Он повернул голову на звук открывшейся двери:
— Я сказал тебе, чтобы ты ложилась. Марианна не видела его лица, но тон не внушал особых надежд.
— Мне надо было тебя увидеть. Иначе я не смогу заснуть. — Она закрыла дверь и подошла к нему. — Тебе больно?
— Да, и я это очень плохо переношу. Так что тебе лучше вернуться в свою комнату и оставить меня в покое.
— Я не могу этого сделать.
— Ты об этом пожалеешь. Когда мне больно, Я склонен бросаться на всех.
— Тогда я найду твое поведение неприемлемым. — Она легла рядом с ним. Слова, которые она пришла сказать, давались ей с трудом, и она не хотела видеть его лица. Повернувшись к нему спиной, она тихонько сказала: — Но тебя я неприемлемым не сочту. Никогда. Она почувствовала, как Джордан напряженно замер.
— Эти слова звучат немного знакомо.
— Это прекрасные слова. Ты никогда еще не был так красноречив.
— Господь свидетель: ты непривередлива.
— Нет, я очень привередлива. Мне необходимо все. — Она помолчала. — Но и взамен я тоже дам тебе все.
Джордан не протянул рук, чтобы обнять ее.
— Например? — спросил он глухо, уткнувшись в ее волосы.
— Я пойду для тебя на любой бой. Ты хочешь, чтобы этот Наполеон был побежден. Я тебе помогу.
— Тебе следовало бы подумать об этом сегодня днем.
— Я рожу тебе детей. Наверное, я буду хорошей матерью. — И с трудом она выговорила: — И я дам тебе мою работу. Это — часть меня, это самое ценное, что у меня есть, и этим трудно будет делиться, но я попытаюсь. — Еще раз помедлив, она тихо добавила: — И я буду любить тебя всю жизнь.
Наступило молчание, а потом он вежливо спросил:
— И это все?
Возмутившись, она начала поворачиваться к нему, но вдруг его руки обхватили ее, заставив остановиться.
— Отпусти меня! — сказала она, вырываясь. — Я знаю, что тебе больно, но ты ужасно злой, и я…
— Ш-ш! — осевшим голосом успокоил он ее. — Я пошутил.
— Я не нахожу эту минуту смешной!
— А мне и не было смешно. Я просто не знал, что сказать, и вот я… — Он замолчал и притянул ее к себе. — Правда, я не нашел слов.
А когда Джордан тронут или растроган, он прячется под маской самоиронии, которая так хорошо ей знакома.
— Тебе надо было сказать: «Большое спасибо, Марианна. Я понимаю, что недостоин тебя, что я — бесчувственный негодяй, но я постараюсь исправиться».
Она ожидала, что Джордан засмеется, но он не смеялся.
— Это будет нелегко. Я не бесчувственный, но я люблю, чтобы все было по-моему, и будут моменты, когда я ошибусь и причиню тебе боль. — Голос у него ;сел и зазвучал неровно: — Но не будет, такого момента, когда я перестану любить тебя. У нее на глаза навернулись слезы.
— И не будет такого момента, когда я разлюблю тебя. — Она добавила: — Хотя иногда я буду запираться в мастерской и забывать, что у меня есть муж.
— Черта с два ты забудешь!
Она поцеловала ему руку над повязкой:
— Черта с два я забуду.
Папа счел бы это странным признанием в любви, мечтательно подумала Марианна, да и обстановка крайне причудливая. Его сердце поэта-романтика было бы больно ранено, но сейчас ей ничего не хотелось изменить. Любовь, которая уже перенесла трудности и испытания, не нуждается в цветущих садах или красивых словах, чтобы утвердить себя.
Они молчали, глядя на пожары.
— О чем ты думаешь? — спросила Марианна спустя долгое время.
Касаясь губами ее уха, он озорно прошептал:
— Я думаю, не назовешь ли ты меня снова бесчувственным негодяем, если я начну тебя ласкать.
