Роджер бы на его месте стал ныть, что ему приходится все делать самому. Но, конечно, глупо даже сравнивать: Роджер, просто никогда бы не отправился в поход с женщиной. Он был «настоящий» мужчина: предпочитал проводить время в мужской компании. С Роджером…
— А что ты делаешь со своей красотой? — спросил Том, прерывая ее мысли.
— С чем? — растерялась Мэдисон. Том повторил тем же серьезным тоном:
— Со своей красотой. Что ты с ней делаешь?
— Увлажняю, — медленно проговорила она. — Кожа… сухая…
Он столкнул лодку в воду, приглашая жестом забраться туда.
— Такая красота — это талант, вроде игры на фортепиано или рисования. Так что же ты делаешь со своим талантом?
Мэдисон вцепилась в канаты по бокам лодки и молчала. Она никогда не думала о своей красоте как о таланте.
Том сел на весла и повел лодку мимо больших валунов. Солнце сияло сквозь листву, и было очень тихо.
— Мой родной город послал меня в Нью-Йорк, чтобы я стала моделью!
— И что же тебе помешало? Ведь не Роджер?
Похоже, у Тома неплохая интуиция…
— А почему ты не веришь, что я могла бросить головокружительную карьеру модели ради того, чтобы поставить на ноги любимого человека?
— Ты с такой радостью рассказываешь о своей работе сиделкой… Ты любишь ухаживать за больными. Но в твоем рассказе нет никакого интереса к самому Роджеру. Значит, тебе просто больше нравится быть сиделкой, чем моделью.
Она рассмеялась, оперлась спиной о резиновый бортик и свесила вниз руку.
— Ты прав! Многие девочки мечтают о блестящей карьере модели, но я ненавидела модельный бизнес. И потом мне все время казалось, что я становлюсь все страшнее и страшнее.
Том перестал грести и посмотрел на нее. Мэдисон понравилось его выражение лица.
Оно говорило, что она просто не может быть некрасивой.
— Быть моделью — это наука, — добавила она. — Наверное, слишком сложная для меня.
— А разве быть сиделкой — не наука?
Он снова был прав. Мэдисон вздохнула и замолчала, начиная сердиться.
— Да, Роджер — придурок, и ты его не любишь и никогда не любила, — жестко продолжал Том. — Но ты вся светишься, рассказывая о том, как лечила его. Ты вернулась к нему, потому что хотела этого. Мы все делаем то, что хотим. Тогда почему ты не захотела стать моделью?
— А ты настырный, — сказала она и на мгновение отвела взгляд. — Ну ладно… Дело в том, что мне очень нравилось быть самой красивой девушкой у себя в городе. Мне нравилось, когда люди останавливались поговорить со мной, и нравилось притворяться, будто я не знаю, почему они останавливаются.
Она пыталась понять, как он воспринял ее признание. Мэдисон не привыкла говорить о своей красоте. Она старательно отработала скромную улыбку для тех случаев, когда кто-нибудь говорил ей, что она красива. Ей нравилось притворяться, будто она никогда раньше ничего не слышала о своей внешности.
— Но в Нью-Йорке таких, как я — пруд пруди. Там я перестала быть чем-то особенным.
— Неправда, — спокойно сказал Том. — Я живу в Нью-Йорке, и мне не каждый день встречаются такие красивые девушки.
— Но они все равно есть. Они рано встают и поздно ложатся. А днем их третируют, заставляют подняться, сесть, взглянуть и… сделать все, что только можно придумать, — она поморщилась, — и еще критикуют. Как раз этого мое самолюбие не смогло вынести.
Том какое-то время греб молча. Потом спросил:
— А за что тебя можно критиковать?
— У меня один глаз немного меньше другого. И слишком толстый зад.
Том хмыкнул.
— Ты совершенство! Если у тебя есть какие-то изъяны, то они есть и у девиц с журнальных обложек.
