Не сомневаюсь, что его следующая поэма будет посвящена твоим глазам и кудрям.
Марианна почти не слышала ее слов: она не отрываясь смотрела на витражный купол в центре залы. Пламя факелов, которые под руководством Грегора зажгли вокруг купола, заставило цветы и лозы сиять яркими красками. Лиловая сирень и кремовые гардении оттеняли пылающий оранжевым огнем гибискус. В четырех углах среди цветов величественно выступали павлины с великолепным бирюзовым и сапфировым оперением.
— Получилось, — прошептала она. — У меня хорошо получилось, правда?
— Очень хорошо. Он прекрасен, — мягко ответила Дороти. — А теперь пойдем, — я представлю тебе сэра Тимоти.
Ошеломленная Марианна позволила увести себя на другую сторону залы, к белокурому молодому человеку, стоявшему в углу. Цветы витража отбрасывали причудливые блики на сверкающий пол, по которому в сложных фигурах котильона грациозно двигались танцующие. Зрелище было именно таким, какое надеялась увидеть Марианна.
Она глянула через плечо: дверь кабинета по-прежнему оставалась закрытой. Не все сложилось так, как она мечтала. Неужели даже в такой день он не может забыть о своих женщинах и уделить несколько минут ей. А она так старалась доставить ему радость!
* * *
Идем, Джордан! — Дороти распахнула дверь и решительно вошла в кабинет. Она уничтожающе взглянула на Кэтрин Карлейль, которая поспешно отодвинулась от герцога. — Я уверена, что вы его извините. Сегодня его время очень ограничено.
Джордан ясно видел, что Кэтрин была очень недовольна вторжением Дороги, но не решалась с ней спорить. Вместо этого она сосредоточила свои усилия на Джордане:
— Конечно, я подожду вас. — Она обворожительно улыбнулась. — Вы скоро вернетесь, ваше сиятельство?
Дороти утащила Джордана за собой прежде, чем он успел ответить.
— Ну и в чем я на этот раз провинился? — спросил Джордан, поправляя галстук. — Как всегда, ты явно мной недовольна.
— Потому что ты, как всегда, ведешь себя недопустимо. Скажи на милость, зачем тебе понадобилось полвечера проводить в своем кабинете с этой вульгарной толстухой? — прошипела она с неестественной улыбкой, рассчитанной на то, чтобы ввести в заблуждение тех, кто на них смотрит. — Впрочем, можешь вернуться и продолжать свое отвратительное ухлестывание за этой… дамой полусвета, но только после того, как скажешь Марианне, что тебе нравится ее работа.
Его лицо стало отчужденным.
— Мне нет нужды ей об этом говорить. Все и так осыпают ее похвалами.
— Она имеет право услышать это от тебя. Почему ты ее избегаешь?
— Не приставай ко мне сегодня, Дороти, — негромко проговорил он. — Сегодня это небезопасно.
— Глупости. Я не допущу, чтобы этот вечер хоть в чем-то обманул ожидания Марианны.
— Ну хорошо. Если ты считаешь, что я должен присоединиться к хору похвал, я готов доставить тебе удовольствие. Где она?
Дороти кивком указала на противоположную сторону бальной залы:
— С молодым Шериданом. Он очень ею увлекся.
Джордан посмотрел, куда она указала, но за весело кружащимися парами отыскать Марианну было не так-то легко.
— Шеридан питает пристрастие к младенцам?
— Младенцам? — изумленно переспросила Дороги, непонимающе глядя на него. — А, правильно. Ты ведь ее сегодня еще не видел!
Он тщательно избегал встречи с Марианной. Он не хотел видеть ее и говорить с ней. Ему хотелось забыться и сделать вид, что ее вовсе не существует, но Дороти помешала ему.
«Сегодня не причиняй ей боли».
