Когда она снова посмотрела на случайных знакомых, ее лицо было таким же спокойным, как всегда, но в глазах жила боль.
— Я могла бы догадаться о возможных сложностях. Его семья очень богата, а мы с мамой — нет.
— А отец? — поинтересовалась Элли, забыв о хороших манерах и совете матери не совать нос в чужие дела.
Мэдисон изящно повела плечом.
— Он был женат и сбежал, едва моя мать сказала, что беременна. Я о нем знаю лишь его фамилию — Мэдисон. Мама как бы отомстила ему. Она не могла взять его фамилию, поэтому дала мне ее в качестве имени.
Казалось, что воздух потяжелел от злобы, звучавшей в голосе красавицы.
— За две недели до моего окончания школы у мамы нашли рак груди.
— Боже мой! — воскликнула Элли. Лесли взяла Мэдисон за руку.
— Роджер и мама были для меня всем. Мы с ней были настоящими друзьями. Она вырастила меня одна. Вкалывала на двух работах, чтобы свести концы с концами. По вечерам она работала кассиром в бакалейном магазине, а так как не могла платить няне еще и за вечера, то я шла с ней на работу и пряталась на складе. Я так много знаю о торговле, что теперь сама могла бы содержать магазин. Когда мама заболела, учебу в колледже пришлось отложить.
Мэдисон смотрела в сторону.
— Через четыре года мама умерла. Но к тому времени все деньги, собранные для оплаты колледжа, были потрачены на докторов и больницы.
— А… Роджер? — наконец спросила Элли.
— Он вернулся из колледжа, где учился бесплатно, потому что получал стипендию как лучший футболист. Его родители богаты, но, наверное, самые жадные люди на свете. Так вот, Роджер вернулся с невестой…
— С кем? — удивилась Элли. — И почему мужчины всегда женятся на ком попало?!
Она сказала это слишком громко, и вся очередь посмотрела на нее с любопытством.
— Красота — это еще не все, — грустно улыбнулась Мэдисон.
— Никто и не говорит о внешности. Ты бросила учебу, чтобы заботиться о больной матери. Это красота души!
Мэдисон удивленно посмотрела на Элли и просияла.
— Ты мне нравишься. Элли улыбнулась в ответ.
— А дальше? — поинтересовалась Лесли. Мэдисон глубоко вздохнула.
— Он сказал, что теперь, после окончания колледжа, ему нужен образованный человек.
— Таких кастрировать надо! — крикнула Элли.
Мэдисон кивнула.
— Я тоже так думала. Особенно если учесть, что пока он учился в школе, все домашние задания почти по всем предметам делала за него я. Три раза в неделю он приезжал ко мне с целой сумкой учебников и смотрел телевизор. Наши свидания всегда были такие: я делала ему уроки, а он играл в футбол. И в колледже тоже… Если ему надо было подготовить какую-то работу, он высылал мне задание, и я писала за него.
— А как его не раскололи на экзаменах? — возмутилась Лесли.
— Он был лучшим футболистом школы. Легко выигрывал все матчи. Директор предупредил учителей, что если Роджер не получит нужные оценки для поступления в колледж, они наживут большие неприятности. Я уверена: в колледже было то же самое.
— Значит, ты помогла ему попасть в колледж и учиться там, и все это время была просто ангел?
— Ангел, потому что ухаживала за больной матерью? Мне это нравилось… Конечно, не мамины страдания. Меня интересовала медицина. Я даже взялась работать на полставки в больнице, до которой было семьдесят пять миль. За четыре года, пока Роджер был в колледже, я многому научилась. Один врач даже советовал мне стать сиделкой, но потом он…
— Можно я угадаю? — Элли состроила рожицу. — Начал за тобой бегать.
Мэдисон разглядывала свои руки.
— Буквально. Вокруг кроватей, где больные… Но он не заметил у меня в руках полное судно. И я «случайно» вылила на него содержимое.
Элли расхохоталась так, что люди в очереди опять на нее уставились. Лесли усмехнулась.
— Но если тебе нравилось ухаживать за больными, почему ты не пошла в медицинский колледж?
— Потому что… — Мэдисон замолчала. Как объяснить им, какой была ее жизнь?
Мама говорила, что на нее обращали внимание даже в раннем детстве. В школьных спектаклях Мэдисон играла только принцесс. В пятом классе она упросила учительницу сделать ее ведьмой и радовалась, когда та согласилась. Ура! Она сможет надеть остроконечную шляпу и злобно хохотать. Но дома учительница переписала пьесу, так что, в конце концов, ведьма оказывалась заколдованной прекрасной принцессой. Когда Мэдисон возмутилась, ей сказали, что ее лицо привлекает зрителей, они продадут больше билетов, и нечего ныть.
Мэдисон доросла до метра семидесяти восьми и осталась такой же красивой.