— Ты не будешь меня ласкать. Я не хочу, чтобы ты повредил своим ожогам.
— Да? — Она ожидала, что Джордан станет спорить, но он только покрепче притянул ее к себе. — Хорошо. Так тоже очень приятно. Но, наверное, я показал себя неумелым любовником, если ты считаешь, что мне обязательно нужны руки. — Он снова посмотрел в окно. — Хорошо, что благодаря снегу пожары ограничены только ближайшими окрестностями туннеля. Если бы они распространились на поля, то голодная весна ждала бы…
Он вдруг резко втянул в себя воздух. Она повернула голову, чтобы взглянуть на него:
— Джордан?
— Ничего. — Он рассеянно поцеловал ее. — Просто одна мысль пришла в голову. Мне надо обдумать ее перспективы. Конечно, все будет зависеть от того, когда именно армия Наполеона окажется в этом районе России…
Он замолчал, не сводя глаз с цепочки пожаров, ведущих к Москве.
Джордан уже строит планы, пытаясь обернуть на пользу неудачу, вызванную потерей туннеля. Марианна лежала тихо, чтобы не мешать ему думать. Ее не тревожило то, что он почти забыл о ее существовании. Он вернется к ней, спокойно думала она. Какое это удивительное и волшебное чувство.
С этого дня он всегда будет возвращаться к ней.
17.
На следующее утро они выехали в Кассан. Предстояла долгая и утомительная скачка к границе.
Отряд тронулся в путь до рассвета и не останавливался, пока на небе не погас последний луч солнца. К концу дня Марианна настолько измучилась, что в объятиях Джордана мгновенно провалилась в сон.
Путь казался бесконечным. Прошло немало дней, прежде чем они увидели башни дворца воран в Ренгаре.
— Это будет нелегкая встреча, — тихо проговорил Джордан. — Долг воран — заботиться о безопасности Кассана, и она рассчитывала на этот туннель. Я постараюсь тебя защитить, но она…
— Не надо меня защищать, — сказала Марианна. Ей ничуть не улыбалось стать яблоком раздора между матерью и сыном и еще сильнее поссорить их. — Я это сделала и готова ко всем последствиям. Оставайся в стороне, Джордан.
Джордан покачал головой.
— Я не могу стоять в стороне. Когда в прошлый раз я отступил и позволил тебе действовать по твоему усмотрению, ты чуть не сожгла пол-России. — Марианна начала было возражать, но он поднял руку. — Хорошо, я обещаю, что посмотрю, как обстоят дела, прежде чем бросаться на твою защиту.
Воран встретила их во дворе замка. Она выглядела совершенно здоровой и по-прежнему эгоистичной и властной. Ее глаза пытливо вгляделись в лицо Джордана:
— Успех?
Он молча покачал головой.
Воран негромко вскрикнула:
— Мне следовало поехать самой! Грегор расхохотался:
— Твое присутствие — вовсе не гарантия успеха. Она неторопливо взмахнула рукой.
— Небров владеет туннелем?
— Можно так выразиться, — подтвердил Джордан. — Он и в эту минуту находится там.
Джордан специально раздразнивал воран! Он не пробыл рядом с ней и минуты, а атмосфера уже накалилась до предела.
— Он мертв. — Марианна заставила свою лошадь сделать шаг вперед, чтобы оказаться лицом к лицу с воран. — А туннель я сожгла. Никто никогда не будет им владеть.
— Ты сожгла!.. — Воран гневно нахмурилась. — Бог свидетель: ты не имела права это делать! Да знаешь ли ты, какой вред нанесла всем нам?
— Я имела право. — Марианна ответила ей столь же яростным взглядом. — И я им воспользовалась. А вреда я не причинила никому, кроме Неброва. Я избавила вас от страшной угрозы, которую он представлял.
— А как насчет Наполеона?
— Он тоже не получит туннель.
— Да знаешь ли ты, какую армию он собирается вести на Россию? А что, если он решит, что Кассан для него тоже лакомый кусок?
