Крупный хищник находится в постоянном поиске. Он или недолго спит, или охотится. Самыми грозными из замеченных хищников на Бете Морганы были водяные ящеры из моря Тишины. На суше они не продержались бы и дня.
Мне показалось, что Мокрик шепотом молится, да и другие ребята приуныли. Хвала богам, мы почти добрались, и никто нам не поручал преследовать живую гору.
Кажется, моим клибанариям требовалась порция успокоительного. Солдат должен видеть врага, иначе начинает нервничать. На Бете порой очень непросто увидеть того, на кого охотишься.
Особенно, если охотишься не ты, а на тебя.
33
ОБЛАВА
Когда и где спадают замки и цепи законного порядка… там обнаруживается, что он (человек) такое…
А. Шопенгауэр

Охоту развернули по всем правилам. Растянули шатры, накрыли длинные столы, организовали отдельные буфеты и паркинги для прессы. Все как в старые добрые времена.
Но предоставленные сенатом поисковые гибриды, способные улавливать запахи в триста раз лучше любой собаки, возвращались ни с чем. Получалось так, что юрким шестиногим гибридам не от чего было оттолкнуться в своем поиске. Им не предоставили даже нитки с одежды подозреваемого…
Тем временем телевидение без устали транслировало новости с процесса века. В Ласковицах Суд высшей справедливости судил бывшего президента страны и его гнусных пособников. Их обвиняли в расстреле мирных прихожан храма Единого, в подстрекательстве к розни, в раздувании религиозной вражды. Потом показывали новых землевладельцев Славии, получивших в собственность брошенные дома на новых границах. Те покачивали синими тюрбанами и говорили, что согласны жить со слугами Всеблагого мученика в мире.
– Пусть возвращаются, – милостливо заявляли они. – Ведь мы все-таки соседи. Мы же не звери, не волки какие-нибудь. Пусть возвращаются, так уж и быть, только пусть живут тихо.
– Но к прежним границам государство не вернется, это ясно каждому! – брызгая слюной, вещал молоденький выпускник журналистского факультета. – Эксперимент по слиянию шести крайщин не удался. Уже скоро мы сможем поздравить вновь избранных глав молодых государств!..
– …Что там у вас? – отрываясь от экрана, спросил новый генерал, совсем недавно назначенный командующим пограничными войсками.
– По третьему каналу – сенатский префект, – угодливо изогнулся адъютант.
Генерал беззвучно выругался в сторону.
– Как мне надоели эти голубые собаки со звездами! Когда они уже уберутся отсюда!..
Но стоило на экране появиться сухопарому мужчине в тоге с двумя пурпурными полосами, генерал состроил самую приветливую улыбку.
– Очень рад вас видеть, господин префект.
– А мне радоваться нечему, – на официальном языке конфедерации хмуро ответил сенатор. – Генерал, неделю назад мы договорились о разграничении полномочий. Спустя неделю миротворцы покинут Славию, а ваши жандармы и так называемые стражи самообороны уже вчера должны были взять на себя охрану границ и функции полиции.
– Все происходит по графику, господин префект, – растерялся генерал, догадываясь, куда клонит влиятельный собеседник, но не позволяя себе поверить в худшее. – Два батальона стражей приняли позиции у ваших миротворцев, а южнее, возле Седьмиц и до Пшенича границу держит жандармский корпус…
– Видимо, вы много смотрите телевизор, – прозорливо заметил префект. – А следовало бы организовать должным образом разведку. Вы в курсе, что час назад на мосту через Бжегусь взорваны два грузовика с вашими же стражами, отпущенными в отпуск. Тех, кто остался жив после взрывов… их не добили. Их изувечили, методично и жестоко. На месте уже работает бригада наших дознавателей и медиков. Так случилось, что эти грузовики Славии предоставила конфедерация, на машинах размещались специальные датчики сопровождения. Поэтому сигнал о взрыве немедленно пришел на спутник, и нам даже удалось получить несколько снимков.
У генерала отвисла челюсть.
«Какого дьявола? – хотел крикнуть он, но не произнес ни слова. – Если вы ставите маячки даже на подаренных вами же машинах и ведете за нами слежку, так какого дьявола вы не могли предотвратить гибель этих ребят?!»
Но вслух он сказал другое.
– Я благодарен вам, господин префект… Но мне еще не доложили… Я немедленно…
– Если бы это произошло неделю назад, – перебил сенатор, – все эти гнилые либеральные каналы стали бы визжать, что миротворцы сената потворствуют убийцам. Но завтра утром газеты выйдут с другими заголовками. Они будут вопить, что мы подло бросили молодое государство в самый тяжелый момент… То есть мне в любом случае придется отдуваться перед комиссией сената, генерал. Потрудитесь взглянуть на снимки. Там отчетливо видно, что ночью на мосту действовал один человек. Один террорист, генерал! Естественно, он весь в черном, лицо закрыто, ясно только, что это мужчина.