Как объяснить, что значит быть главной достопримечательностью города? В Эрскине было не на что смотреть, кроме нескольких магазинов вдоль главной улицы. Но зато она стала частью туристической трассы, оживленной круглый год. Шесть городских бизнесменов советовались, как заставить проезжающих останавливаться в Эрскине и покупать здесь хоть что-нибудь. Было несколько предложений. Например, построить тюрьму и продавать разрешения на езду с превышением скорости. Или посадить водителя в тюрьму, а ожидающая его освобождения семья будет отовариваться в Эрскине. Это предложение отклонили, так как туристы разозлятся. Не говоря о незаконности предприятия. Были отклонены и другие предложения, в частности, ярмарки с аттракционами и кинофестиваль. И тут кто-то проворчал:
— Жаль, нельзя поставить Мэдисон посреди улицы. Это кого угодно остановит…
Идея понравилась, и вскоре Мэдисон приняли на работу по раздаче рекламных брошюрок проезжающим. На главной улице установили светофор, а рядом — старую будку. Когда машины останавливались на светофоре, Мэдисон протягивала водителям брошюрки.
Казалось, все просто, и работа только по выходным, во время более оживленного движения. Но слишком много мужчин, настроившихся на приятный отдых, начали преследовать красавицу. Шерифу пришлось дать двух своих помощников для охраны девушки. В итоге решили, что безопаснее поставить на въезде в город плакат с фотографией Мэдисон. Для нее все это было довольно неприятно, но ей требовались деньги на лечение матери.
— А почему ты приехала в Нью-Йорк? — спросила Элли.
— Городской совет считал, что город мне чем-то обязан. Все хотели, чтобы я стала моделью.
Мэдисон не рассказала о том, что ей высказала в гневе дочка священника. Она завидовала красоте и уму Мэдисон, к которой сразу же проникались симпатией люди. Завистница открыла Мэдисон тайну, которую ей не полагалось знать. Городской совет действительно выделил деньги, чтобы послать Мэдисон в Нью-Йорк. Если она прославится, Эрскин появится на карте… Но отец девочки, священник церкви, понимал, что этих денег недостаточно. Она «случайно» взяла трубку параллельного телефона, когда ее отец набирал номер, и услышала детский голос:
— Дом Мэдисонов.
— Позови, пожалуйста, папу.
Через минуту к телефону подошел мужчина. — Да?
— Вашей дочери срочно нужно десять тысяч долларов. Пришлите их мне в церковь. Вы помните имя и адрес?
Помолчав, мужчина ответил:
— Да, помню.
Раздался щелчок, и связь оборвалась.
Элли почувствовала, что Мэдисон о чем-то умалчивает, и забросала ее вопросами. Но красавица только улыбалась, как Мона Лиза.
— Лесли, а кого ты бросила у алтаря? — сменила она тему.
Танцовщица попыталась сделать грустное лицо, но ее глаза светились счастьем.
— Алан очень разозлился… Все это так неприятно… — Лесли уставилась на свои ногти. — Мне уже двадцать один, пора выйти замуж и начать рожать детей…
— Но ты хочешь узнать настоящую жизнь, — вдохновенно предположила Элли.
Лесли кивнула, а Мэдисон поинтересовалась:
— У тебя есть его адрес? Может, мы с ним могли бы…
Все тотчас развеселились.
— У нас уже есть один палач и одна жертва, — Лесли вопросительно посмотрела на Элли. — А кто ты?
— Никто, — быстро ответила Элли. — Я с детства мечтала стать художницей. Самым желанным подарком на Рождество или на день рождения для меня были краски, цветные мелки, карандаши… В школе я сходила только на три свидания. Но у меня четыре старших брата, и у них ума палата, одна на всех. Нет, я их, конечно, люблю, они хорошие ребята, но…
— Тупые, — закончила Мэдисон.
— Да, — вздохнула Элли. — Высокие, сильные, приятные, но маме приходилось браться за ремень, чтобы усадить их за учебники. У них всегда было два типа подружек. Те, которым они назначали свидания: смазливень-кие девочки, обожающие платья без бретелек. И тихие мышки, делающие за моих братьев всю домашнюю работу. Вот почему, как только я тебя увидела… — Элли старалась не смотреть на Мэдисон.
— Ты решила, что я такая же дурочка, как девочки, которым твои братья назначали свидания. Пустяки! Со мной всегда так.
— И у тебя нет парня? — спросила Лесли у Элли. — Но ты ведь такая симпатичная…
Элли вздохнула.
— У нас в доме и так навалом тестостерона. А я хочу лишь рисовать. В мае я окончила художественное отделение и все лето работала в картинной галерее в Ричмонде. У нас за домом есть сарай, который мама называет летним домиком. Она надеется уломать отца сделать там еще пару дверей и окон, чтобы можно было сидеть и читать. Она его уламывает уже тридцать лет, но пока безрезультатно.
— Она могла бы сама его переделать, — твердо сказала Лесли. — У меня отец — строительный подрядчик. Он иногда берет меня на работу, так что я умею пользоваться молотком и отверткой не хуже любого мужчины.
Обе девушки улыбнулись: танцовщица сказала это с таким дерзким видом!
— Я устроила себе студию в старом сарае и все свободное время рисовала, — продолжала Элли. — А потом… — она смутилась.