Мэдисон улыбнулась.
— Ну, конечно, есть! И они учатся их скрывать. Здорово помогает освещение. Когда свет поставлен грамотно…
Мэдисон не закончила фразу. Том вновь угадал: она не стала моделью потому, что не захотела, а вовсе не ради Роджера.
— А почему ты пошел в медицину?
— Когда мне было девять лет, на моих глазах утонула моя двоюродная сестра. И я захотел научиться сохранять людям жизнь.
Мэдисон помолчала.
— До травмы Роджера у меня на глазах умирала моя мать. Долгие четыре года…
Течения почти не было, и вода сверкала на солнце.
— Ты ухаживала за матерью вместо того, чтобы учиться в колледже?
Мэдисон удивленно покачала головой.
— Я начинаю подозревать, что ты ясновидящий.
Он усмехнулся.
— Просто читаю детективы. Мне нравится наблюдать за людьми. Я люблю по крупицам собирать факты, складывать их воедино и смотреть, что получилось.
— Да? И когда ты увидел меня впервые, то решил, что я собираюсь выудить у тебя деньги. Или шантажировать твою сестру.
Том склонил голову набок.
— Меня сбила с толку твоя красота. А что еще ты хочешь узнать обо мне? Я ведь классный парень! Много где побывал и много повидал.
— В мединституте? Я думала, там студенты круглые сутки учатся!
— Мне тридцать один, так что я не всю жизнь просидел за партой.
Для Мэдисон, которой было двадцать три года, его возраст казался почти старостью, по крайней мере, очень солидным.
— Я была только в Монтане и Нью-Йорке. Но я бы очень хотела поехать в Тибет. В Перу. В Марокко. На какой-нибудь тропический остров. В Австралию. На Галапагосы, чтобы увидеть черепах.
Том улыбнулся.
— Я расскажу тебе об этих странах.
— Ты был там? — спросила она с недоверием.
— Да. С чего начнем?
Она на минуту задумалась.
— С Австралии.
И до конца дня Мэдисон слушала рассказы Тома. Она не заметила, как сильно у нее болят ноги. Но когда солнце село, Том подвел лодку к берегу для ночлега, и Мэдисон ступила на землю, ступни пронзила острая боль.
Том заметил, что она сморщилась и хромает. Он усадил Мэдисон на большой плоский камень, положил ее ногу себе на колено и расшнуровал ботинок.
— Я должен был догадаться, что твоя обувка совсем износилась, — хмуро сказал он и показал ей мозоли на большом пальце и на пятке. — Они могут воспалиться! Сын бывшего президента умер оттого, что растер ногу, играя в теннис.
Том опустил ее ногу, расстегнул свой рюкзак и достал аптечку. Мэдисон рассмеялась.
— А как же прогресс здравоохранения? Но Том не улыбнулся. Он смочил стерильный бинт чистой водой и вытер кровь.
— Прогресс прогрессом, но я видел, как в Англии, например, снова лечат пиявками.
И Мэдисон с интересом выслушала его рассказ о том, как врачи используют пиявок, чтобы те высасывали лишнюю кровь из ампутированных пальцев, которые снова пришили к руке.
— А тебе никогда не хотелось заняться медициной? — вдруг спросил Том.
— Стать сиделкой?
— Да нет, врачом, — тихо отозвался он, перебинтовывая ей ногу.
— Мне?! Врачом? — воскликнула Мэдисон таким тоном, что Тому все стало ясно.
Он нахмурился.
— Ты уже занималась речением двух людей. Почему бы не продолжить?
— Да, но один из моих пациентов умер, а другой… Роджер ненавидит меня за то, что я сделала для него. Он заявил, что у меня такие же способности ухаживать за больными, как у садиста.
Том фыркнул.
— Роджер просто тебе завидует.
— Мне? — снова удивилась Мэдисон.