— Тогда делайте то, что делали бы, пока не решили воспользоваться туннелем. — Она соскользнула с лошади. — Мне все равно, как это будет. Где Алекс?
— Я еще не закончила разговор. Марианна не обратила внимания на ее слова и настойчиво повторила:
— Где мой брат?
Они прямо глядели в глаза друг другу, и ни одна не желала отвести взгляда. Наконец воран неохотно сказала:
— Когда я услышала, что Джордан въехал в город, я отправила его в южный сад. О тебе ничего не было известно, а я не хотела раньше времени его расстраивать.
— Где этот южный сад? Воран сделала знак слуге:
— Отведи ее.
Марианна бросила через плечо взгляд на Джордана, но он смотрел на воран, явно готовясь к бою. Марианна понимала, что вышла из себя и очень дерзко говорила с воран, а он скорее всего еще ухудшит ситуацию. Ну что ж, пусть жалят друг друга. Она займется этим попозже. Сейчас ей только хочется поскорее увидеть Алекса.
Она пошла за слугой по направлению к дворцу.
* * *
— Господи, ну и нахалка! — сказала воран, снова поворачиваясь к Джордану и Грегору. — Мне следовало бы бросить ее в тюрьму. Может, еще и брошу.
— Это будет чудовищно некстати, — насмешливо сказал Джордан, слезая с лошади. — Ведь завтра я намерен с ней венчаться.
— Венчаться? — изумленно раскрыла глаза воран. — Что еще за чушь?
— И второй раз — по английскому обряду, когда вернемся в Камбарон.
— Две церемонии?
— Я живу в двух странах и хочу, чтобы она принадлежала мне в обеих. — Он криво улыбнулся. — Как вы заметили, я крепко держусь за то, что принадлежит мне. А ведь Кассан не признал вашего брака с моим отцом.
— Ты не можешь на ней жениться! Это не подобающий твоему положению брак! Кроме того, она разрушила все наши планы!
— Значит, мы должны составить новые. Как только мы еще раз проверим наши силы и оборону, я снова отправлюсь в Москву.
— Зачем?
— Чтобы увидеться с царем и обсудить с ним одну идею, которая пришла мне в голову, когда я смотрел на горящие туннели. — Джордан повернулся к Грегору. — Ты будешь завтра моим вадсаром?
Грегор кивнул:
— Почту за честь.
— Не будет, — возразила воран. — Этого венчания я не допущу.
Джордан встретился с ней взглядом:
— Почему? Она вам не нравится?
— Это не важно.
— Мне кажется, вы ее уважаете. Симпатия придет потом.
— Зачем ты вообще это делаешь?
— Я люблю ее, — просто ответил он. И, помолчав секунду, с запинкой проговорил: — Я надеюсь, вы придете на венчание.
И он ушел во дворец.
— Победа, — тихо сказал Грегор. — И это она подарила ее тебе. — Победа? Кто знает, может быть, она вообще уничтожила Кассан!
— Мы не настолько слабы, чтобы не оправиться от такого удара. — Грегор пожал плечами. — И она права: у нее на этот туннель было гораздо больше прав, чем у всех нас.
— Ты одобряешь этот брак? 0н кивнул:
— И ты тоже одобришь, когда первая вспышка твоего гнева немного утихнет. Если ты сможешь с ней подружиться, то, возможно, получишь то, о чем всегда мечтала.
— Я не выбираю себе друзей за то, что они могут мне дать, — возмутилась она. А потом, помедлив, добавила: — Да мне и бесполезно было бы пытаться. Она затаила на меня обиду.
— И, конечно, без всяких на то оснований, — ехидно заметил Грегор. — Ты обращалась с ней, как со шлюхой, которой можно предлагать деньги. Она считает, что ты украла у нее любовь мальчика, которого она обожает, а теперь еще вдобавок хочешь посадить ее в тюрьму.
— Я не говорила ей, что собираюсь посадить ее в тюрьму.