В груди его что-то болезненно сжалось. Ну что ж — указания Грегора он не выполнит. Он пытался, но, похоже, сама судьба сегодня против него. Бороться с судьбой он бессилен: пусть будет, что будет. Он зашагал через залу.
— Ты желаешь, чтобы я произнес положенные комплименты? — жестко сказал он. — Ну, давай поскорее с этим покончим. Хотя я не понимаю, что ты имела в виду…
Тут он увидел Марианну и резко остановился.
— Младенец? — пробормотала ему на ухо Дороти.
О нет! Женщина, прекрасная и желанная, стояла перед ним, такая, какой она являлась ему в снах и фантазиях. Господи, можно подумать, что последних трех лет вообще не было: он снова стоит в комнате башни, смотрит на нее и хочет ее, желание горячей волной поднялось в нем, тело возбужденно напряглось. Да, именно такая реакция ему и нужна. Похоть жестока, неразумна, безжалостна. Он сумеет подчинить Марианну своей воле, он добьется от нее всего, что желает.
— Джордан! — предупреждающе вскрикнула Дороти, наблюдая за выражением его лица.
— Помолчи, Дороти, — бесшабашно усмехнулся он. — Я только выполняю твое приказание.
— Я не думала… Ты не был…
— Ты хочешь сказать — я был ручным, как старый пони Алекса, и ты уже решила, что меня можно кормить из рук? А может, мне надоело выполнять цирковые номера? — Он перевел взгляд на молодого Шеридана. — Но, судя по тому, как этот нахальный щенок смотрит на Марианну, он готов давать для нее целые представления. — Он плотно сжал губы. — Знаешь, мне не нравится, как он ведет себя с моей подопечной. Придумай предлог, чтобы его увести.
— Ничего подобного я не сделаю!
— Сделаешь. — Его глаза опасно сверкнули. — Или я найду предлог бросить ему вызов.
— Ты шутишь! — ужаснулась Дороти. — С тобой у него не будет шанса! Это все равно что убить безоружного.
— Тогда уведи его. — Этот подонок глазеет на ее груди, словно представляет себе, как высвободит их из платья, приподнимет на ладонях и поднесет к губам. Джордан почти физически ощутил их мягкость, почувствовал, как под его языком набухают соски. Он уже не может отделить желание Шеридана от своего собственного. — Быстро! — сквозь зубы процедил он.
— Я не оставлю тебя с ней наедине. Ты что же, хочешь разрушить все, что я создавала с таким трудом
— Мы будем не наедине. Ты, кажется, говорила, что сегодня здесь будет по крайней мере двести человек гостей.
Марианна увидела его, замолчала на полуслове и неуверенно улыбнулась.
Боже, она поразительно хороша.
— Джордан, ты вызвал меня сюда, чтобы ее защитить, — с отчаянием напомнила ему Дороти.
— Ты прекрасно справилась со своей задачей, но теперь это уходит в прошлое.
— Что случилось?
— Не вмешивайся в то, чего не понимаешь. Просто усвой одно: положение изменилось.
— Я поняла бы, если бы ты объяснил. Я искренне люблю девочку и…
— Похоже, что она уже больше не девочка.
— Джордан, ты был к ней очень добр. Я даже думала, что… Черт подери, почему ты вдруг так переменился?
Ничего ей не ответив, он прошел последние несколько метров, отделявших его от Марианны, взял ее затянутую в перчатку руку и поднес к губам.
— Триумф, Марианна.
Краска залила ее щеки:
— Он вам понравился?
— Триумф, — с полной искренностью повторил он. — Моей бальной зале будут завидовать во всей Англии. Я горжусь тобой. — Тут он небрежно кивнул Шеридану: — Как поживаете, Шеридан? Кажется, моя кузина хочет попросить вас о какой-то услуге. Если я не ошибаюсь, надо подвезти кого-то из гостей… — Он повернулся к Дороти: — Я уверен, что сэр Тимоти будет счастлив оказать тебе помощь…
Шеридан неуверенно посмотрел на Дороти:
— Конечно, я к вашим услугам, сударыня.
