Бульдозеры заровняли пепелища, вдоль улочек навтыкали привозных тополей, спешно залепили дыры в асфальте и приказали не высовываться калекам.
Дети звонко читали стихи. Начальство хлопало и целовало детей в разные части тела. Затем великолепно сыграл местный струнный ансамбль, правда, все до единого музыканты были спецрейсом привезены из Ласковиц. Затем гостей усадили за длинными столами, разнесли запеченных голубей, козлятину с сыром, и даже подали вино нового урожая.
Генерал в прекрасно сидящей синей форме поднялся, чтобы произнести тост. Руку с блестящим кубком он держал красиво и твердо, так, чтобы у телезрителей не возникало сомнений и опасений.
– Мы строим новую школу, – объявил генерал. – Мы не против, чтобы жители деревень возвращались в родные места. Независимо от вероисповедания. Мы всех призываем вернуться. Мы уверены. Мы заверяем. Смерть войне. Мы обещаем. Война больше не вернется. Смерть террористам. Смерть тем, кто против мира. У вас будет новая Славия. Маленькая сияющая жемчужина на теле континента.
– Это он расстреливал учителей и священников? – шепотом спросил один иностранный журналист другого, пожилого коллегу, который, по слухам, побывал в крайщине во время религиозных и национальных чисток.
Пожилой коллега на секунду оторвался от объектива, коротко кивнул, но ответить не успел. Что-то звонко грохнуло, и от выступающего генерала осталась только нижняя часть. Из брюк торчал обрубок туловища с куском позвоночника и повисшей портупеей.
Рука с крепко зажатым в кулаке блестящим кубком звучно шмякнулась на скатерть. Вино и кровь фонтаном брызнули в лица губернатора, префекта, шефа жандармов и светских ухоженных дам.
Некоторые дамы упали в обморок, прямо в кресла. Офицеры выхватили оружие. Операторы лихорадочно снимали, пока им не запретили.
Пожилой журналист выплюнул жвачку, вставил в побелевшие губы сигарету и повернулся к своему молодому приятелю.
– Это высокоточный палинтон. Мину наверняка навели по букету цветов. Там спрятали передатчик.
– Ты так говоришь, будто знаешь, кто это сделал? – Молодой журналист, втянув голову в плечи, боязливо оглядывал туманные горные склоны.
Пожилой коллега мечтательно улыбнулся.
– Говорят, что он аномал. Поэтому его не могут взять. Его зовут Волкарь.
32
ЖАЛЕТЬ ТУТ НЕКОГО
Звери, живя вместе с людьми, становятся ручными, а люди, общаясь друг с другом, становятся дикими.
Гераклит

– Декурия, за мной, держать строй!
Мы рысью выбежали из улицы-трубы через один из новорожденных переулков и угодили внутрь колоссальной тыквы, изнутри похожей на купол собоpa. Здесь, внутри, плавали десятки фиолетовых трупов. Настоящее побоище.
Сверху стекала и капала вода, хотя «верх», строго говоря, отсутствовал. Гравитационное напряжение плавно распределялось по вогнутым стенам огромного сплюснутого шара, позволяя легко шагать в любом направлении.
– Что там сзади? Есть еще глюки?
– Командир, сзади чисто, ни одной хвостатой сволочи.
– Храни нас Гера! Славно тут побесились…
– Декурия, рассредоточиться в режиме прочесывания! Докладывать о любой находке!
Я слышал нервное дыхание моих бойцов; парни разошлись веером, лучи прицелов метались по неровным стенам. На потолке могло прятаться что угодно. Примерно по центру сферы, на недосягаемой высоте, кружились фиолетовые мертвецы. Очевидно, именно там сходились вектора гравитационных полей. Ходули шагателей грохотали по спекшейся багровой корке, похожей на вулканическую лаву. На вогнутых стенах пустого шара прилепились сотни брошенных домишек, но живые туземцы отсутствовали.
На выщербленном пологом полу, конусом спускавшимся к центру грандиозной тыквы, мы насчитали пятнадцать дохлых лесняков двух пород, зеленых и серых, а также около сорока местных малявок и пятерых убитых поселенцев. Пожилой мужчина в рабочем комбинезоне транспортной службы, две женщины с медицинскими шевронами на рукавах и двое патрульных из числа офицеров, охранявших научный центр. Всех их буквально разорвали на части, а на головах, кажется, поплясали. Опознать в лицо их было невозможно. Одно я заметил четко – в рты им напихали земли, перемешанной со стеклом. Оставалось надеяться, что над поселенцами глумились посмертно.
– За что же их так?
– Волкарь, это звери! Ты посмотри только, нам запрещают в них стрелять при полетах над лесом, и вот чем наша доброта закончилась! – возмущенно запыхтел Карман.
– Их надо было мочить из огнеметов, а не заводить с ними переговоры! – поддакнул Гвоздь. Гвоздю стало полегче, скафандр залил ему рану клеем, остановил кровь и вколол двойную дозу транка.
Маленькая колесная монера, в которой патрульные пытались вывезти сотрудников в безопасное место, обнаружилась довольно далеко, возле одной из улиц, примыкавших к тыкве на большой высоте. Отсюда, снизу, казалось диким, что она не падает нам на голову.
