне было неполных 19 лет, брат мой, но все, что он сказал, меня совсем не тронуло.
«Вы можете сказать королю все, что считаете нужным, – ответил я. – Я сын моего отца, который запретил бы мне носить его имя, если бы я принял ваше предложение!»
«Но вы также сын вашей матери, месье Поль, – холодно заметил месье В… – Ваш отец уже умер, царство ему небесное, а ваша мать жива, она страдает!»
Он взял с письменного стола три маленьких листка бумаги и, зажав их между указательным и большим пальцами, показал мне. Это были три векселя, под которыми я увидел подпись своей матери.
«Они просрочены, – сказал месье Шарль, – представлены к оплате, но опротестованы. Будет суд, а потом арест».
Мне было неполных 19 лет, и я представил себе, как ведут в тюрьму мою мать. Я опустил голову.
«Почему вы выбрали меня?» – все же спросил я, и две крупные слезы скатились по моей щеке.
«Действительно, почему? – подхватил месье В… с видом послушного ребенка. – Сын мой, мною движет долг перед государством. Да, нам приходится ходить по раскаленным углям. Мы, люди с зонтами и в серых шляпах, сейчас не в фаворе. Теперешние агентишки нам и в подметки не годятся! И любой скандал нанесет нам неизмеримый и непоправимый удар. Мы не сможем ничего доказать. Наш Кадудаль несколько хитрее того, другого…»
«Кто он?» – поинтересовался я.
«Генерал, граф де Шанма», – странно торжественным тоном произнес месье Шарль.
«Это добродетельный человек…» – я пытался защищать генерала. Я ничего не понимал.
«Невелика заслуга при его-то несметном богатстве!» – с презрением в голосе проговорил месье В…
«И что оке мне надо будет сделать?» – спрашивал я.
Мой последний вопрос прозвучал как-то мрачно и еле слышно. У меня просто не было сил говорить громче, настолько я был подавлен и обескуражен.
Месье В… посмотрел на часы.
«Королю придется меня подождать! – очень тихо сказал он. – Ничего – подождет. Вы постучитесь, войдете и скажете: „Я пришел за депешами от месье Виталя“. Месье Виталь – друг Кадудаля-Шанма», – объяснил он мне мои будущие действия.
Я прервал его жестом, мой возмущенный вид в один миг сделал его суровым.
«Что еще! Будем валять дурака? Все должно быть сделано сегодня вечером. Какие могут быть разговоры! – возмущенно крикнул он. – Месье Лабр, вы уже получили аванс, вам заранее начали прилично платить!»
«Вы говорите о моей зарплате агента полиции?» – спросил я, дрожа всем телом.
«Именно так, сын мой! – оборвал он меня. – За работу в специальном отделе, с премиальными – сто шестьдесят франков в месяц! Да так зарабатывают только получатели платежей».
«Месье, – сказал я, – я готов исполнить это задание, если речь идет о законном аресте генерала, графа Шанма».
«Но для легального, законного ареста, – мрачно процедил" он сквозь зубы, – вам нужно иметь удостоверение и ордер на арест».
«Так пусть мне дадут удостоверение и ордер!» – воскликнул я.
Сердце мое колотилось так, словно хотело вырваться из груди.
Месье В… задумался буквально на один миг.
«Удостоверение? Это возможно, – сказал он. – Оно у меня, давно уже оформлено и подписано…»
Каждое слово ранило меня, как кинжал.
Мое удостоверение уже давно подписано. Уже давно моя фамилия, фамилия нашего отца, твоя фамилия, Жан, извини меня, занесена в списки сотрудников парижской полиции!
Месье В… продолжил:
«А вот с ордером дело обстоит иначе. У нас нет ордера на арест. Мы хотим придать этому делу случайный характер. Что ж – резюмируем. Я сказал обо всем, что вам позволит исполнить без всяких затруднений это задание. Имя месье Виталя будет для вас как бы паролем. Виталь или просто герцог д'Е…
Вы мне принесете две депеши, которые вам дадут. Вот и все. А я взамен верну вам расписки почтенной дамы. Этот неплохой подарок будет подтверждением нашей дружбы. Ну это уж, как пожелаете, о вкусах не спорят. Если желаете ковать железо, пока горячо, приступайте к делу, идите и арестовывайте генерала. Возможно, вам раскроят череп, но тогда у нас появится основание произвести обыск. И уж поверьте, сын мой, вы будете отомщены. Вот ваше удостоверение. Вы найдете генерала по адресу: улица Прувер, номер одиннадцать, дом месье Тюо. Замечу, странно обитать в подобной дыре, имея самый шикарный особняк в столице!
Он вручил мне удостоверение инспектора полиции, которое действительно было заранее оформлено на мое имя, и адрес владельца дома, месье Тюо.
Я ушел, не сказав ни слова.
Я был потрясен произошедшим.
Спускаясь по лестнице, я услышал, как кто-то позвонил в квартиру месье В…
Когда, миновав мост Пон-Неф, я шел по улице Ля Монэ, мне показалось, что за мной следят на расстоянии.
Я быстро дошел до дома № 11 и постучал.
Улица, на которую выходила парадная дверь, была совершенно темной. Рядом был вход в маленький ресторанчик. На первый же удар молоточка дверь открылась. Когда я спросил у консьержа, дома ли месье Тюо, он ответил вопросом на вопрос:
«Чем занимается этот господин?»
«Не знаю, – ответил я. – Ноя пришел по интересующему его делу».
