Алекс кивнул.
— Но ты должна была взять меня с тобой.
— Нет. Это было опасно. Я могла там встретить людей, которые были с тобой так жестоки. По его лицу пробежала тень.
— И ты их встретила? Она кивнула.
— Но они тебя больше не тронут, Алекс. Его лицо не просветлело при этом известии.
— Ты должна была взять меня с тобой, — повторил он. — Это нечестно. Ты — моя сестра. Ты не дала мне возможности позаботиться о тебе.
— Ты заботился о воран.
— Я все равно поехал бы с тобой.
— Я думала, что она тебе очень нравится.
— Она мне и правда нравится, но это совсем другое. Мы не родственники. — Он нахмурился. — Ты должна пообещать мне, что больше не уедешь, не предупредив меня.
Она не потеряла его!
— Обещаю. — Марианна горячо обняла его. — Мне надо еще кое-что тебе сказать. Мы с Джорданом завтра обвенчаемся.
Лицо Алекса осветилось яркой улыбкой.
— Это ведь значит, что ты будешь с ним всегда, да?
— Именно так, — отозвался Джордан. Он уже некоторое время наблюдал за их встречей. Подойдя ближе, он остановился перед Алексом. — Поскольку ты — самый старший мужчина в роду Марианны, я пришел сюда просить, у тебя ее руки. Алекс серьезно кивнул:
— Но ты должен очень хорошо с ней обращаться.
— Я постараюсь, — столь же торжественно сказал Джордан. — Но если ты увидишь, что я забыл об этом, ты должен обязательно напомнить мне.
— Хорошо. — Алекс повернулся к Марианне. — А тебе надо просить у Аны его руки?
— Господи, надеюсь, что нет. — Марианна поморщилась. — По-моему, я нравлюсь воран гораздо меньше, чем ты.
— Ане, — поправил ее Алекс.
— Почему тебе не нравится называть ее воран? Это ее титул. Так же, как слуги в Камбароне называли Джордана «ваше сиятельство».
— Это другое дело. — Он нахмурился. — Когда люди называют ее «воран», это напоминает мне огромных черных птиц, которые слетались и обклевывали поля с зерном там, в Камбароне. Ана не такая.
— Ее враги с этим не согласились бы, — суховато сказал Джордан.
— Но здесь у нее нет врагов, так что ее не надо звать «воран». — Алекс повернулся к Марианне. — И мне кажется, ей было бы приятно, если бы ты попросила разрешения выйти за Джордана замуж.
— Не думаю, чтобы сейчас стоило о чем-то ее просить, — сказал Джордан. — Хотя я пригласил ее присутствовать на венчании.
— Правда? — спросила Марианна. — Почему?
— Да потому что она его мать, — с досадой объяснил Алекс. — Не задавай глупых вопросов, Марианна.
Мать, которую он не желает признавать, — и тем не менее приглашает разделить столь важный день в его жизни.
— Почему? — снова спросила она. Джордан пожал плечами:
— Причуда.
Никакая причуда не заставила бы его так поступить.
— Она обещала прийти?
— Конечно, она придет, — сказал Алекс. Джордан улыбнулся ему:
— Если мы удостоимся чести лицезреть ее сегодня за обедом, то ты, может быть, сможешь убедить ее прийти.
* * *
Воран не удостоила их чести лицезреть ее за обедом в тот вечер, и Грегор тоже. После того как они поели и уложили Алекса спать, Джордан проводил Марианну в ее покои.
— Как происходит венчание в Кассане? w спросила она у него.
— В основном так же, как и везде. Церемония состоится в дворцовой церкви. Я выбрал Грегора своим вадсаром.
— Что такое «вадсар»?
— Покровитель невесты. Это — старинная традиция, оставшаяся с тех времен, когда вождь племени посылал гонца к другому предводителю, чтобы тот привез ему невесту. Им часто приходилось ехать по территории враждебных племен, а невеста считалась завидной добычей. Поэтому посланец должен быть самым мужественным и сильным.