– Командир, пульты разбиты, и в турбины напихали всякого дерьма. Я думаю, патрульных сюда заманили, – доложил Деревянный, обследовавший борт. – Ты ведь знаешь, как эти гады умеют подмаслить… А когда парни спустились пешком вниз, их окружили и насмерть забили дубинами.
– У меня по сектору движение, – сообщил из мрака Хобот. – Похоже на розовых птиц. Три или четыре объекта, точный размер не установлен, примерно три фута высоты. Скрылись в боковой кишке. Двигались не торопясь, на длинных ногах.
– Это точно глюки, – обронил Бауэр.
– Смотрите, местные были с ними заодно, – Гвоздь приподнял ковшом манипулятора тощего горожанина, насквозь пробитого разрядом. В скрюченной ручонке мертвый фиолетовый придурок сжимал грубое железное кайло. – Там дальше их полно, они сидели в засаде!..
– Местные не могли быть заодно, – вдруг подал голос Мокрик, хотя его никто ни о чем не спрашивал. – Смотрите, у многих вскрыты черепа. И здесь тоже. Господин декурион, мне кажется, что это сделали не лесняки…
– Засунь свое «кажется», знаешь куда? – посоветовал Бауэр.
– Снова вижу объекты, похожие на больших птиц, – нервно вклинился Хобот. Я задрал голову, включил прожектор и омыватель щитка. Со дна исполинского шара казалось, что шагатель Хобота стоит на отвесной стене, направив стволы картечниц в широкое горло одной из темных улиц. – Волкарь, атакую!
И послал в темноту очередь кластерных снарядов.
– Мокрик, почему же, по-твоему, лесняки не могли вскрыть им черепа? – спросил я.
– Я думаю, патрульных действительно атаковали и убили… вполне человеческими средствами. Это мог быть религиозный обряд или что-то вроде того… В тот же момент здесь появился еще кто-то, прямо во время боя. И этот кто-то напал на всех сразу…
– Он бредит, – хмыкнул Гвоздь.
– От страху несет чушь… – фыркнул Бауэр.
– Заткнитесь, – прикрикнул я. – Хобот, что там у тебя?
– Пока тихо… Волкарь, можно я продвинусь на пару ярдов? Надо бы проверить. Кажется, там еще кто-то в голубой форме…
– На пару ярдов, не больше, понял? Деревянный, прикрой его!
– Исполняю!
В последний раз я взглянул на замученных патрульных.
– О, дьявол! Волкарь, у нас проблемы…
– Хобот, она слева!..
– Ааа-а, нет!! Не-еет!..
– Декурия, за мной, держать сектора, огонь без команды!
Мы рванули вверх по стене, сомкнув стробы обстрела. Спустя пять секунд мой вес начал таять такими темпами, что я едва не взлетел. Дикое ощущение, когда весь мир вращается вокруг тебя, а ты все время остаешься как бы в одной центральной точке. Слева и справа прыжками приближались Гвоздь и Мамонт, топча ветхие домики туземцев. Пару раз я на кого-то наступил, но предпочел не оглядываться. Живых тут не было.
Следовало немедленно убираться из этой проклятой тыквы! В тот миг, когда я увидел шагатель Хобота и его самого, в разодранном скафандре, сквозь заляпанный чем-то зеленым бронещит, я увидел наше будущее. Деревянный махал манипуляторами, почти прижав свой шагатель к шагателю Хобота, словно счищал с него паутину или тер его мочалкой.
– Командир, они бросились на него сразу со всех сторон! Я сбил их манипулятором.
– Кто бросился? Кто?
Спокойнее места во вселенной я не встречал. Обе улицы, по которым палил Хобот, были пусты и чисты. Теперь в них появились дыры от снарядов.
– Похоже на цапель… Смотрите, они прокусили корпус!
Я навел прожектор. Хобот не врал. Сверхпрочный углепластиковый корпус, укрытый слоем кевлара, в нескольких местах выглядел, как проржавевшая каска. Я не мог представить оружия, которое наносило такие повреждения. Радары показывали полный штиль. Ни один движущийся объект не приближался к нам.
– Хобот, проведи диагностику, живо! У тебя дыры в корпусе! Декурия, ко мне. Сомкнуть строй.
– Волкарь, я ничего не успевал… – перекошенная физиономия Деревянного на экране походила на пористое опавшее тесто. Он здорово наложил в штаны. Никогда раньше за ним такого не наблюдалось.
– Старший стрелок Кадмий, утри слезы! Внятно и четко – что произошло?
– Хобот стоял, а потом открыл огонь. Сразу из тазера и картечницы. Я обернулся, но ничего не успел. Эта сволочь… она залезла к нему под щиток. Сразу две или три. Они там копошились, они пробили ему скафандр. Волкарь, они пробили скафандр! Волкарь, не мог же я стрелять прямо в него!! Я схватил их руками и смял. Они смялись, как… как…
– Волкарь, они растеклись, как детское желе, – почти спокойно доложил Хобот. – Командир, разреши принять ампулу транка?