Дороти бросила на Джордана испепеляющий взгляд и обернулась к молодому человеку:
— Вы настоящий джентльмен, сэр.
Она повернулась на каблуках и прошествовала через толпу. Шеридан поспешно шел за ней следом.
Марианна озадаченно проводила их взглядом:
— Она на вас очень рассердилась. Почему?
— Я не оправдал ее ожиданий. Или, может быть, наоборот — оправдал. Все зависит от того, как смотреть на вещи. — Он протянул ей руку: — Я могу иметь честь пригласить тебя на этот танец?
Она было радостно шагнула ему навстречу, но тут же покачала головой:
— Это ведь вальс. Дороти говорит, что я не должна танцевать этот танец.
— Это не разрешается? Разве тебе не надоело подчиняться приказам Грегора и Дороти?
— Да… Нет. — Она посмотрела на него в растерянности. — Вы сами велели мне слушаться их. А теперь… Вы меня сбиваете с толку.
— Я просто приглашаю тебя на танец. — Он снова протянул ей руку. — Разве тебе не хочется кружиться в вальсе под твоим великолепным куполом?
— Да! — Глаза у нее вдруг загорелись, а улыбка стала такой же бесшабашной, как у него. — О да! — Она вложила свою руку в его, и они закружились по зале.
* * *
Марианне казалось, что она летит — парит, рвется вверх, и только рука Джордана, лежащая на ее талии, удерживает ее у земли. Вот то, о чем она мечтала. Кружиться в волшебном сиянии огней, под Куполом цветов, отдаваясь ритмам вальса в объятиях Джордана. Она закинула голову и стала смотреть на витражи у себя над головой.
Пылающие факелы.
Свет на фоне тьмы.
Переливы красок — и красота, плывущая кругами, кружащая голову.
— Прекрати! — потребовал Джордан.
— Что?
— Я сказал: прекрати. Смотри на меня.
Она оторвала взгляд от купола и посмотрела ему в лицо. Шок, испытанный ею, был настолько силен, что она невольно отпрянула. В его сверкающих зеленых глазах, устремленных на нее, не было доброты. Чувственность. Насмешка. Вызов.
Она была так счастлива тем, что он подошел к ней, что почти не заметила его изменившуюся манеру держаться.
Он улыбнулся:
— Смотреть на меня, может, и не так приятно, но я не могу допустить, чтобы мною пренебрегали ради стекла и краски. Я тебе уже говорил, что я не только чудовищно избалован, но и страшно ревнив?
Она покачала головой:
— Это неправда.
Он насмешливо приподнял брови:
— Вот как?
— Вы ничуть не ревнивы. Я видела, как вы ведете себя с…
Она замолчала. Ему совершенно не обязательно знать, насколько пристально она следила за его связями с этими женщинами. Но, встретившись с ним взглядом, она поняла, что ей и не надо в этом признаваться: он догадался сам!
— Я тоже наблюдал за тобой, — тихо проговорил он.
Она вдруг почувствовала себя странно обнаженной, словно все хрупкие барьеры, разделявшие их, внезапно обрушились. Она поспешно снова подняла взгляд к потолку.
— Вы никого и ничто не любите настолько, чтобы испытывать ревность.
— Тогда почему я велел Дороти увести отсюда молодого Шеридана? Чтобы не всадить пулю в его красивую голову!
Пораженная, она снова посмотрела ему в лицо:
— Вы шутите!
— Дороти не сочла это забавным. Меня это чувство тоже застигло врасплох. — Он прижал ее к себе и закружил еще сильнее. — Но то чувство, которое есть между нами, никогда не подчинялось обычным правилам, так ведь? Как только мы начинаем привыкать к какому-то набору правил, игра снова меняется.
Марианна почему-то не могла отвести от него глаз.
