Она вс
е говорит, что собирается вернуться к себе, но на самом деле она здесь навс
егда. Мне нужен кто-то, кто бы следил за ее и за моим расписаниями. Не хочу, ч
тобы этим занимался посторонний человек. Ц Глаза Черчилля пронизывали
меня насквозь, голос звучал легко и непринужденно. Ц Вы можете приезжат
ь и уезжать, когда вздумается, словом, чувствовать себя здесь совершенно
свободно Ц как дома. Каррингтон пойдет в начальную школу Ривер-Оукс. Зде
сь наверху восемь свободных комнат для гостей, выбирайте любую по свому
вкусу.
Ц Но я не могу вот так просто сорвать Каррингтон с места... новый дом, новая
школа... тогда как еще не известно, выйдет из этого что-нибудь или нет.
Ц Ты просишь у меня гарантий, я не могу их дать. Могу обещать только одно: м
ы сделаем все возможное.
Ц Ей ведь нет еще и десяти. Вы понимаете, с чем будет сопряжено ее появлен
ие здесь? Маленькие девочки Ц шумный народ. От них сплошной беспорядок. О
ни...
Ц Я вырастил четверых детей, Ц перебил Черчилль, Ц в том числе и одну до
чь. Я знаю, какие они бывают в восемь лет. Ц Хорошо рассчитанная пауза. Ц Я
тебе вот что скажу: мы наймем преподавателя языка, который будет приходи
ть сюда дважды в неделю. Возможно, Каррингтон захочет учиться играть на ф
ортепиано. У нас внизу стоит «Стейнвей», к которому никто не притрагивае
тся. Она любит купаться?.. Я велю установить в бассейне горку. Устроим ей на
день рождения праздник в бассейне.
Ц Черчилль, Ц пробормотала я, Ц что, черт возьми, вы делаете?
Ц Пытаюсь сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказать
ся.
Я боялась, что именно этим и кончится дело.
Ц Ну соглашайся же, Ц подталкивал он меня, Ц и всем будет хорошо.
Ц А если я откажусь?
Ц Наша дружба сохранится. И предложение останется в силе. Ц Он слабо пож
ал плечами и, взмахнув руками, указал на кресло-каталку: Ц Куда ж я теперь
денусь?
Ц Я... Ц Язапустила пальцы в свои волосы. Ц Мне нужно подумать
.
Ц Конечно, сколько угодно. Ц Он дружелюбно улыбнулся. Ц Почему бы тебе,
прежде чем ты примешь решение, не привезти сюда Каррингтон, чтобы она осм
отрелась?
Ц Когда? Ц оцепенев, спросила я.
Ц Сегодня вечером к ужину. Забери ее из школы и привози сюда. Приедут Гей
дж с Джеком. Тебе нужно с ними познакомиться.
Мысль о том, что мне нужно познакомиться с детьми Черчилля, меня никогда н
е посещала. Его жизнь всегда была строго изолирована от моей, и смешение и
х составляющих вызывало во мне чувство дискомфорта. В какой-то момент св
оей жизни я твердо усвоила, что одним место на стоянке жилых трейлеров, а д
ругим в роскошных особняках. Восхождение по социальной лестнице, в моем
представлении, имело свои пределы.
Но желала ли я, чтобы эти ограничения коснулись Каррингтон? Что будет, есл
и перед ней откроются двери в жизнь, абсолютно не похожую на ее предыдущу
ю? Это все равно что привезти Золушку на бал в карете, а назад отправить в т
ыкве. Золушку это не очень-то обескуражило. Однако вряд ли, подумала я, Кар
рингтон окажется такой же смиренницей. И если честно, то я вовсе не хотела
, чтобы она такой была.