– Разрешаю.
– Спаси нас мать Гера… – пробормотал за моей спиной Карман, разглядывая покореженную машину Хобота. В кевларе шагателя как будто поселились термиты. В нижней части яйца, там, где сложены понтоны и шанцевый инструмент, зияли десятки дыр.
– Да кто «они»? И где они?
Под ходулями Деревянного растекалась зеленоватая лужа. В луже плавали несколько длинных перьев.
– Они были, птицы… Я видел…
– Ты сбил их манипулятором?
– Что?.. А, да. Оно само собой получилось… Волкарь, я только оглянулся, а эта… эта… она уже подбиралась к моему щитку. Кажется, я двоих смял…
– Мамонт, возьми пробы. Да, здесь и здесь. Надо, наконец, выяснить, что это такое… Декурия, за мной! Внимание, всем выпустить манипуляторы. Парни, смотрите под ноги. На Хобота напали снизу.
Теперь они смогут отбиваться в ближнем бою.
– Командир, тут еще двое, в форме техников. А может, их трое?..
Я вполне успешно глотал из шланга шоколадное пюре, запивая иногда соком, но наступил момент, когда мне надолго расхотелось кушать. Техников раздавило что-то очень большое, и опознать их можно было лишь по цвету одежды. Там, где ее цвет сохранился. Вероятно, их личности смогли бы легко установить по структуре ДНК, но не по отпечаткам пальцев и не по сетчатке. Сложно было даже понять, мужчины это или женщины. Ясно было одно – они убегали, но не успели убежать. Они убегали из центра, со стороны научного городка.
Тот, кто это натворил, оставил после себя следы. Я нарочно вдавил треугольную ступню шагателя рядом, чтобы сравнить. Сравнение оказалось не в пользу боевой машины. Длина круглой стопы с тремя далеко отстоящими пальцами была не меньше восьми футов. И на добрый фут грандиозная пятка продавила металлизированный скелет города.
– Волкарь, на этом континенте нет животных такого размера, – почему-то шепотом заявил Мамонт. – Кажется, в море Ласки живут ящеры, но…
– Они водоплавающие, – завершил мысль Карман. – Я лично прикончил двоих из гаубицы, когда они пытались погрызть грузовую платформу. Волкарь, помнишь, весело тогда было, да?
– Да, очень весело, – подтвердил я, рассматривая просеку шириной в двадцать ярдов, проделанную в бурых зарослях. Существо, прорубившее грудью или мордой такую просеку, по большой дуге обогнуло научный городок, но так и не заглянуло в гости. Если бы оно пожелало спуститься и полакать воды из фонтана, ни одного целого строения наверняка бы уже не осталось. – Карман, те ящеры не способны ползать, а тем более – бегать по суше. Что вы на это скажете? – я указал вверх.
Оно не просто проделало просеку на земле, разрушив значительный кусок «молодых» строений. Видимо, головой, или что у него там находилось вместо головы, оно вскрыло снизу сразу несколько висящих улиц-труб. Улицы раскачивались над нами, похожие на вспоротые животы. Сквозь дыры подглядывали насупленные лиловые тучи.
– Волкарь, в нем не меньше сотни футов росту, – озвучил мои соображения Хобот.
– И сто тысяч фунтов веса, – добавил Мамонт. – Волкарь, такого зверя давно засекли бы с орбиты.
– Тем более, в черте города.
– Этого зверя еще вчера не было в городе, – сказал я. – Иначе он бы тут все переломал.
Мне показалось, что откуда-то издалека доносятся тяжкие удары циклопических лап. Существо, ненароком раздавившее спасавшихся техников, разрушало город гораздо быстрее нас, но просека зарастала на глазах. Вот вытянулся на десяток футов вверх тоненький алый шпиль, вот от него отпочковалась пирамида и принялась набирать объем, подминая под себя осколки разрушенной сферы. В таком темпе город никогда не воспроизводил себя, по крайней мере, за месяцы наблюдений.
Он ускорился. Он залечивал раны. Интересно, откуда он черпал энергию?..
– Волкарь, как думаешь, это ящер?
– Откуда мне знать?.. Мамонт, ты взял пробы?
– Пробы готовы, – Мамонт в последний раз ткнулся лопаткой манипулятора в дно воронки, оставленной лапой чудовища. – Пока рано ставить клеймо, но похоже…
– То же самое?
– Да, командир. Тот же материал. Та же дрянь, что осталась от старушки с хвостом. Создана совсем недавно и, похоже, неподалеку.
– Создана?
– Синтезирована. А ты веришь, что это естественный белок?!
Я теперь ежесекундно прислушивался к дрожанию почвы и не мог отвести глаз от показаний сейсмографа. Тварь, повалившая башни и пустые пирамиды, где-то затаилась. Она не прожила бы и двух суток без пищи с такой массой тела. Если она травоядная, ей не хватит всех рисовых полей вокруг города. Если это хищник, то…
Нет, это не мог быть хищник. Я встречал крупных, даже очень крупных хищников, и представлял, сколько им надо, чтобы не сдохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45