Удивительно, но это его движение повторила вся группа. Теперь это были не гражданские лица, второй сорт, ополчение. Это были люди, способные заходить в палатку генерала без доклада. Мужики, взявшие в руки оружие, стоящие на своем, основа основ. То, на чем держится или должно держаться любое настоящее государство.Это почувствовали все. Генеральское окружение заволновалось, кто-то повел рукой к кобуре, кто-то сделал четверть шага назад, какой-то совсем еще молодой, с перевязанной рукой, двинулся, было, вперед, заслоняя собой генерала.— Есть немного, — неожиданно хриплым голосом произнес Морозов и прочистил горло.Этот кашель странным образом разрядил обстановку. Генерал усмехнулся, чины поменьше заерзали.— Вижу, — прогудел главный. — Ну а скажите мне, пойдете на дело? Если скажу, что так надо?!— Пойдем, — легко согласился Юра. — Но только все карты на стол. А то носимся тут, как… в проруби. Мы сюда не затем пришли, чтобы нас все из угла в угол шпыняли.— Будут вам и карты, и дело. А то, действительно, мельтешите не к месту. — Генерал засмеялся, но Морозов видел, как его глаза холодными иголками уцепились за напрягшиеся фигуры ополченцев. — Майор Панов, к сожалению, погиб. Завалило вашего командира.Юра внутренне вздрогнул. Майор был стоящий, настоящий, на нем много всего держалось.— Так что, — продолжал генерал, — пойдет с вами майор Верещагин. Семен Дмитриевич.Главный кивнул на того самого, бритого, с цепкими глазами. Майор дернулся, но промолчал. Только сухо кивнул.— Он вам объяснит суть задания и ваших дальнейших действий. Насколько это вам необходимо. — Генерал окинул взглядом группу, повертел в толстых пальцах карандаш и спросил, немного понизив голос: — Под землю пойдете, братцы?И снова взгляды всех скрестились на Морозове.«Да что они, сговорились? — про себя удивился Юра. — Почему я?»— Пойдем.— Вот и хорошо. — Генерал снова склонился над картой, давай понять, что спонтанная аудиенция закончена. Свеженазначенный командиром ополчения майор кивнул своим подчиненным на дверь. Кто-то сделал шаг назад, но Морозов стоял. Чего-то не хватало. Чего-то простого, но необходимого, расставляющего все точки.— И вернемся, — громко сказал Юра, пытаясь сообразить, почему он испытывает такую смутную неприязнь к этому человеку с лампасами.Генерал поднял глаза от карты. Дернул желваками.— Не без этого. Свободны.Группа развернулась и вышла. Охрана, очнувшаяся после непродолжительного сна, напряглась, но ополченцы только отмахнулись.— Куда теперь? — спросил Морозова самый младший в группе, Леня Свердлов.— Спать, — ответил Юра, разглядывая хмурое, тяжелое небо, царапающее крыши домов. — Солдат спит, а служба идет. А уж ополченец — тем более.— А чего он, про подземелья?— Не бери в голову. Там разберемся.Они двинулись в сторону своего шатра, каждый думая о чем-то своем. Вокруг кипела жизнь, сновали солдаты, рычали грузовики. Лагерь стремительно таял, словно снежный замок под неожиданно теплым солнцем.— К ночи нас тут уже не будет, — немного растерянно сказал Морозов.Однако поспать не удалось.— Мужики! Мужики! — Лавируя между БТР и грузовиками, рабочими и солдатами, бежал кто-то в ополченском камуфляже. — Мужики!Ребята остановились.— Кто это? — спросил Свердлов.— Кажись, Дороф, — ответил кто-то, прищуриваясь. — Хитрый иудей. Все время где-то шляется.