Глава 16

Как я и опасалась, Каррингтон в этот день извозилась как никогда. Джинсы н
а коленях были в зеленых пятнах от травы, а футболка на животе заляпана гу
ашью. Встретив ее возле класса, я тут же завела ее в ближайший туалет, где в
спешке протерла ей бумажными полотенцами лицо и уши и расчесала спутанн
ый хвост. Когда она спросила, с чего это я ее прихорашиваю, я объяснила, что
мы едем на ужин к друзьям, так что просьба вести себя там прилично, а не то п
усть пеняет на себя.
Ц Что значит «пенять на себя»? Ц по своему обыкновению спросила она, а я
притворилась, что не слышу.
При виде особняка за оградой Каррингтон разразилась радостными воплям
и. Ей приспичило слезть со своего сиденья и через открытое окно самой пон
ажимать на кнопки кодового замка под мою диктовку. Меня почему-то радова
ло, что Каррингтон еще недостаточно взрослая, чтобы оробеть при виде так
ого богатства. Прежде чем я сумела остановить ее, она позвонила в дверь, пр
ичем целых пять раз, и стала корчить рожи в камеру наблюдения и подпрыгив
ать на пятках, пока огоньки на ее кроссовках не вспыхнули, как аварийные с
игналы.
На сей раз дверь открыла пожилая экономка. Черчилль с Гретхен по сравнен
ию с ней выглядели подростками. Лицо у нее было такое шишковатое и рифлен
ое, что она напомнила мне куклу из сушеных яблок с дерниной белой ваты вме
сто волос. Яркие черные пуговицы ее глаз смотрели из-за очков с толстенны
ми, как бутылочное стекло, линзами. Говорила она с акцентом долины реки Бр
азос Ц проглатывала слова, еще даже не успевшие слететь с ее губ. Мы предс
тавились друг другу. Она сказала, что ее зовут не то Сесили, не то Сисси, я та
к и не поняла.
А потом появилась Гретхен. Черчилль уже спустился на лифте, сказала она, и
ждет нас в большом зале. Она оглядела Каррингтон и, протянув к ней руки, сж
ала ее лицо ладонями.
Ц Какая чудная девочка, истинное сокровище! Ц воскликнула она. Ц Зови м
еня тетя Гретхен, моя прелесть.
Каррингтон хихикнула, теребя руками край своей испачканной краской фут
болки.
Ц Красивые у вас колечки, Ц сказала она, не отрывая глаз от поблескивающ
их пальцев Гретхен. Ц Можно одно примерить?
Ц Каррингтон... Ц вскинулась на нее я.
Ц Конечно, можно, Ц с энтузиазмом откликнулась Гретхен. Ц Но сперва дав
ай-ка подойдем к дяде Черчиллю.
И они обе рука об руку двинулись вдоль по коридору. Я последовала за ними.

Ц Черчилль передал вам наш разговор? Ц спросила я Гретхен.
Ц Да, передал, Ц ответила она через плечо.
Ц И что вы об этом думаете?
Ц Я думаю, что для всех нас это будет великолепно. После того, как мы потер
яли Аву, а дети разъехались, в доме стало слишком тихо.
Мы шли через комнаты с высоченными потолками и огромными окнами с шелков
ыми и бархатными шторами и состаренными кружевами. На красновато-коричн
евом паркете кое-где лежали восточные ковры и группами стояла антикварн
ая мебель, все было выдержано в приглушенных красных, золотых и кремовых
тонах. В доме, судя по всему, любили читать: всюду в нишах стояли полки, сниз
у доверху заполненные книгами. В воздухе витал приятный аромат, напомина
ющий смесь запахов лимонного масла, воска и старинного пергамента.
Большой зал, на двух противоположных стенах которого размещались камин
ы с такими огромными зевами, что туда свободно можно было войти, оказался
так велик, что там впору было устраивать авто-шоу. В центре возвышался кру
глый стол с массивной цветочной композицией из белой гортензии, желтых и
красных роз и с колосьями желтой фрезии. Черчилль расположился в зоне от
дыха с мягкой мебелью под большой картиной в коричневых тонах, изображаю
щей корабль с высокими мачтами. Когда мы приблизились, двое мужчин со ста
ромодной учтивостью поднялись со своих кресел. Ни на одного из них я не вз
глянула. Мое внимание было приковано к Каррингтон, которая направилась к
креслу-каталке.
