Настоятельница ни о чем не спрашивала ее. Она просто молчала. И не потому, что она верила или не верила Эдлин. Она наблюдала за событиями и что-то решала про себя. Она позволяла леди Бланш и ее жалкой служанке сочинять небылицы о якобы недостойном поведении Эдлин, однако при этом выражение лица леди Корлисс не изменялось.
Леди Бланш захихикала фальцетом и долго не могла остановиться.
— Зачем же этому мужчине понадобилось забираться так далеко, чтобы подорвать вашу репутацию?!
Эдлин поклялась говорить правду, хотя ее слова могли прозвучать довольно глупо.
— Потому что он хочет взять меня в жены, — угрюмо сказала она.
— Зачем ему покупать корову, когда он может пить молоко бесплатно? — раздался громкий голос барона Сэдинтона.
Взрыв презрительного хохота толпы едва не сдул Эдлин со скамьи, и ей стоило больших усилий, чтобы сдержать горькое чувство обиды. О, как она ненавидела этого лорда! Она лишила его порции макового сиропа, и теперь он с удовольствием отыгрывался на ней.
Группа мужчин-воинов — Эдлин определила род их занятий без труда — стояла позади, безмолвно и угрюмо наблюдая за происходящим разбирательством. Похоже, по всей округе успела распространиться весть о том, что в монастыре Истбери ожидается развлечение. Неужели она настолько опозорена, что вся Англия должна узнать об этом? Неужели она так ужасно вела себя здесь, что никто так и не заступится за нее?
Хью поднялся, и группа незнакомых мужчин придвинулась ближе.
— Я умолял леди Эдлин выйти за меня замуж, и то, что она сказала, — чистая правда. У нас не было таких отношений, какие бывают между мужем и женой. Я всегда с должным уважением относился к ней.
Необыкновенно благородно, язвительно подумала Эдлин. Очевидно, он рассчитывал своим заявлением исправить содеянное. Он — разрушитель ее жизни, которую она с таким трудом создала на пепелище! Он умышленно поставил ее в зависимое положение от себя, мужчины и воина, чтобы завладеть ею силой.
— Кто вы такой? — спокойно спросила леди Бланш. — Как вы оказались в нашем монастыре?
— Мне нанесли тяжелое ранение. Мои люди продолжали неистово сражаться, а мой слуга, вынесший меня из битвы, спрятал меня в монастырском хранилище. Вот он. — Хью указал на Уортона.
Почему никто не спросит, как случилось, что Уортон привел с собой толпу обвинителей в то место, где находились они с Хью, как раз в тот момент, когда она была в его руках? Над Хью никто не насмехался. Они все уважали его, ибо, если бы они не отнеслись с должным уважением к нему, у него была возможность уничтожить их всех. Все они уважали его за то, что он, обесчестив ее, все же хотел жениться на ней. Она прекрасно знала, что в жизни всем уготовано немало обид, но именно сейчас явная несправедливость больно ранила ее в самое сердце.
— Опасаясь за мою жизнь, слуга заставил леди Эдлин хранить молчание и ухаживать за мной, — продолжил Хью.
— Как же ему удалось заставить ее хранить молчание? — спросила леди Бланш с недоверчивой ухмылкой.
Хью взглянул на нее. Просто взглянул. Но смотрел он до тех пор, пока она испуганно не втянула голову в плечи и не выказала такого же уважения к нему, как и все остальные.
После этого он произнес:
— Уортон, расскажи этой леди, как тебе удалось добиться молчания леди Эдлин?
Уортон выступил немного вперед и тут же попал в центр внимания. Впервые с тех пор, как Эдлин встретила его, он вышел с видом напускной храбрости. Как только она посмотрела на него, он содрогнулся, словно ему предложили настоя бузины, чтобы прочистить кишки.
— Я держал у ее горла кинжал, — заявил он хриплым голосом.
— Все время, пока она оставалась в домике, где готовят лекарственные травы?.. — прощебетала леди Бланш с явным сарказмом. Она могла позволить Хью на какой-то момент запугать себя, но она не испытывала подобных чувств в отношении Уортона, и, надо сказать, совершенно напрасно. — Но когда она выходила оттуда, она могла бы и рассказать об этом кому-нибудь из нас.
— Я бы выследил ее и убил.
Леди Бланш легкомысленно захихикала.
— Ах, можно подумать, что она так этому и поверила!
Уортон повернул голову в ее сторону и ощерился, показав свои сломанные, почерневшие зубы. В мгновение ока с побледневшего от страха лица леди Бланш слетела спесь, так чудовищно было выражение лица этого человека. На некоторое время она замолчала, так что можно было подумать — у нее внезапно отнялся язык.
Эдлин испытала прилив ликования, но, когда из толпы вышел один из монахов, она почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Брат Ирвинг, отвечающий за дом для гостей, бросил на нее печальный взгляд и, дождавшись, когда леди Корлисс кивком головы дала ему разрешение начинать, заговорил. Вкрадчивым голосом он произнес:
— По ночам леди Эдлин тайно уходила из дома.