– Мы немедленно перекроем… – генерал схватился сразу за две телефонные трубки.
– Одну минуту, генерал. То же самое вы мне обещали две недели назад, когда прочесывали горы. Вы арестовали кучу народа, преимущественно пастухов и доярок, но этого человека не нашли. Вы доложили, что все активные партизаны вытеснены за границу либо схвачены. Сутки спустя были зарезаны двое дозорных у Малых Михачей, причем рядом с ними ночевали миротворцы. Но ловкий убийца не тронул солдат сената. Тогда мы не обратили внимания. В конце концов, что такое одна или две смерти на войне? Но теперь мне стало интересно, благодаря кому же я получу выговор в сенате! После взрыва грузовиков, а именно сорок семь минут назад, я поручил аналитическому отделу разведки сверить данные обо всех нераскрытых терактах и убийствах на территории крайщины за последний год.
Сенатор замолчал, отхлебнул из походной фляжки. У генерала было чувство, словно его через темечко прибивают к стулу длинным гвоздем.
– Вам интересно, генерал? Мне тоже, – уже мягче заговорил префект. – Мы выяснили, что семьдесят восемь процентов убитых принимали участие в карательных операциях на западе крайщины, точнее, в конкретном городе. Вам напомнить название этого городка?
– Не стоит, – генерал не выдержал и вытер пот со лба. Он вспомнил, во что превратился его предшественник, после того как принял из рук детей букет цветов на митинге по случаю освобождения. Нынешний командующий тогда был полковником, и до него долетели капли крови взорвавшегося начальника. У полковника руки тоже не были чисты, и до него, естественно, доходили слухи о расправах, учиненных покойным генералом, стоявшим у самых истоков сил самообороны. Кроме того, крутились и другие слухи, совсем уж неправдоподобные, основанные на сельских суевериях пятисотлетней давности…
– На сей раз наши автоматы взяли след, – префект деликатно уклонился от обсуждения взаимных обид малых народов. – Запросите свою разведку, поднимите нужных людей, и вы скоро поймете, кого же надо искать. Он один, генерал. Со своей стороны могу обещать вам поддержку с воздуха, но не на земле. Мы не можем после официального отхода снова вторгаться на ваши суверенные земли. Я вам пришлю монеру с двумя пилотами, они помогут поискам. У меня только одна просьба…
– А?.. Да, конечно… – Генерал оторвался от неприятных снимков, возникших на соседнем экране. Человек в мешковатой одежде, с закрытым лицом бродил среди горящих останков и калечил раненых. Генерал был изумлен, насколько высокого качества достигла орбитальная оптика. Несмотря на темное время суток, на нескольких кадрах было отчетливо видно, как ночной убийца выкалывает раненым глаза и наносит удары ножом в пах. На другом кадре было видно, как убийца стартовал с земли при помощи реактивного пояса. Следующий кадр – заливая реку светом прожекторов, на воду садится ощетинившаяся антеннами бирема второго телеканала.
– Какая просьба, господин префект? – очнулся генерал.
– Очень простая. Когда вы его поймаете, отдайте этого парня мне. Да, да, не смотрите на меня так. Посудите сами, генерал. Если вам удастся взять его живым, то придется его судить. А на суде он может рассказать много лишнего. Кстати, я вам не сообщил, что вместе с бригадой медиков на том злополучном мосту уже сели три монеры с журналистами? Ничего не поделаешь, генерал, хоть сбивай их из эвфитона, ха-ха-ха! Такой уж докучливый народ. Вот я и говорю, что суда не избежать, а мало ли на что озлоблен этот парень. Вы лучше передайте его мне, как душевнобольного, а мы его поместим в лучшую клинику, и всем будет известно, как гуманно поступили военные власти новой свободной Славии… Кстати, вместо тех двух взорванных грузовиков, я мог бы послать вам десяток новых, и новую командирскую монеру с силовой защитой четвертого уровня и готовым экипажем. Мне кажется, что руководитель вашего ранга должен иметь личный воздушный катер. Как вы на это смотрите, генерал?..
Когда все вопросы были улажены, префект отключил дальнюю связь, крутанулся на стуле и устало взглянул на двоих молчаливых людей, все это время неподвижно сидевших в затемненном углу кабинета.
– Ну как, я все сделал правильно? – спросил префект. – Клянусь Гермесом, у меня от этого тупого индюка в погонах изжога начнется. Вам пришлось отдать ему колонну новых машин…
– Дело стоит того, – сказал блондин с незапоминающимся лицом. Он был одет в очень свободный свитер и широкие светлые брюки, а на коленях держал плоский металлический чемоданчик. На запястье блондина и на брелоке чемоданчика синхронно вспыхивали крохотные лампочки.