— Ну, лучшего информатора найти трудно, — вступился за Льва Морозов. Лев Дороф был человеком редких талантов. Он мог добыть любую информацию. Не было таких данных, которые не давались бы ему в руки. Тут все зависело, как говорил сам Лев, от соотношения время-деньги. Чем меньше было финансирование, тем дольше не было информации. И наоборот, чем больше времени можно было потратить на собирание данных, тем меньше требовалось для этого денег. — Я лучше предпочту, чтобы он где-то шлялся, но дело свое делал. Каждый хорош там, где он хорош.Тем временем Лева обежал последнее препятствие и едва не упал на руки товарищам.— Мужики! — выдохнул он в последний раз. Затем воздух встрял ему поперек горла, и Дороф был вынужден некоторое время ровнять дыхание.— Ну, не томи уже! — попросили из толпы. Лев замахал руками: не мешайте, мол.— Горби нашелся!— Да ну?— Нашелся! Угадайте где?— Где?— А вы угадайте!— Блин, Лева, не томи душу. Говори, давай, а то мы тебя в нужнике утопим.— Не утопите. — Дороф сел на пыльный асфальт и тяжело вздохнул. — Я ценный еврей. Таких даже гитлеровцы не расстреливали. Боялись!— Мы-то не гитлеровцы… — протянул Морозов.— Что верно, то верно, — нарочно картавя, согласился Лев. — Ладно. Ладно, душители свободы, скажу. В Штатах.— Где? Где?— В Шта-атах! Точнехонько в штате Вашингтон. Выступает, сука говорливая, перед парламентом тамошним. Догадайтесь, чего просит.— Херня, — не поверил кто-то, но в голосе говорившего Морозов услышал такую тоску, что поверил сразу же и бесповоротно. — Не может быть…— Может. Очень даже может. Я его речь сраную три раза перечитал. Про верные ему войска говорил, про повстанцев, про тоталитарное прошлое, к которому возврата нет и быть не может… и так далее.— Начальники знают? Сказать бы, — забеспокоился Свердлов.— Все в курсе, кому надо. Можешь мне поверить.Морозов кинул вещмешок неподалеку от входа в шатер и сел рядом. Хотелось спать. На душе от принесенного Левой известия было муторно. И хотя по отношению к Горби никаких сомнений не было и раньше, однако вся эта история с президентом, вымаливающим заокеанскую помощь для борьбы со своим же народом, была настолько омерзительна, что Юрию захотелось вымыться.Ребята осадили Левку.— А как он туда попал? — спросил кто-то. — Вроде ж в Крыму был…— Ага. Был, — подтвердил Дороф с таким видом, будто самолично пил водку с президентом на его даче. — После того как вся каша заварилась, он вроде как исчез. Потом взорвали там все. Я так понимаю, что схема простая: до ближайшего своего аэропорта и вперед, с пересадкой где-нибудь в Берлине. Ерунда это все, братцы, а вот что дальше будет…Про «дальше» Морозов слушать не стал. Плюнул в пыль и полез через низкий вход в палатку.«На кой мне это все? Игры эти, — думал он, вертясь на жестких армейских одеялах. — Политики. Вся страна как с ума посходила. Будка гласности. Целое государство — одна сплошная будка. Собачья.И все грызутся. Да так, что стены наружу выпадают. А мне что делать? Не хочу я ни псом быть, ни в будке жить. И демократии ихней не хочу. И порядка из генеральских рук, пожалуй, тоже не жажду. Хотя последний всяко предпочтительнее, если уж выбирать из двух».Он сел, зачем-то взял в руки автомат. С «Калашниковым» было легче. Железка приятно холодила руки.Продуманный до мельчайших подробностей механизм, надежный, злой, решительный и одновременно спокойный. Мужское оружие. Без западного выпендрежа.Юрий провел вспотевшей ладонью по стволу. Легко коснулся пальцами предохранительной скобы.«А почему я, собственно, должен выбирать между дерьмом и дерьмом? Почему или тонуть, или гореть? Почему я, нормальный, серьезный человек, не могу жить так, как я того хочу?»