— Грегор — вадсар, — улыбнулась Марианна. — Эта роль ему очень подходит.
— Он встретит тебя у входа в церковь и подведет ко мне. Мы встанем на колени лицом друг к другу, и священник произнесет слова обряда. Потом мы обменяемся клятвами в присутствии свидетелей. Я попросил Грегора найти тебе подходящее платье.
— А какое считается подходящим?
— В Кассане невесты надевают ярко-голубое. Этот цвет — символ радости.
— А что надевают женихи?
Он бросил на нее невинный взгляд:
— Белый, естественно. Цвет девственности. Все женихи в Кассане должны быть девственниками.
— Как! Но ведь тогда… — Она замолчала, услышав его смех, и состроила гримасу: — Твое счастье, что это только шутка. Нам не разрешили бы жениться на таких условиях. А на самом деле какой цвет положен женихам?
— Черный, в знак траура. — При виде обращенного к нему возмущенного лица он отступил на шаг. — Невинная шутка, любимая. Мужчинам никакого цвета не предписано. Мы надеваем то, что нам вздумается.
— Это несправедливо.
— Даже в Кассане жизнь иногда бывает несправедлива к женщинам. Хотя воран делает все, что может, чтобы это изменить. — Остановившись у ее двери, он наклонил голову в полупоклоне: — Доброй ночи, любимая. До завтра.
Марианна кинула на него неуверенный взгляд. В течение всего этого долгого и тяжелого переезда они не были вместе, но она знала, что Джордан все время хочет ее близости. Она считала, что его сдержанность вызвана отсутствием уединения в походных условиях, и решила, что сегодня они наконец утолят свою жажду.
Увидев ее лицо, Джордан улыбнулся и покачал головой:
— Разве ты не заметила? Я за тобой ухаживаю. Я решил, что еще одна ночь воздержания не будет для меня слишком тяжелой.
— Я не понимаю. Его улыбка погасла.
— Мы много времени будем проводить в Кассане. Я хотел показать членам двора воран, как я тебя почитаю. В Камбароне я уже опоздал и не смогу этого сделать, но не здесь.
Она вдруг почувствовала себя по-настоящему счастливой.
— Но для меня это не имеет значения.
— Имеет, — тихо возразил он. Лицо его осветилось озорной улыбкой. — Вместо этого я проведу ночь в размышлениях о моих грехах и заодно попытаюсь придумать новый и интересный способ сделать нашу брачную ночь незабываемой. Должна существовать возможность объединить и то, и другое.
Грех и чувственность, и жених, который преуспел и В том и в другом.
— Если такая возможность существует, то я не сомневаюсь, что ты ее найдешь.
— Я тоже не сомневаюсь.
Джордан собирается уйти, но она не хочет его отпускать. Завтра, кажется, настанет еще так не скоро!
— Как ты думаешь, воран придет?
— Сомневаюсь. — Он пожал плечами. — Это не имеет значения.
— Нет имеет, — нетерпеливо возразила она. — Зачем ты прикидываешься, будто тебе все равно? Она тебе не безразлична.
Лицо его посуровело и замкнулось.
— Это бессмысленный разговор.
— Я знаю, что права. Я видела твое лицо, когда подарила тебе витраж с ее изображением.
— Это была великолепная работа.
— Нет! Это была твоя мать. Ради Бога, признай это и прости ее.
— Ты что-то сама полна всепрощения. Я не забыл тебе сказать, что она подумывает, не засадить ли тебя в тюрьму?
— Меня это не удивляет. Она — женщина суровая.
— Тогда давай оставим эту тему.
— Не получится. Потому что вы никогда не сможете забыть друг о друге, а я не хочу, чтобы всю нашу оставшуюся жизнь она стояла где-то в тени. Лучше уж смотреть на нее при свете солнца.