Они с Черчиллем чинно обменялись рукопожатиями. Лица сестры я не видела,
но лицо Черчилля было передо мной. Он не мигая, сосредоточенно смотрел на
нее. Отразившиеся на его лице чувства Ц приятное удивление, удовольстви
е, печаль Ц озадачили меня. Затем он отвел глаза в сторону и громко откашл
ялся. И когда его взгляд вновь обратился на мою сестру, в нем уже ничего не
льзя было прочесть, и я подумала, что, возможно, мне все это показалось.
Они заговорили, как старые друзья. Каррингтон, которая часто бывала заст
енчивой, вовсю расписывала, как можно было бы быстро гонять здесь на роли
ках по коридору, если это у них, конечно, разрешено, спрашивала, как зовут л
ошадь, из-за которой он сломал ногу, рассказывала об уроке рисования и о т
ом, как ее лучшая подружка, Сьюзан, случайно пролила синюю гуашь на ее стол
.
Пока они болтали, я обратила внимание на пару мужчин, стоявших возле свои
х кресел. Не один год слушая рассказы Черчилля о его детях, я теперь ощущал
а легкое потрясение от того, что вдруг вижу их во плоти.
Несмотря на свою привязанность к Черчиллю, я давно поняла, что отцом он бы
л требовательным. Он сам признавался, что чересчур рьяно боролся за то, чт
обы трое его сыновей и дочь не выросли мягкотелыми и избалованными детьм
и, которым все дано и каких ему доводилось видеть в других богатых семьях.
Своих детей он приучал к упорному труду, хотел, чтобы они всегда добивали
сь поставленных целей и неуклонно выполняли свои обязательства. Черчил
ль-отец был скуп на похвалы и сурово наказывал.
Жизнь Черчилля не щадила, но он оставался борцом и своих детей учил тому ж
е. Они добились прекрасных результатов и в науке, и в спорте, что позволяло
им бесстрашно идти по жизни, не выбирая легких путей. Лень и эгоизм вызыва
ли у Черчилля отвращение, поэтому любой намек на это душился в зародыше. Н
аиболее снисходителен Черчилль был к Хейвен, своей единственной дочери
и самому младшему ребенку в семье. Строже всего он обходился со своим ста
ршим сыном, Гейджем, ребенком от первой супруги.
Наслушавшись от Черчилля историй о его детях, я с легкостью разгадала, чт
о Гейдж Ц его гордость, на него он возлагал самые большие надежды. Гейджу
было двенадцать, когда в элитном пансионе, где он учился, случился пожар. Т
ак он, рискуя жизнью, помогал спасать товарищей из своего общежития. Пожа
р вспыхнул ночью в комнате отдыха на третьем этаже, где не оказалось огне
тушителей. Как рассказывал Черчилль, Гейдж оставался внутри до тех пор, п
ока не уверился, что все школьники разбужены и выбрались из здания. Он пок
инул его последним и сам чуть не погиб, надышавшись дымом и получив ожоги
второй степени. Меня эта история очень впечатлила, но еще больше впечатл
или комментарии Черчилля по этому поводу. «Он всего-навсего поступил та
к, как я от него и ожидал, Ц сказал Черчилль. Ц Сделал то, что сделал бы люб
ой член нашей семьи». Иными словами, спасение людей из горящего здания ни
кто из Тревисов не счел бы чем-то из ряда вон выходящим, это едва заслужив
ало внимания.