— Кто-то из Нью-Йорка увидел твои работы, — закончила Мэдисон.
— Да! — воскликнула Элли и просияла. — Миранда, владелица галереи, послала фотографии моих работ своему нью-йоркскому знакомому… Мне предложили снять на год мансарду в Виллидже. Она сырая, страшная и лифт, как из фильма ужасов, но там хорошее освещение, и много места, и… — Элли перевела дыхание. — Это шанс! Только один из моих братьев продолжил обучение, и родители говорят, что в моем распоряжении деньги на обучение остальных, но я думаю… — она снова замолчала и посмотрела на свои руки.
— Просто они любят тебя, — нежно сказала Лесли и похлопала Элли по плечу.
Та улыбнулась и посмотрела на танцовщицу.
— Наверное. Мы с мамой шутим, что нам надо объединяться против мальчишек.
Мэдисон пристально посмотрела на Элли.
— И ты никогда ни в кого не влюблялась? Ни в школе, ни в колледже?
— Я ходила на свидания, но парни, привлекавшие меня физически, не могли отличить Ренуара от Ван Гога. Считали, что Рубенс играл за «Ковбоев Далласа». А молодые люди с художественного отделения… — она развела руками, — либо любили мальчиков, либо выглядели так, будто еще ни разу в жизни не мылись.
Мэдисон откинулась на спинку скамейки.
— Не могу представить себя без мужчины. Может, потому, что я видела, как трудно приходилось без мужа моей матери, но я вцепилась в Роджера и не выпускала его. Даже когда он сказал, что уходит от меня, я… я просила его остаться, — закончила она с улыбкой, и Элли снова увидела боль в ее глазах.
Она постаралась увести разговор от грустного прошлого.
— Но вот мы все здесь, и все позади. Ты избавилась от Алана, а ты — от Роджера. Можно считать, всем повезло.
— Она первая влюбится и бросит свое искусство, — серьезно произнесла Мэдисон. — Через три года она будет жить в маленьком домике и воспитывать дюжину ребятишек.
— Если не больше, — вставила Лесли.
— Ха! Мое сердце может завоевать только человек в тысячу раз талантливее меня! — заявила Элли. — Так что, если я не встречу перевоплощение Микеланджело, за меня можно не беспокоиться!
— Разве Микеланджело не был «голубым»? — спросила Мэдисон у Лесли.
— Это тот, который отрезал себе ухо? — отозвалась та.
— Ладно! Можете обижать меня, сколько хотите, но теперь мы на равных: вы сейчас тоже в одиночестве.
— Кстати, о «равных»: ведь у нас сегодня день рождения? — вспомнила Лесли. — У меня и, кажется…
— У меня тоже, — хором ответили Элли и Мэдисон.
— Надо купить торт, — твердо сказала Лесли.
— Из нее выйдет хорошая мать, — поделилась Элли с Мэдисон.
Лесли притворилась, что не услышала.
— Пойду спрошу этого урода, где здесь ближайшая кондитерская.
Она встала и пошла к стойке, Элли и Мэдисон загляделись на ее походку. Лесли плыла, и легкая юбка обрисовывала ее длинные стройные ноги.
— Ух ты! — прошептала Элли.
— Точно! — согласилась Мэдисон.
Лесли помахала им и вышла. Элли и Мэдисон остались вдвоем и сразу поняли, что им нечего сказать друг другу. Тихая, мягкая и спокойная Лесли создавала особую атмосферу, в которой так просто делиться секретами.
Неожиданно появилась танцовщица с белой коробкой в руках. Как быстро она вернулась!
Лесли села и открыла коробку с розовым тортиком, посыпанным пушистой сахарной пудрой. Сверху глазурью были выведены их имена.
— Проворно ты это устроила! — заметила Элли.
— Кондитерская совсем близко, — улыбнулась Лесли. — И каждый день там делают торты для «девочек Ира». Мэдисон оказалась права. Этот наглец каждый день сажает сюда двух-трех девушек, а сам делает сотни ошибок в их удостоверениях. А поскольку многие приходят в управление автотранспортом в день рождения, им рано или поздно приходит мысль о праздничном торте.
— А кондитерская делится с ним выручкой? — возмутилась Элли.
Лесли наклонилась и понизила голос.
— Я их спросила, почему это не прекратят. Посмотрите наверх. Видите окошко?
Наверху, прямо над стойкой Ира, виднелось маленькое окошко, такое грязное, что вряд ли сквозь него можно было что-то разглядеть.
— Там сидит его начальник, — объяснила Лесли. — Как намекают продавщицы из кондитерской, начальнику нравится смотреть на красивых девушек не меньше, чем самому Иру, поэтому ему все сходит с рук.
— Я должна ужасно разозлиться, но сегодня я встретила вас и… — Элли пожала плечами. — Так с чем торт?
— Кокосовый. Продавщица сказала, что шоколад слишком мажется. Она дала мне тарелки, салфетки и вилки. Так что, «девочки Ира», приступим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27