Его лицо смягчилось.
— Ты переносишь солнце гораздо лучше, чем воран, любимая.
— Потому что я молодая и сильная и выйду замуж за сильного человека, а не за хлюпика, как она. Если не можешь простить, по крайней мере пойми ее. — Он начал было что-то возражать, но Марианна остановила его: — Давай на этом закончим наш разговор. Я сказала все, что хотела.
Но она сказала ему не все. Она не сказала, что, хотя воран и мечтала завоевать любовь Алекса, она не позволила мальчику плохо думать о Марианне. — Я бы предпочла видеть ее другом, а не врагом.
— Но за этим стоит и что-то еще, да?
Ей следовало бы знать, что Джордан почувствует недоговоренность и станет добиваться всей правды.
— Да. — Ее лицо осветилось улыбкой. — Она не обклевывает полей с зерном.
* * *
Платье, которое Грегор прислал в ее апартаменты, было из небесно-голубого шелка. Свет счел бы его нелепо-старомодным. Простой полукруглый вырез был расшит жемчугом, но вместо того, чтобы быть прихваченным по моде под самой грудью, оно ниспадало до пола, переливаясь и шурша. Оно немного напомнило Марианне наряды первых герцогинь Камбаронских с портретов из галереи.
— Ты очень хороша, — сказал Грегор, встретивший ее у дверей дворцовой церкви. — Пошли, я отведу тебя к твоему будущему мужу.
К мужу! Он говорит о Джордане. Это ведь Джордан стоит у алтаря. Целая гамма необыкновенных ощущений охватила ее: восторг, легкое головокружение, изумление.
Потом, когда Грегор повел ее по церкви, изумление исчезло. На Джордане была надета тяжелая стеганая белая с золотом кассанская куртка и черные брюки, заправленные в высокие сапоги. Он был необыкновенно хорош, и — Господи! — он принадлежал ей!
Как в тумане, перед ней мелькали незнакомые лица, но вот она заметила Алекса, улыбающегося ей из первого ряда.
И рядом с ним — воран.
Марианна замедлила шаги. Она не надеялась, что мать Джордана все же придет сюда.
Но тут Джордан протянул ей руку, и она перестала замечать окружающих: это их минуты, это время принадлежит только им одним. Она радостно вложила свою руку в его и повернулась к священнику.
Нет, что-то не так. Это время принадлежит не только им. Кроме настоящего, всегда есть еще прошлое и будущее.
И она должна что-то сделать. Марианна прошептала священнику:
— Одну минуту.
Ощущая на себе удивленный взгляд Джордана, она быстро подошла к воран и посмотрела ей прямо в глаза.
— Алекс считает, что я должна просить у вас руки Джордана.
Воран на мгновение застыла в изумлении, но почти сразу же пришла в себя.
— Не говоря уже о том, что такой поступок крайне необычен, для формальностей несколько поздно.
— Алекс так не думает, и я — тоже. Мне можно выйти замуж за вашего сына?
— Его мои пожелания не волнуют.
— Напротив, я вдруг понял, что стремлюсь добиться одобрения от каждого встречного. — С этими небрежными словами Джордан присоединился к Марианне и снова взял ее за руку. — Женитьба — пугающий шаг. Я сомневался, что когда-нибудь его сделаю.
Воран неуверенно посмотрела на него:
— Ты хочешь получить мое согласие? Ты шутишь?
Марианна затаила дыхание. Она понимала, как силен будет для Джордана соблазн спрятаться за привычную насмешливость.
Улыбка Джордана погасла. Минуту помолчав, он негромко сказал:
— Я не шучу, Ана.
Ана. Не «мама». Марианна с трудом подавила нетерпеливый вздох. Ну что ж, хорошо еще, что не «Ваше Величество» или «воран». Чего она ожидала? Они оба — люди неуступчивые и упрямые, а раны в одну ночь не заживают. По крайней мере это начало.