«От кого вы?» – расспрашивал меня консьерж.
Тут я вспомнил имя, которое мне называл месье Шарль, и сказал:
«Я от месье Виталя».
«Проходите, второй этаж, направо, – консьерж: жестом указал мне дорогу и добавил: – Звоните подольше».
Я последовал его совету. На третий или четвертый звонок дверь открылась. Я различил фигуру высокого мужчины. В прихожей было темно, но мне показалось, что он был одет в рабочую робу.
Не позволив ему задавать вопросы, я сразу же заявил:
«Я от месье Виталя».
Он впустил меня. Как только дверь закрылась, я очутился в кромешной темноте.
«У вас есть какая-нибудь записка?» – спросил меня мужчина в рабочей робе.
«Нет, – ответил я. – Вы генерал, граф Шанма?»
«Вы в квартире месье Тюо, рантье, – коротко ответили мне. – Если вы ошиблись дверью, можете выйти».
«Нет, я не ошибся, – твердо сказал я. – Мне хотелось бы поговорить с генералом, графом Шанма».
«От имени месье Виталя?» – спросил он.
«От имени месье Виталя», – ответил я.
«Тогда подождите», – произнесли в темноте, и я услышал удаляющийся звук шагов.
Мужчина в рабочей робе оставил меня одного. Тут же появился слуга, поставил лампу на стол и вышел. Стало светло. Из соседней комнаты до меня доходил тихий разговор:
«Герцог, взгляните! Это вы прислали этого молодого человека?»
«Нет, – ответил незнакомый мне герцог. – Я его не знаю».
Мужчина в рабочей робе появился на пороге комнаты, из которой только что доносился разговор. Он шел выпрямившись, ступая уверенно, спокойно. В его манере держаться просматривалась военная выправка. Меня поразило его благородное лицо. Он взглянул на меня с явно озадаченным видом.
«Предупреждаю вас, что я вооружен», – сразу сказал он.
«Я тоже, – ответил я, – но не воспользуюсь своим оружием».
Перед уходом месье В… действительно засунул мне в карман два пистолета.
Мужчина в робе продолжил:
«Я генерал де Шанма. Что у вас ко мне?»
В соседней комнате послышался шорох. Мне показалось, что за саржевой драпировкой открылась дверь и кто-то пристально наблюдает за нами.
Я ответил:
«Я пришел вас арестовать, потому что вы готовите покушение на короля».
Я буквально передаю произнесенные мной слова, вызвавшие улыбку генерала, несмотря на всю напряженность момента.
Я совершенно отчетливо услышал, как в соседней комнате были взведены курки.
У генерала была добрая благородная улыбка. Месье В… обманул меня: этот человек не мог быть убийцей.
«Вы такой молодой», – тихо сказал он.
«И очень несчастен», – добавил я.
Думаю, что наш разговор не был слышен в соседней комнате, откуда скомандовали:
«Огонь!»
Прозвучало три выстрела, и я получил три ранения.
«Что вы наделали!» – воскликнул генерал. Я упал к нему на руки.
«А теперь спасайся, кто может!» – послышалось за саржевой драпировкой.
Я ощутил сильную слабость, но еще держался на ногах. Помню, что я сказал тогда:
«Я остался только один у матери».
Генерал поддерживал меня. Я добавил:
«В домах заговорщиков всегда несколько выходов. Если вы хотите бежать, то не выходите на улицу Прувер… и дайте мне честное слово, что вы не убьете короля!»
Он попытался расстегнуть мою одежду, чтобы осмотреть раны.
Но в этот момент раздался сильный шум со стороны лестницы. Генерал спросил:
«Вы пришли не один?»
Ответа не последовало. Я только услышал, как он шепнул почти про себя:
«Какие же это солдаты?! Испугались ребенка!»
В дверь постучали. Три раза потребовали открыть именем закона, а затем выбили ее.
В комнату ввалилась целая толпа: полдюжины полицейских в штатском и еще столько же – в форме. Задание месье В… было исполнено. Правда, полагаясь на мою молодость и растерянность, он рассчитывал на выстрелы из засунутых им в мои карманы пистолетов. Ему нужен был всего один выстрел, чтобы вломиться в дом, который он не мог обыскать без предлога. Он получил даже три предлога, но стрелял не я.
Сначала я его не заметил, хотя он был там в своем вечернем фраке и в больших зеленых очках, скрывавших его глаза. Толпа полицейских набросилась на генерала. Какой-то инспектор пошарил во внутреннем кармане моего сюртука и достал мое удостоверение.
«Здесь совершена попытка убить агента полиции», – сказал он.
Любимый мой брат Жан, вот и все мое письмо. Ты еще молод и проживешь длинную жизнь. Придет время, и ты вернешься во Францию. Я хотел тебе оставить хоть что-то, чтобы ты смог защитить меня, если кто-нибудь в твоем присутствии станет чернить память о твоем брате.
А если тебе понадобится свидетель, иди прямо к самому графу де Шанма.
И еще два обстоятельства. В доме по улице Прувер были найдены документы, позволившие возбудить дело о карлистско-республиканском заговоре (так официально назвали это дело), а генерала увезли в аббатство на острове Мон-Сен-Мишель.
После быстрого выздоровления я решил вернуть свое удостоверение месье Шарлю, но оно исчезло. Я помогал матери до самого последнего ее часа, зарабатывая перепиской разных канцелярских бумаг. И все же я по сей день окружен полицейскими, жалкими типами, с которыми я столуюсь у одной милой пожилой дамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53