Никто не проронил ни слова, но все взгляды устремились на нее. Незнакомые мужчины из группы, стоящей поодаль, переглянулись, а Эдлин вцепилась в скамью обеими руками. Нет, она не вскочит, чтобы защитить себя. Ни за что!
— Куда она ходила? — бесстрастно спросила леди Корлисс.
— Я боялся за нее и поэтому всегда незаметно провожал до того места, которое она посещала, — сказал брат Ирвинг. — Она ходила в домик, где готовят лекарства.
Эдлин не выдержала, она больше не могла сохранять чувство собственного достоинства и, вскочив, принялась оправдываться.
— Я покидала дом только в тех случаях, когда за мной приходил Уортон и забирал с собой. В течение четырех ночей! А почему вы тогда не сказали, что не спите?
Брат Ирвинг откашлялся.
— Я не голубых кровей. Я не смею говорить, когда меня не спрашивают.
Эдлин перехватила взгляд леди Корлисс, брошенный на монаха, и поняла, что брата Ирвинга сместят с должности привратника.
— Эдда тоже хочет кое-что сказать. — Леди Бланш, уже оправившись от страха, вытолкнула из толпы свою сводную сестру. — Не так ли, Эдда?
Эдда с сердитым выражением лица воскликнула:
— Нет! Мне нечего сказать.
— То есть как?! — закричала леди Бланш. — Неужели ты не хочешь рассказать им, как леди Эдлин солгала тебе о пятнах крови на ее фартуке?
— Нет.
— А что ты видела, когда шпионила у окна домика, где готовят лекарства? — Леди Бланш впилась взглядом в Эдду. — Ну, расскажи нам всем, как леди Эдлин обнимала мужчину и устраивала его поудобней.
— Он был без сознания. — Эдда с ненавистью посмотрела на леди Бланш. — Он даже и не знал об этом.
Они снова ссорятся, поняла Эдлин. Возмущение Эдды поведением своей сводной сестры время от времени захлестывало ее, и тогда из обыкновенной служанки она превращалась в фурию. Леди Бланш частенько бывала слишком ворчливой и требовала слишком многого, Эдда упрямилась и не желала делать больше того, что считала нужным. На некоторое время между ними возникала настоящая война. И как раз сейчас все наблюдали ее последствия.
— Однажды ты видела, как они целуются. — Леди Бланш наклонилась и тыкала пальцем прямо в лицо Эдды. — Скажи им! Скажи, я тебе приказываю!
— Ты заставляла меня стоять под дождем, чтобы шпионить за ними, — возвысила голос Эдда. — Я ничего не стану рассказывать! Ничего не было!
Леди Бланш протянула руку, схватила Эдду за волосы сквозь головной платок и дернула изо всех сил. Эдда упала на колени и взвыла от боли, но увернулась и ударила леди Бланш ногой. Теперь упала и леди Бланш. Толпа сомкнулась плотнее. Все стали выкрикивать возгласы одобрения, словно наблюдали за дракой двух собак.
Эдлин снова возблагодарила Бога за то, что он помог ей принять решение, которое она сделала восемь лет назад. Оно оказалось правильным.
Аеди Корлисс не проронила ни слова; она только подошла к двум старым женщинам-коротышкам и встала над ними. Под свист и улюлюканье женщины наконец прекратили свой отвратительный поединок. Леди Бланш попыталась встать и запнулась о свой собственный подол. Эдда гадко рассмеялась.
— Это она начала, — плаксиво сказала леди Бланш. — Вы наверняка видели.
Леди Корлисс по-прежнему оставалась совершенно спокойной.
— Ты смеешься над беззащитными лучше, чем борешься со мной, — съязвила Эдда, медленно поднимаясь на ноги.
— Лучше смеется тот, кто смеется последним, — возразила леди Бланш. Обе еще явно не осознали, что окончательно потеряли лицо и без последствий это остаться не может.
Леди Корлисс подняла руку, призывая всех к тишине. Дождавшись, когда обе женщины, опомнившись, обратят на нее внимание, она произнесла свой приговор:
— Будет лучше, если вы поживете отдельно до Дня святого Свидена.
Оскорбленная таким неожиданным для нее ударом со стороны настоятельницы, леди Бланш заявила:
— Вы не можете так поступить. Кто тогда будет ухаживать за мной?
— Вы обе проведете длительное время в уединении и воздержании, — ответила леди Корлисс. — Вы обе будете испытывать нужду во всем, потому что вам ничего не будет дозволено. Вы будете беспрестанно молиться. Может быть, Господь по милости своей вернет вам разум.
Если бы когда-нибудь леди Эдлин и хотела отмщения за то пренебрежение, которое эти женщины выказывали ей, и за нанесенные ими обиды, то теперь она была отомщена. Леди Бланш переменилась в лице, как только представила себе, что ей предстоит провести долгие дни в одиночестве и лишениях. И Эдда, которая, конечно, не имела столь больших привилегий, впала в не меньшее уныние.
