Хотя в чем-то мы с тобой один и тот же человек. И не думай, что моя жизнь была более трудной, чем твоя.
– Откуда тебе знать, что за трудности были в моей жизни?
– Отличный вопрос, однако ты все же более-менее человек, а вот я человек лишь самую малость. Думаешь, мне легко приходится?
– Понятия не имею.
– А разве ты не рад тому, что узнал о прошлом в последние два дня? И что мы с тобой встретились?
Я хотел сказать, что мне от всего этого тошно, но сердце ответило за меня: – Да.
– В нужный момент ты всегда говоришь «да», – улыбнулся Роберт.
Этот внезапный намек на мой повторяющийся сон подсказал мне новую мысль:
– А не ты ли нанес визит на Нью-Провиденс-роуд? Я застал его врасплох.
– Куда-куда?
– Старый дом Говарда Данстэна. Тот самый, что Сильвэйн построил из привезенных из Провиденса камней.
– Жуткое местечко. Оно как черная магия – может сожрать тебя живьем.
– Именно туда ты меня каждый раз зазывал, – сказал я.
Роберт собрался с духом, прежде чем еще раз взглянуть на меня, как мне показалось, с выражением абсолютной искренности:
– Ты о своих повторяющихся снах. Это были всего лишь сны. Я тут ни при чем. Это твое. Именно так и работают сны: ты говоришь что-то самому себе.
– Откуда тебе знать, о чем мои сны?
– Мы ведь должны были быть одним человеком, – объяснил он. – Так что неудивительно, что время от времени мы с тобой видим одни и те же сны.
Я задумался о том, что было бы, если бы Роберт и я родились в одном теле, и почувствовал сбивающий с толку, похожий на обморок прилив эмоций – в равной степени притягательный и отвратительный. Я услышал, как Говард Данстэн говорит: «Мы вылетели из трещины золотого кубка. Мы – дым из пушечного жерла». Мы вытекли через трещину в чаше, нас украли из карманов павших на поле боя солдат – это объяснение, как и любое другое, подходило для охватившей меня радости, равной сопровождавшему ее страху, но более сильной, чем этот страх.
– Кто бы ты ни был – ты мой брат, – прошептал я. – Более того. Ты – моя половина.
– Знал бы ты, чего мне это стоило! – Роберт содрогнулся. Он отвернулся, прежде чем взглянуть на меня с тем же чувством, с каким я смотрел на него. – Я презирал тебя. Ты и представить себе не можешь, какая меня душила обида. Я ведь едва знал свою мать. А ты жил с ней, по крайней мере – временами, а когда не мог, она навещала тебя. Она присылала тебе открытки ко дню рождения. У меня ничего этого не было – Роберт оставался в тени. А Стар вынуждена была защищать своего маленького Нэда. И встречались мы один-единственный раз.
Понимание с мощью локомотива надвигалось на меня.
– Вспоминаешь? – спросил Роберт.
– Это было в тот день, когда нам исполнилось девять лет. Что-то случилось. За день до этого я заболел.
– Вспоминай, вспоминай, – сказал Роберт.
– Я тогда немного не успел Не припомню, где это было…
– Ты меня едва не убил, – подсказал Роберт.
– У меня был жар, я не мог подняться с постели. В комнату вошла Стар. Я подумал, что самое страшное позади, потому что приступы мои обычно случались в середине дня. Мать стояла рядом с моей кроватью… А ты где был? Куда я пришел?
– Это было у Анскомбов, – помог мне Роберт. – Так они себя, во всяком случае, называли. Они взяли меня к себе, потому что их ребенок умер.
– Бог ты мой! Так ты был в Боулдере?
– До того времени мне всегда удавалось вовремя почуять, как он вынюхивает меня, и смыться. В тот день ты заболел, и я ничего не почувствовал.
Где-то в голове прозвучал обрывок ритма, и Фрэнк Си-натра пропел: «Борись» – и отстал на долгий, неестественно растянутый момент, прежде чем вновь вступить: «Борись, борись изо всех сил…», и по нисходящей дуге музыкальной фразы все, что я хотел забыть, нахлынуло на меня. – Я был тобой.