Морозов вынул рожок. Отщелкнул в ладонь несколько патронов. Покатал их между пальцами, разглядывая со всех сторон. Маленький кусочек железа, несущий смерть в самой своей природе.«Жить так, чтобы мне ни президенты, ни генералы не указывали. И чтоб на соседей-морализаторов не оглядываться, как на Западе. Хозяином быть. Так, как я хочу. А как я хочу?»— Чтобы жить, как хочется, надо сначала знать, чего хотеть. Чтобы потом слезами не заливаться, — вслух произнес Морозов.Он загнал патроны обратно в магазин и положил автомат рядом с собой.В шатер начали заходить ребята. Окруженный вниманием Лева Дороф сыпал направо и налево мелкими новостями.— А ты чего здесь? — обратился он к Юре.— Спать надо, вечером нас тут уже не будет. И скорее всего лагерь без нас свернут. Значит, по шахтам полезем в ночь. Спать. — И Морозов закрыл глаза, чувствуя, что внутри что-то зреет, большое, серьезное.«С Вязниковым надо будет потрепаться, — подумалось перед сном. — Когда-нибудь это дерьмо все же кончится. И что тогда?»Казалось, заснул только-только. В темном тумане начали вырисовываться картины. Почему-то бой. Какие-то клочья, свисающие из деревянной рамы. И усатые хари, что лезут в дверь. Автомат коротко рявкает, выпуская наружу всю свою злобу. Потом потолок. Белая поверхность. Вроде бы боль в груди. Во сне неотчетливо, гулко звучат выстрелы и совершенно не ощущается тело. «Игорь! Игорь!» Топот. Стрельба. Потолок.Морозова тряхнуло.Он моментально открыл глаза, правая рука сорвалась вниз, нащупывая автомат.— Спокойно. — Над ним стоял, чуть наклонившись, давешний майор. — Поднимай людей.И направился к выходу.— Эй, — негромко окликнул его Морозов. — Я им не командир…— Значит, будешь им. Поднимай. Через полчаса выходим.Майор вышел. Из-за болтающегося полога тянуло ночным холодом.— Как скажешь, начальник, — пробормотал Юра. — Ребята, подъем. Через полчаса сбор.Когда Морозов выбрался из палатки, лагеря уже не было. На площади стояла одинокая цистерна с остатками питьевой воды и несколько рабочих сворачивали последний шатер. Пыхтел в ожидании грузовик, на котором, по всей видимости, должны были увезти ополченческую палатку.Кое-как умывшись холодной, ночной водой, Юра помахал руками, чтобы разогнать сон, и направился к майору, сидевшему на куче кирпича неподалеку.— Какие будут распоряжения? — спросил Морозов, садясь рядом.Майор выплюнул спичку, которую жевал, и нехотя ответил:— Пойдем в метро. Не все, человек семь.— А остальные?— Остальные с грузовиком уедут. Не переживай, без дела никто сидеть не будет.— Я не переживаю. А кого в подземку брать?— Я все скажу.Юра присмотрелся к майору повнимательней.— Ты вот что, Семен Дмитриевич, ты не сердись, если я чего не так скажу, но лучше будет, если сразу объяснишь, что к чему.— Все скажу, — по-прежнему коротко отозвался Верещагин.Когда группа ополченцев закончила умывания и приготовления, майор построил всех в подобие шеренги.— Сегодня ночью вам поручено выполнить особое задание. Штаб армии решил, что с этим делом вы можете справиться. И хотя задание довольно сложное и опасное, на вас возложена эта большая ответственность. — Его голос звонко разносился в пустоте площади. — Дело будет сопряжено с большим риском. Поэтому пойдут не все. Сразу могу сказать, что в ходе выполнения задачи придется спуститься вниз и вести активные боевые действия в коридорах Московского метрополитена. Это нелегко. Поэтому прошу вас подумать, все взвесить и только тогда решать. Остальные подробности я сообщу позднее и только тем, кто вызовется идти. Мне нужно шесть человек. Добровольцев, конечно.