— Что касается всех остальных, — сказала леди Корлисс, обращаясь к толпе, — то вас ждет много незавершенной работы в монастыре и в больнице. Все могут возвращаться к своим обязанностям.
Заметив нестерпимое любопытство окружающих, она все же пошла на незначительную уступку:
— Я все улажу сама.
Аббат Джон подался вперед и, наклонившись, что-то сказал ей на ухо. Она так же тихо ответила. Он кивнул и повернулся к толпе.
— Вы что, не слышали, что сказала леди Корлисс? Немедленно расходитесь.
По толпе пронесся ропот, но люди, повинуясь приказу, начали понемногу расходиться. Все, кроме воинов, которые собрались в одном месте и чего-то терпеливо ожидали.
Аббат Джон многозначительно уставился на них.
Кто они такие? Эдлин не нравилось, что, судя по всему, все оставшиеся были в сговоре. И когда воины, подчиняясь невидимому сигналу, вдруг сразу все вместе ушли с площади, ей это понравилось еще меньше. Они напоминали стаю птиц, которая летит в строю за своим вожаком и отклоняется от курса вслед за ним.
Она осмотрелась вокруг. Кто же их вожак?
Аббата Джона это, казалось, совсем не волновало. Возможно, он уже поинтересовался целью их прихода. Впрочем, Эдлин надо было решать более насущные проблемы, а не забивать себе голову тем, какие сплетни эти путешественники прихватят с собой в дорогу.
— Вы, двое, — аббат Джон кивнул своим слугам, — отнесите в дом кресло леди Корлисс.
Те поспешно бросились выполнять его приказание, оставив Эдлин, Хью, Уортона и леди Корлисс на площади одних.
Изящным движением руки леди Корлисс приказала им следовать за собой, и, не оглядываясь, чтобы проверить, идут ли они, направилась в сторону церкви, где находился ее кабинет.
Секунду помедлив, Эдлин двинулась за леди Корлисс. Она услышала, как Хью отдал распоряжение Уортону догнать ушедших ранее воинов и возвратиться с ними к шатру. На какое-то мгновение ее это заинтересовало. Какой еще шатер? Когда он раздобыл шатер и для чего?
Затем она вдруг ощутила усталое равнодушие. Ее ничто более не должно волновать из того, что касается Хью. Если у него где-то разбит шатер, значит, скоро он свернет свой лагерь и уедет.
Подобрав юбку, она стала взбираться по ступеням церкви. Она так сильно сжала ткань в руках, что из мокрой шерстяной юбки закапала вода. Значит, Хью уезжает? Если бы хоть в этом ей повезло!
Его шаги слышались у нее за спиной, его ноги в сапогах из дорогой кожи мягко ступали по каменным ступеням, она почти надеялась, что он попытается взять ее за руку. И не потому, что ей была нужна помощь, просто ей хотелось пнуть локтем его в живот.
Он не дотронулся до нее.
Тишина и покой, которые царили в церкви, лишь частично успокоили ее смятение. Как бы ни решила этот вопрос леди Корлисс, Эдлин знала, что отныне жизнь ее опять разрушена. Как только настоятельница села за грубо обтесанный стол, Эдлин бесшумно проскользнула мимо нее и уселась поудобней на одном из стульев напротив. Она все же почувствовала себя немного уверенней, поскольку в некотором смысле находилась дома, в отличие от Хью.
Но, когда он сел на стул рядом, она не обнаружила ни в выражении его лица, ни в непринужденной позе ни малейшего чувства неловкости. Этот негодяй всюду чувствовал себя хорошо. Вот и еще одна причина того, почему он ей не нравился.
По тому, как леди Корлисс смотрела на Хью, Эдлин подумала, что настоятельнице он, по всей вероятности, тоже не пришелся по душе.
— Кто вы такой? — уже во второй раз спросила леди Корлисс.
— Меня зовут Хью де Флоризон, — ответил он с готовностью. — С оружием в руках я заслужил себе титулы барона и графа с землями, достаточными для того, чтобы содержать жену, поэтому я прошу у вас руки леди Эдлин.
Он казался таким самодовольным, надменно восседающим здесь под защитой своего богатства и титулов, что Эдлин не хотелось даже смотреть на него. Не отрывая взгляда от леди Корлисс, она не совсем обдуманно брякнула:
— У нее нет никакого права выдавать меня замуж. — Это прозвучало нелепо и неуважительно по отношению к настоятельнице, но та неожиданно подтвердила:
— Леди Эдлин совершенно права. — Произнося эти слова, леди Корлисс сидела в кресле необыкновенно прямо, не касаясь спинки.
— А разве она не давала клятву выполнять ваши указания, когда ей разрешили жить в монастыре?
Как он это узнал? Эдлин стрельнула в него глазами и увидела, что он, успокоившись, улыбнулся. Он не знал этого. До тех пор, пока она сама не подтвердила его предположение своим гневным взглядом. Ей придется поучиться следить за собой в его присутствии, не то ее жизнь с ним превратится в…
Боже, что это с ней! Битва еще не окончена. Так скоро она не признает своего поражения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48