– Мне кажется, это опасный маньяк, – медленно выговорил сенатор.
– Нас часто вызывают впустую, особенно руководители интернатов для больных детей, – сказал из темноты мужчина. – Однако в этот раз ошибки нет. Этот маньяк нам нужен.
– Руководство академии вам очень благодарно, сенатор, – таким же бесцветным голосом произнесла женщина, сидевшая рядом с блондином. Префект встречал эту парочку четвертый раз и все время забывал спросить, не родные ли они брат и сестра. Женщина также носила свободную, не стесняющую движений одежду из очень редких полимерных материалов. В подобной одежде префект, в силу своих армейских обязанностей, неплохо разбирался. Он способен был молниеносно отличить обычную синтетическую шерсть от мягкого кевлара высочайшей пробы. На коленях у блондинки моргал лампочкой серый чемоданчик.
– Рад служить конфедерации, – привычно поднял руку сенатор. – Так вы даже не поужинаете со мной?
Он проводил ночных гостей на лифте до верхней посадочной площадки. Там, в круге мерцающих маяков поблескивала свежей краской боевая монера новейшей конструкции. У сенатора по спине побежали мурашки. Каждый любознательный старшеклассник имел общие представления о преобразователе Лимбаха, но редко кому удавалось увидеть аномалов за работой. Сенатор не мог оторвать глаз. Он прекрасно сознавал, что перед ним на ионной подушке покачивается не всепогодный штурмовик класса «Хамелеон», а пустотелая имитация, сотканная из свободных молекулярных цепочек. Только воля самых сильных аномалов, способных к броску через пространство, способна была творить материальные объекты такого класса.
– Очень жаль, но мы отправляемся немедленно, – сказала белокурая женщина. – Нельзя им позволить убить этого мальчика.
– Мальчика?! – поднял брови сенатор.
– Вы же в курсе, сенатор. Мы занимаемся только детьми.
34
ВТОРАЯ ДЕКУРИЯ
В окопах нет атеистов.
Автор неизвестен

– Отходим «низкой черепахой»! – скомандовал я. – Все наружу, строй не ломать.
Улица извилистой трещиной заструилась вплотную к мокрой стене обогатительного комбината. Вдоль узкого железного балкончика, опоясывающего уцелевшую башню ретранслятора, вполнакала моргали аварийные лампы. Ближайшие грузовые ворота были плотно заперты. Огни силовых маяков не горели, это означало, что защитный контур не функционировал.
– Гвоздь, дай пару залпов.
– Исполняю!
Гвоздь даже не спросил, куда стрелять. Он меня понял и шарахнул по выходу, из которого мы только что вырвались. Необходимо было отсечь преследователей, если они имелись.
Стальной бок комбината убегал вверх, как борт океанского лайнера. В желобах водостоков непрерывно журчали ручьи; дождь над городом Мясников лил, не переставая. Где-то высоко, под самыми бородами лиловых туч, торчали вентиляционные стволы, поблескивала нитка затененных стекол в окошках жилого блока. Через каждые сто ярдов в металлическом чреве комбината встречались запасные раздвижные ворота, сквозь которые мог бы легко пролететь наш бот, но все они были наглухо заперты. Из наушников доносилось мяуканье и торопливые смешки.
Город хрустел и проседал у нас за спиной.
Похоже, Хлор превратил в обломки изрядный кусок сектора. Грандиозная плоская тыква, из которой рождалась наша улица, оседала со звонким треском. Три близлежащие улицы-трубы рассыпались в прах, их обрубки грохнулись вниз, от удара где-то внизу, на нижних ярусах города, поднялась мохнатая пылевая туча.
– Командир, впереди слабая альфа-активность!
От выстрелов Гвоздя затрещала и завалилась одна из свеженьких розовых башен, похожая на огарок исполинской свечи. Едва башня треснула, как изнутри, во все стороны картечью, засвистели обломки дикарских жилищ.
В какой-то момент я различил в какофонии эфира перебранку префекта базового лагеря с легатом. Они не могли предоставить нам подкрепление, они не могли даже ввести в город подрощенные гибридные эмбрионы, потому что город опять вывернулся. Они трижды предпринимали атаки резервными турмами, и трижды город вывернулся, отбросив клибанариев в сторону…
Город Мясников словно шевельнулся, точно дернулся от боли. На короткий миг взвыл пеленгатор сейсмоактивности, шагатель потерял равновесие, но вскоре оно восстановилось.
Ярдов через сто улица окончательно растаяла. Мы теперь шагали по рыжему неровному полю, больше всего похожему на разглаженную грубую кору титанического дуба. Щели и трещины в коре были такого размера, что в них без труда мог провалиться шагатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45