— Конечно. От него исходит зависть, как вонь от рыбы, пролежавшей неделю на солнце. Роджер прекрасно знает, что ты умнее его, да к тому же красивее и добрее. Как он может вообще сравнивать себя с тобой?
— Со мной, — повторила Мэдисон, — с крутой девицей из Монтаны.
Том ничего не ответил и не извинился за то, что назвал ее так еще до того, как увидел. Он продолжал бинтовать ей ноги, и Мэдисон подумала, что он делает это слишком долго. Но пусть так держит ее ногу — или прикасается к ней — хоть всю жизнь.
Скоро стемнело. Они были совсем одни, а вокруг вздымались высокие скалы, и рядом текла река.
Мэдисон пристально смотрела на него. А если он сделает первый шаг? Ну, например, проведет рукой по ее бедру?
Том внезапно выпустил из рук ее ногу и поднялся.
— У нас два спальных мешка и одна палатка. Если мы ляжем спать в одной, так сказать, комнате, ты будешь посягать на мою добродетель?
Мэдисон хитро прищурилась.
— Смотря какого цвета у тебя белье!
— Красного, — быстро сказал он.
— Тогда нет, можешь быть спокоен.
— Извини, я перепутал. Черного! Мэдисон улыбнулась.
— Все равно нет.
— А если зеленого? — с надеждой спросил Том.
— Оставь свое белье в покое! Скажи лучше, что ты подашь мне на ужин? Я такая голодная! Могу съесть целую лошадь!
— А-а, вот теперь я, наконец, вспомнил! У меня белье цвета пони. Знаешь, такое белое, с коричневыми пятнами. Я похож в нем на лошадь. Ужасно похож!
Мэдисон расхохоталась.
— Отстань! Давай все-таки поедим! И где бы мне… ну… сам понимаешь…
— Я провожу тебя, — подмигнул он.
— А как же насчет «никакого романа»?
— Я сказал это до того, как ты мне сильно понравилась, — сказал Том.
Он смотрел на нее с широкой улыбкой. Глаза стали круглыми — вовсе не узкие щели — морщинки между бровями разгладились, а губы казались очень мягкими…
— Уверена, у тебя было много женщин во время твоих путешествий. Стоит тебе только перестать хмуриться, как они… — она не договорила.
Мэдисон вдруг поняла: если между ними что-нибудь и произойдет — при большом-большом «если», — она ни и коем случае не должна допустить, чтобы это случилось во время нынешнего путешествия. Как бы он ни шутил и ни дразнил ее, инстинкт подсказывал Мэдисон: нарушить условия договора и испортить поход нельзя.
— Ты мне тоже нравишься, — сказала она Тому, как маленькому, и ушла за кусты.
— Люди должны чаще делиться! — прокричал ей вслед Том. — Мир стал бы куда лучше, если бы люди делились друг с другом своими игрушками!
Смех Мэдисон громким эхом отозвался в нависающих над ними скалах.
Глава 11
— Он мне симпатичен, — сказала Лесли, доедая последний кусок пиццы. — И вам было бы намного проще, если бы вы признались в любви.
— Да, — согласилась Мэдисон, закуривая очередную сигарету. — Но мы будто договорились не поддаваться соблазнам.
— Это, наверное, трудно, — заметила Лесли, глядя на Мэдисон поверх стакана с кока-колой. — Вы были столько времени наедине…
— В первую ночь я просто мгновенно заснула, — улыбнулась Мэдисон. — Я очень устала. Вы не представляете, что такое ухаживать за Роджером круглые сутки! А на следующий день мы встретили друзей Тома. И я думаю, мы провели время лучше, чем вдвоем. Что бы мы с Томом делали? Всеми силами пытались удержаться, чтобы не наброситься друг на друга? А если бы зашли слишком далеко, я бы постоянно думала, что изменяю мужу!
— Вся страна спит с кем попало! — заявила Элли. — У тебя муж, которого ты терпеть не можешь, ты наедине с мужчиной своей мечты и не знаешь, стоит ли с ним переспать? Ну и ну!