Грегор расхохотался:
— Но сказала бы, если бы она не заставила тебя пойти на попятную.
— Ничего подобного она не могла бы сделать!
— Уже сделала. — Улыбка задержалась у него на губах. — Как ты думаешь, почему Джордан ее любит? У нее с тобой много общего — те же черты, которыми он восхищается. Если он на ней женится, она будет напоминать ему о тебе даже тогда, когда он будет в Камбароне. — И мягко добавил: — Ана, ты не должна противиться этому браку.
— Должна? Не смей мне говорить, что я что-то «должна», Грегор!
— Должна, — повторил он. — Не держи его, Ана.
— Не держать? — В голосе ее вдруг ясно послышалась боль. — Я никогда не имела над ним власти. Ты говоришь так, словно я — та Цирцея, какой меня считает Джордан.
— Он сам в это не верит, но с момента его первого приезда в Кассан ты делала все, чтобы завладеть им. — Он поморщился. — А ты — очень сильная женщина.
— Мне это не помогло.
— Потому что он такой же сильный, как ты. Надо, чтобы он пришел к тебе по своей воле. Принуждение невозможно. Он сделал первый шаг, пригласив тебя присутствовать на венчании.
— Я не допущу этого брака. Нельзя требовать от меня… — Ана замолчала. — Она увезет его. Ты сам говорил, что ей нравится Камбарон. Они будут жить в этом холодном замке и рожать мне внуков, которых я никогда не увижу. — Встряхнув головой, она отвернулась. — Я не позволю ей сделать это. Я что-нибудь придумаю.
— Бросишь ее в тюрьму?
— Ну, наверное, это была неудачная мысль, — уступила она.
— Прими ее в Кассан. — Он помолчал. — Иначе я вернусь с ними в Камбарон. Глаза ее широко раскрылись.
— Ты меня оставишь?
— Ты с самого начала отправила меня к нему. Он первенствовал в твоей жизни с той минуты, как ты ушла от своего жалкого мужа и вернулась в Кассан. Мне начинает надоедать ваш непрекращающийся конфликт. Я подсказал тебе, как достигнуть мира. — С неожиданным напором он добавил: — Ты хочешь иметь сына? Я его тебе дам. Он не будет Джорданом и, наверное, получится большим и неуклюжим, похожим на меня, но он будет твоим. — И мягко договорил: — Как я — твой.
— Ты не оставишь меня, — дрожащим голосом проговорила Ана.
— Освободи Джордана и себя. Или я потребую свободу себе.
Он резко повернулся.
— Проклятье, Грегор, ты не можешь меня оставить!
Он не оглянулся.
* * *
Марианна остановилась под аркой у входа в сад, с волнением вглядываясь в маленького мальчишку, игравшего на берегу зеркально-гладкого пруда.
В нем уже трудно было угадать того цыганенка, каким Алекс был всего несколько недель тому назад. Он поправился, его кудрявые волосы были аккуратно подстрижены. На нем были стеганая куртка и сапоги, похожие на те, что она заметила на кассанских ребятишках на улицах Ренгара. Несомненно, влияние воран, мрачно подумала она. А какое еще влияние эта женщина оказала на Алекса в отсутствие Марианны? Воран — тоже женщина, стремящаяся оставить свой след.
Ну что ж, она скоро все узнает. Глубоко вздохнув, Марианна окликнула брата:
— Алекс!
Мальчик повернулся и увидел ее. Мгновение он не двигался с места, а потом вдруг издал радостный вопль и кинулся к ней.
Закрыв глаза, она крепко обняла его. Такого теплого и любимого!
Однако он почти сразу же вырвался из ее рук:
— Ты не должна была уезжать! — яростно сказал он. — Я на тебя зол.
— Прости, дорогой, но мне надо было уехать. Я не хотела с тобой расставаться.
— Ана мне так и объяснила. Она сказала, что ты не оставила бы меня, не будь это так важно.
— Она так сказала? — изумленно переспросила Марианна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48