Гейдж окончил Техасский университет и Гарвардскую школу бизнеса, а тепе
рь работал в двух местах Ц в инвестиционной фирме Черчилля и в своей соб
ственной компании. Другие сыновья Тревиса пошли своим путем. Я не знала, р
аботал ли Гейдж у отца по личному выбору, по воле отца или просто занял то
место, которое ему предназначалось заранее. А также не знала, не таится ли
в его сердце печаль от того, что приходится жить под тяжким гнетом возлаг
аемых на него Черчиллем надежд.
Один из братьев, Джек, вышел вперед и представился. У него были крепкое рук
опожатие и непринужденная улыбка. На обветренном, с растрескавшейся от с
олнца кожей, лице заядлого туриста поблескивали глаза цвета черного коф
е.
А потом я познакомилась с Гейджем. Он оказался черноволосым, рослым Ц на
голову выше отца Ц и худым. Было ему тридцать, но выглядел он гораздо стар
ше. Он отмерил мне порцию дежурной улыбки, словно экономил. О Гейдже Треви
се люди сразу понимают две вещи. Первая: он не из тех, кого просто рассмеши
ть. И вторая: несмотря на свое элитарное воспитание, он тот еще сукин сын. И
з песьей породы, чистокровный питбуль.
Он представился и протянул руку.
Его глаза были необычного бледно-серого цвета, блестящие, с черными крап
инками и наводили на мысль о взрывоопасном темпераменте, скрывавшемся п
од спокойной внешностью, энергии, готовой в любой момент вырваться наруж
у. Такое я наблюдала лишь однажды, у Харди. Только харизма Харди притягива
ла к себе, маня подойти поближе, а харизма этого мужчины предостерегала: с
облюдай дистанцию. Он произвел на меня такое сильное впечатление, что мн
е трудно было собраться с силами и пожать его руку.
Ц Либерти, Ц едва слышно представилась я. Мои пальцы утонули в его ладон
и. Легкое обжигающее рукопожатие Ц и он быстро выпустил мою руку.
Ничего не видя перед собой, я отвернулась, желая смотреть на что угодно, ли
шь бы не в эти лишавшие меня спокойствия глаза, и тогда заметила женщину, с
идевшую рядом на двухместном диванчике.
Это было красивое высокое, очень худенькое создание с тонким лицом, пухл
ыми губами и волной белокурых мелированных волос, струившихся по плечам
и ниспадавших на подлокотник дивана. Черчилль упоминал как-то, что Гейдж
встречается с моделью, и я догадалась, что это она и есть. Прямые руки женщ
ины, в обхвате не толще ватной палочки, торчали, как жерди, а тазовые кости
выпирали из-под одежды, словно лезвия консервного ножа. Не будь она модел
ью, ее в спешном порядке направили бы в клинику для лечения дистрофии.
О своем весе, который всегда был нормальным, я никогда не беспокоилась. У м
еня была приличная фигура, с женственными формами, женственной грудью и
бедрами, ну разве что задняя часть чуть-чуть больше, чем хотелось бы. В пра
вильно подобранной одежде я выглядела хорошо, а в той, что мне не подходил
а, не очень. В общем и целом я своим телом была довольна. Однако рядом с этим
веретенообразным существом я почувствовала себя коровой Ц призершей
голштинской породы.
Ц Привет, Ц поздоровалась я, выдавив из себя улыбку, когда девушка смери
ла меня взглядом с головы до ног. Ц Я Либерти Джонс. Я... друг Черчилля.
Девушка презрительно на меня посмотрела, не побеспокоившись представи
ться.
Я подумала о годах, проведенных ею в самоограничениях и голодании, и все э
то лишь для того, чтобы поддерживать такую худобу. Ни мороженого, ни барбе
кю, никогда ни за что ни кусочка лимонного пирога или жареного перца чили,
фаршированного мягким белым сыром. Да от такой жизни кто угодно станет з
люкой.
Джек поспешил заговорить:
Ц Так откуда вы, Либерти?
Ц Я... Ц Я быстро взглянула на Каррингтоп, которая осматривала кнопочную
панель на кресле-каталке Черчилля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49