Ана радостно улыбнулась, а потом резковато проговорила:
— Полагаю, этот брак не совсем уж неприемлем. — Она повернулась к Марианне. — Окна в моем дворце совершенно лишены стиля и цвета. Может быть, пока Джордан будет в России, ты останешься здесь и покажешь свое мастерство?
Уступка, хотя и не компромисс.
— С большим удовольствием. Джордан говорит, что мы должны будем жить здесь, пока Кассану не перестанет угрожать Наполеон, а я сошла бы с ума без работы. Может быть, потом вы приедете в Камбарон посмотреть на витражи, которые я выполнила там. Джордан говорил, что мой купол очень впечатляет. Может быть, вы увидите что-нибудь, что вам понравится.
— В Камбарон? — Глаза Аны расширились от ужаса. — Я никогда туда не вернусь! Там… — Она замолчала, встретившись взглядом с Грегором. — Это не исключено. — Она повернулась к Джордану, подняв голову. — Но не жди меня скоро. Я женщина занятая и не могу постоянно быть у тебя на побегушках. И, возможно, у меня есть другие планы на мою жизнь. Может быть, когда родится ваш первый ребенок, я приеду. — Она вызывающе посмотрела на Грегора: — Ну? Этого достаточно?
Он покачал головой:
— Мне нужны поступки, а не слова.
Досадливо вздохнув, Ана нетерпеливо махнула рукой Марианне:
— Так что же вы стоите? Невежливо заставлять священника дожидаться.
Марианна улыбнулась, а потом повернулась к Джордану и протянула ему руку.
— Твоя мать права. Нельзя заставлять священника так долго ждать.
Джордан повел ее к алтарю.
— Я рад, что ты наконец решила обратить на меня внимание, — пробормотал он. — Какие-то мгновения было непонятно, за кого ты выходишь замуж: за меня или за воран.
— Она теперь тоже член нашей семьи, — твердо ответила Марианна. Она понимала, как нелегко ей будет добиться того, чтобы Джордан с его сильно развитым чувством собственности, допустил других в их семейный круг. — Так же как и Алекс. И это хорошо. Мы оба слишком долго были одиноки. А теперь я хочу, чтобы мы соединились во всем.
— Похоже, будет тесновато. Надеюсь, нам не придется приглашать их обоих на наше брачное ложе?
— Джордан, я имела в виду… Тут она заметила осветившую его лицо улыбку и замолчала.
— Но в остальном я одобряю этот план. — Он опустился на колени перед алтарем. — Любовь моя, я ценю то, как ты деликатно даешь мне понять, что я должен делиться тобой, но в этом нет необходимости. Я уверен, что мы постоянно будем с тобой сражаться, но это не помешает нам любить и понимать друг друга. — Он поднял брови. — А теперь обряд может наконец начаться?
Да, в будущем их ждут сражения и трудности, столкновение характеров, неизбежность конфликтов.
Но в их жизни будут и любовь, и преданность, и взаимная поддержка. Они оставят память о себе, как она сделала это в Камбароне.
Марианна радостно улыбнулась, протянула руку и крепко сжала его пальцы.
— Да, теперь я готова.
ЭПИЛОГ

Москва, Россия.
15 сентября 1812 г.
Наполеоновская армия двигалась по бескрайним просторам России. Ценою тысячных потерь в тяжелых сражениях Наполеон достиг наконец ворот Москвы. Генерал Милорадович, возглавлявший авангард русских войск, попросил о перемирии, чтобы вывести своих людей из города. Его просьба была выполнена. Вместе с войсками из Москвы ушли почти все жители. Наполеон вошел в мертвый, опустевший город, ожидая, что царь Александр обратится к нему с предложением мира.
Время шло. Над городом повисла угрожающая тишина. А к вечеру Москва запылала.
Наполеон арестовал четыреста местных жителей, заявивших, что они поджигали дома по приказу начальника полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48