79

В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году, к десяти вечера своего совместного дня рождения, Нэд Данстэн и мальчик, известный как «Бобби Анскомб», возомнили, что избавлены от ежегодного испытания. Предыдущий и почти весь сегодняшний день Нэд провалялся в жесточайшей лихорадке, мотавшей его между истощением от обезвоживания и приступами белой горячки. Кризис болезни произошел перед заходом солнца, оставив мальчишку насквозь мокрым от пота, испытывающим сильную жажду и достаточно ясно сознающим, что он только что пережил свой ежегодный приступ. Что же касается «Бобби Анскомба» – тому не удалось почувствовать ни одного сигнала тревоги: ни ощущения электрической напряженности в воздухе, ни пульсирующего покалывания и трепета, бегущих по обеим рукам, ни внезапных проблесков ярких голубых точек, дрейфующих на периферии его зрения, – все это он, как правило, ощущал за двое-трое суток до дня своего рождения, когда наступал срок еще раз сдаться, – до следующего выхода в мир людей, в тепло забот супружеской пары, что усыновит его и возьмет на воспитание, к аморфному вакууму, в котором прошла большая часть его детства. «Бобби» стоял на коленях на чердаке, гадая, сколько – чтобы не заметили – взять себе денег из кожаного чемодана, найденного им за недостроенной стеной. Еще один тайник с банкнотами был на кухне, но «Майкл Анскомб» приглядывал за ним. В это время Нэд Данстэн лежал на кровати Стар – мокрая простыня отброшена в сторону, мать гладит его лоб.
В спальне на Вишневой улице Нэд почувствовал, как неодолимая сила начинает со всех сторон давить на его тело – будто сам воздух стал вдвойне тяжелее. Причудливое ощущение, слишком хорошо знакомое, перешло в грудь и прозвенело по нервам. Когда мать склонилась над ним, темная зелень ее блузки и чернота ее зрачков кипели, переливались и искрились.
Что-то произошло внутри дома, но Роберт не мог сказать, что именно. Неожиданный шум, перемещение потоков воздуха, открытая дверь, шаги по лестнице на чердак? Если «Майк Анскомб» проверил его спальню, ему нужно выдумывать причину для своего поведения, и очень быстро. «Майк Анскомб» не терпел непослушания. Роберт побежал к двери на чердак, а из щелей меж половых досок взметнулись языки голубого пламени.
Тело Нэда напряглось, рванулось вверх и затем рухнуло вниз на матрац. Прежде чем он стремительно унесся в никуда, Нэд увидел плавно приближающееся убитое горем лицо Стар.
Сквозь волны голубого пламени он летел за спиной Мистера Икса по асфальтовой подъездной дорожке к загородному дому с бросающейся в глаза новой пристройкой слева от фасада. Велосипед устало привалился к ступеньке. Плосколицая луна выглядывала из-за вершин гор, казавшихся нереальными, как задник театральной декорации. Зябкая ночь была густо напоена запахом хвои.
Театральным жестом Мистер Икс нажал кнопку звонка. Когда дверь открылась, он со страшной силой ударил ножом в живот вышедшего к нему мужчину и, удерживая жертву, вошел вместе с ней в дом. Невидимая сила, принесшая Нэда на асфальтовую дорожку, повлекла его в комнату. Из динамиков по обе стороны камина голос Фрэнка Синатры раскатывал полотно длинной фразы о незыблемой цели и старой, неодолимой силе.
Подойдя к чердачной двери, Роберт остановился и прислушался.

– Мистер Анскомб, я полагаю? – произнес Мистер Икс.
Мужчина опустил изумленный взгляд на лиловые нити внутренностей, вывалившихся из распоротого живота В неожиданном изменении обстановки, вернувшем ему странное воспоминание о чучеле лиса с поднятой лапой под стеклянным колпаком, Нэд воспользовался тем, что Мистер Икс с радостью увлекся своим делом, и пятился до тех пор, пока не наткнулся спиной на дверь. Пелена голубого огня дрейфовала вдоль стен, и Фрэнк Синатра настаивал на том, что кого-то нужно поцеловать.
Ликующий Мистер Икс вспорол горло «мистеру Анскомбу».
Нэд глянул налево и сквозь стену, словно в свете фотовспышки, увидел крупную женщину со спутанными светлыми волосами, лежавшую на постели и читавшую «Спокойной ночи, луна». С этим видением пришло странное и неуместное знание: лежавшая на кровати женщина родила мертвого ребенка, который почему-то был невероятно, просто чудовищно неправильным.
Нэд бросился в короткий коридор, упиравшийся в закрытую дверь. Перед ним не прикрытые ковровой дорожкой ступени вели к более узкому проходу в другое помещение.

Роберт прижал ладони к деревянной стене и сосредоточился на том, что происходило внизу, под ним Прозрачные языки голубого пламени облизывали ему пятки и весело тянули яркие, живые нити-штрихи сквозь пол чердака. Слабые звуки снизу подсказали Роберту, что «Майклу Анс-комбу» вспороло живот охваченное зверской радостью существо, которое долго его преследовало и наконец настигло. Жизнь самого Роберта теперь зависела от его способ-ности избегать ежегодных вторжений хищной твари в это странное, промежуточное бытие.
Таинственные, неземной мягкости шаги, легче детских и абсолютно Роберту не понятные, плыли к нему снизу по лестнице.

Нэд поднялся до половины лестницы и застыл на месте. Сквозь закрытую дверь с непринужденной естественностью сновидения был виден мальчик, как две капли воды похожий на него.

Роберт с изумлением опустил глаза на ошеломленно таращившегося на него суперпривилегированного, бережно хранимого братца и с облегчением понял – вот оно, средство к спасению, перед ним. Он прижал палец к губам, а затем указал вниз. Брат отступил, и Роберт бесшумно спустился на первый этаж.