Мэдисон смотрела на нее сквозь сигаретный дым.
— А сколько раз ты изменяла мужу? Которого терпеть не могла?
Элли ухмыльнулась.
— Да, но я не…
— Если ты сейчас скажешь, что не так красива, как я, я швырну в тебя пепельницу, — серьезно пригрозила Мэдисон.
— Понятно, молчу! И что было дальше?
Мэдисон помолчала, припоминая события пятнадцатилетней давности.
— Мы с Томом соврали. Когда его друзья увидели нас, то решили, что мы пара. Я попыталась все объяснить, но Том остановил меня. И был, как всегда, прав. Это действительно прозвучало бы странно: Том в лодке с чужой женой. А узнай они о Роджере и его травме, мы с Томом выглядели бы просто отвратительно!
— Зато Роджер стал бы святым мучеником! Я была в такой ситуации, — грустно заметила Элли. — Моего бывшего мужа всегда жалели. Он умел располагать к себе людей. Я работала круглые сутки, а он сидел в ресторане, ужиная за мой счет, и рассказывал случайным товарищам, что ему нужна лишь жена!
— В общем, два дня мы изображали парочку. По крайней мере, пытались. Мы с Томом переночевали в домике его друзей. Его друга звали Алекс, а его девушку — Кэрол. Они собирались пожениться. Еще там были родители Алекса и его младшая сестра Полетта, которую все звали Полли.
Глава 12
— А ты совсем не похожа на девушек Тома, — заявила Полли, плюхнувшись на траву рядом с Мэдисон.
Девочке было тринадцать, и она никак не могла решить, чего ей больше хочется — оставаться ребенком или, наконец, повзрослеть.
— Полли! — сурово сказала ее мать, миссис Барнет. — Следи за своими словами!
Они сидели под дубом во дворе большого бревенчатого дома.
— Ничего страшного, — отозвалась Мэдисон, стараясь говорить как можно спокойнее и изо всех сил скрыть желание узнать о девушках Тома. — А какими они были?
— Зануды! — ответила за Полли Кэрол, не отрываясь от журнала для новобрачных.
— У Мэдисон может сложиться ложное впечатление о подружках Тома, — сказала мать Полли. — Они были не столько занудными, сколько… — Миссис Барнет опустила взгляд, — немного… неинтересными.
Кэрол фыркнула.
— Ты встречала девушек в толстых очках и с длинными носами? С такими никто не хочет танцевать на школьных дискотеках. Вот с этими девушками Том и встречался, — объяснила Полли.
— А зачем? — вырвалось у Мэдисон, тотчас попытавшейся себя поправить. — Я хотела. сказать, зачем Тому танцевать…
Она вновь напомнила себе, что не принадлежит к миру этих людей. Они, как и родственники Тома, никогда не нуждались в деньгах. Мэдисон считала этих людей снобами, интересующимися только равными себе.
В первый же вечер она соврала миссис Барнет о своем романе с Томом и семейном положении, но не стала скрывать своего происхождения. Она осталась на кухне с хозяйкой лущить фасоль, которую та выращивала на маленьком участке позади дома. В отличие от Рэндалов, у Барнетов не было кухарки.
Хозяйка внимательно выслушала Мэдисон.
— Дорогая, мы не английская королевская семья, — спокойно сказала она. — Нашим детям не нужно искать себе невесту-девственницу или достойную пару. У них есть деньги на счету — достаточно, чтобы не выходить замуж или не жениться по расчету. Они совершенно свободны в своем выборе. Значит, ты ухаживала за своей матерью? Я всегда с большим сочувствием относилась к матерям-одиночкам. Особенно когда мои дети были еще маленькими, а муж целыми днями пропадал на работе, и мне приходилось оставаться одной. Расскажи, как ты встретила Тома.
Мэдисон набрала целую горсть фасоли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27