Морозов понял, что его уже «сосчитали».Из строя вышли сразу трое. Леня Свердлов, Максим Борисов, Дмитрий Лесницкий.Потом, через секундный перерыв, вышли Женька Соколов и Вахтанг, которого по фамилии никто не называл, боялись ошибиться в сочетании согласных. Последним сделал шаг Лева Дороф.— Ты-то куда? — вполголоса спросил его Свердлов.— А что, если я еврей, то и воевать не умею? Чем я хуже него? — Лев ткнул пальцем в Свердлова.— А при чем тут я?— При том. Вы, я вижу, тоже из наших! Скрываетесь? — Дороф понимающе подмигнул. — Я понимаю. Все тут пещерные антисемиты, чтоб я так жил! К тому же то метро, куда мы пойдем, я еще ни разу не видел.— Откуда вы?! — подавился словами майор Верещагин. Покосившись на его выпученные глаза, Морозов улыбнулся. — Хорошо. Всем остальным — в машину.Когда ополченцы вместе с рабочими свернули шатер и уложились в грузовик, майор отвел группу в сторону.— Товарищ Морозов настаивал в беседе с генералом на открытых картах. Но поскольку вы люди все-таки гражданские, я буду вынужден давать вам информацию постепенно. Сейчас нам придется проникнуть в подземные коммуникации, пройти несколько километров и выйти к месту расположения правительственных войск. Там, не выходя на поверхность, встретить и сопроводить к месту назначения одного важного человека.— Каким, извините, образом мы проникнем в метро? — спросил Лев. Все знали, что метрополитен был закрыт на все возможные запоры, как только началась заваруха.— Проникнем. Неподалеку от этого места есть вход.— Остальная часть информации?— В процессе поступления. Куда будем двигаться потом?— Станет ясно после встречи. Вопросы еще есть?Майор посмотрел на Морозова. Тот покачал головой— Очень хорошо. Тогда прошу за мной.Майор поправил висящий на шее автомат и бодрым шагом направился в темноту. Ополченцы двинулись следом. Морозов, замыкающий шествие, неожиданно пожалел, что не остался с другими ребятами. С теми, кто не захотел принадлежать к числу добровольцев.Разгрузочный жилет давил на плечи. Судя по количеству автоматных рожков, дело предстояло быть действительно серьезным. Единственное, что успокаивало, так это вид майора Верещагина, который не походил на человека, ищущего геройской смерти. Теперь главное было не подставляться самому и не подставить ребят.Через минут пятнадцать сквозь череду улиц, потерявших в черноте ночи свои названия, группа вышла на большую площадь. Что-то звякнуло под неосторожной ногой. Юра наклонился, поднял искореженную железяку.Указатель. «Площадь Театральная», выцепил из темноты фонарик.— Что там? Театральная? Или что? — Любопытный Лев высунулся из-под локтя. — Или что?— Театральная, успокойся. — Морозов погасил фонарь. — Какой тебе с этого толк?— Вот увидишь, сейчас будем искать фонтан. Мамой клянусь, — азартно прошептал Дороф.— Тихо, — скомандовал майор. — Прямо по курсу должен быть фонтан. Пошли вперед, и старайтесь не шуметь.Лев даже пискнул от восторга. Юра в темноте прихватил его за рукав. Когда вся группа ушла немного вперед, спросил.— Откуда ты знаешь?— Он Метро-Два ищет! Мамой клянусь! Тут вниз спуск есть. Только никто не знает где.— Откуда ты знаешь? — повторил Юра.— Тундра ты необразованная. Газеты читать надо.Впереди что-то происходило. Шелест, скрип, звук рвущейся бумаги. Подойдя ближе, Морозов с удивлением обнаружил вскрытую тумбу для объявлений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37