Нэд сошел по ступеням и посторонился. Его удивительный двойник указал на конец коридора. Нэд пошел к двери и попытался открыть ее. Пальцы его прошли сквозь дверную ручку спальни Роберта и, ухватив пустоту, сомкнулись в кулак.
Он посмотрел через плечо и за спиной разъяренного двойника, за прозрачной стеной увидел Мистера Икса, который быстрыми шагами удалялся от недвижимого тела «мистера Анскомба», лежащего на полу, чтобы ворваться в комнату, забитую картонными коробками. Женщина со спутанными волосами подалась вперед, прижимая к груди книгу «Спокойной ночи, луна», словно талисман.

Роберт видел, как пальцы его двойника прошли сквозь дверную ручку спальни, и понял, что двойник не настоящий. Настоящий же Нэд Данстэн спокойно спал в Эджертоне, а то, что было отправлено в Боулдер, было иллюзорной моделью, копией.
Впервые в своей необычной жизни Роберт обнаружил в себе способность загасить в душе обиду, отложить ее на время, чтобы понять: любимчик матери физически не присутствовал здесь, но некий аспект Нэда Данстэна был доставлен к нему, и эта фикция, этот дубликат сейчас необходим, чтобы выбраться из дома.
Роберт резко обернулся и увидел в точности то, что мгновением раньше увидел его брат.

Через секунду после того, как Роберт бросился вперед по коридору, Нэд последовал за ним, полагая, что его двойник бросится в гостиную и пройдет сквозь входную дверь. Пробежав через весь коридор, Роберт исчез. Сбитый с толку Нэд сделал еще несколько шагов вперед и увидел женщину, которая все еще медленно двигалась по спальне. Мистер Икс приближался к следующей жертве. Вокруг скрюченного трупа «мистера Анскомба» разливалась лужа крови. Фрэнк Синатра намеревался целовать обожаемые им губы. Нэд посмотрел в другой конец гостиной и у перегородки, отделявшей ее от кухни, увидел Роберта – тот пристально глядел на него. Нэд бросился прочь из коридора.

Невероятно, подумал Роберт. Его брат – точная копия его брата – стоял и глупо пялился, как турист в Большом Каньоне. В тот момент, когда Роберт начал было подумывать, не запустить ли в братца тостером, чтобы привлечь его внимание, Нэд посмотрел в сторону кухни и увидел его. «Давай», – подгонял мысленно Роберт, и брат оттолкнул в сторону бутылочки с моющими средствами и открыл тайник, который устроил здесь один из предыдущих владельцев дома, чтобы прятать драгоценности своей жены. Его пальцы нащупали края металлической коробки.

Нэд не верил своим глазам. Его двойник стоял на коленях перед раковиной и что-то искал. Через секунду-другую либо женщина, либо Мистер Икс, а то и оба они вой-Аут в кухню.
– Кончай копаться, – прошептал он.
– Ш-ш-ш, – прошипел в ответ двойник.
Нэд забрался в нишу для посудомоечной и сушильной машин у двери черного хода и оттуда наблюдал, как появился Роберт с плоской металлической коробкой в руке. Он открыл крышку и вытащил две пачки банкнотов. Еще раз запустил в коробку руку и застыл Голова его резко склонилась набок.
Они сейчас погибнут. Вот и все. Жадность двойника погубила обоих.

Роберт наблюдал, как, ковыляя, появилась «Эллис Анскомб» и повернула голову в сторону кухни. Ее глаза побелели от возмущения.
– Ах ты, говно на палочке, – прошипела она. «Эллис» как во сне повернула голову в сторону коридора, улыбнулась и сказала:
– Ты кто, черт побери, Боб Хоуп Боб Хоуп – знаменитый американский комик (1903–2003).

?

Роберт и Нэд почувствовали, как атмосфера вокруг них сгущается и одновременно таинственно проясняется. Единственное – кроме них – живое существо в доме услышало слова «Эллис Анскомб».

Голос в голове у Нэда произнес: «Меня нельзя убить, меня здесь нет, но его можно». Нэд выбрался из ниши. И в то же самое мгновение наконец-то понял, что его загадочный двойник и есть то, чего ему так не хватало, по чему он так тосковал всю жизнь. Он нашел своего брата.

Роберт вскочил на ноги и рассовал деньги по карманам. «Эллис» направилась прямиком к луже крови, потрясенно остановилась и посмотрела вниз. Роберту показалось, что он видит, как уголки ее губ поднимаются, когда до нее доходит, что это тело ее мужа, и улыбка – если это была улыбка – угасает. Из рук ее выскальзывает книга, и на ступни летят брызги крови. «Эллис» поворачивает лицо к пустому коридору.

А Фрэнк Синатра все пел: «Борись, борись, борись изо всех сил»…

… и Нэд почувствовал, как он тает, исходит из бытия со стремительностью испарения дождевой капли на горячем асфальте. Он вытянул руки и сквозь их неясную, светло окрашенную материю увидел плитки кухонного пола.

Безумная в гостиной заорала: «Зачем ты делаешь это? Неужели не видишь, что я уже в аду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78