— А она изменилась?
— Да. — Он перевел взгляд на край ее декольте, обнажившего верхнюю часть груди. — И слава Богу. Мне уже начинало казаться, что я превращаюсь в евнуха.
Груди у нее вдруг налились странным огнем, словно его руки погладили их. Она с трудом проглотила вставший в горле ком.
— Дороти сказала бы, что такие слова в высшей степени неуместны. — И вдруг она взорвалась. — И насколько я знаю, евнухам не нужны гаремы вроде тех, что собрали вы!
На мгновение его насмешливое выражение лица изменилось, и ей показалось, что он вот-вот улыбнется своей знакомой ласковой улыбкой. Но намек на мягкость почти мгновенно исчез.
— Я предупреждал тебя, что буду искать утешения. Если бы три года назад ты была готова меня принять, гарем бы не понадобился. — Он улыбнулся. — Приходи ко мне сегодня ночью, и я обещаю избавиться от всех связей.
Марианна судорожно вздохнула: у нее вдруг заныло под ложечкой.
— Это невыносимо! Почему вы так… Дело в этом глупом платье, да? Как мне жаль, что я его надела!
— А мне жаль, что ты не надела его раньше. Теперь ситуация наконец прояснилась. Но мы оба знаем, что дело не в платье. Мы все равно пришли бы к этому — раньше или позже.
— Ничего подобного! Я была здесь счастлива. Я думала… — Она толком не знала, что именно она думала, но уж, конечно, не то, что вдруг окажется брошенной в такой водоворот чувств. — Мне казалось, что я в безопасности.
На его лице промелькнуло какое-то непонятное выражение.
— Я никогда не обещал тебе безопасности. Только при условии, что ты дашь мне то, что мне нужно.
Она напряглась, осознав, что в его последних словах не было чувственности — только суровая решимость, которая напомнила ей о той ночи у костра в Монтавии.
Пресвятая Дева, какой дурой она оказалась! Ведь еще днем, после разговора с Грегором, она почувствовала что-то неладное, но упорно старалась отогнать от себя мрачные мысли. Как глупо было закрывать глаза на опасность в надежде, что все обойдется. И вот кончилось тем, что он застал ее врасплох.
— Джедалар, — прошептала она с горечью. — Это о нем идет речь, да? Вы решили, что теперь я могу дать вам Джедалар.
Он поднял взгляд к многоцветному куполу у них над головой:
— Ты стала выдающимся мастером.
У нее больно сжалось сердце.
— Я же говорила, что не дам вам его. Никогда!
— Мне нужно его получить, Марианна. Я оттягивал этот момент, сколько было возможно. Я уже больше года знаю, что ты достаточно хорошо работаешь, чтобы создать Джедалар. Я надеялся, что мне не понадобится требовать его от тебя.
Слезы обожгли ей глаза, но усилием воли она сдержала их. Он не должен видеть ее слабость!
— Вы думаете, в благодарность за то, что вы заботились об Алексе и обо мне все эти годы, я смягчусь и переменю свое решение? Я вам ничего не должна. Я взяла этот мрачный замок и вернула его вам, наполнив светом и красками!
— Да, это правда. — Он заглянул ей в глаза и грубовато сказал: — И мне вовсе не нужно, чтобы ты стала мягкой. Я хочу тебя сильную. Я ценю только ту победу, которая досталась в борьбе.
— Отпустите меня! — В ее голосе звенело отчаяние. — Я не хочу дольше здесь оставаться!
— Когда танец закончится. Нам надо поговорить.
— Сейчас! — Больше она не вынесет. Она вырвалась от него и бросилась бежать по зале. За ней следовал шепоток танцующих. Наверное, в их глазах она погубила свою репутацию. Но какое ей до них дело? Она чувствовала на себе обжигающий взгляд Джордана, но, к ее облегчению, он не сделал попытки догнать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48